Испытание огнём

Приказ министра культуры ТАССР Марселя Мазгаровича Таишева, датированный 1 октября 1987 года, ещё не давал мне права занять кресло директора музея. Предстояло пройти процедуру утверждения в должности на бюро Казанского горкома партии. Таков был порядок в партийном аппарате. А ведь могли и отклонить! И тогда моя трудовая биография развивалась бы по другому сценарию...
Итак, участь моя решена. Я утверждён!
Два месяца я жил насыщенной трудовой жизнью, светлыми помыслами и добрыми планами на предстоящие творения, картинами созидания, мечтами, радостью на новом для меня эволюционном пути, что мне предоставлено широкое поле деятельности в данном мне под ответственность музее.
Однако идеалистическая картина музейной жизни буквально обуглилась 9 декабря 1987 года... В тот самый момент, когда я только-только пропитывал себя музейной атмосферой, изучением и аналитикой, состоянием дел, знакомился с работой заместителей, заведующих отделами, специалистов, смотрителей, реально примерялся к должностным обязанностям генерального директора Государственного объединённого музея ТАССР, в огромном здании бывшего Гостиного двора глубокой ночью вспыхнул пожар, который вмиг перевернул все мои музейные планы!
Посреди ночи вдруг раздался телефонный звонок. Пожар? Какой пожар? Я отшатнулся от трубки. Мне казалось, что это кошмарный сон. Я бежал со всех ног на зарево. Ничего ещё не зная, тешил себя надеждой, вцепившись в неё руками. «Спасём! Спасём!» — кричала моя душа. 
Пожарные машины с воем проносились мимо меня. Повсюду сновали пожарные и вызванные по тревоге военные. Искры вздымались из-под крыши, лопалось стекло. Шлёпая по воде и глотая запах гари, мне удалось впотьмах пробраться в свой кабинет. Необходимо было определить залы для немедленной эвакуации, обзвонить сотрудников или вызвать их с помощью посыльных. Прибывшие сразу же начали производить демонтаж музейных витрин и переносить в безопасное место экспонаты и имущество. 
Кострище в здании Гостиного двора было настолько сильным, что пожарные занимались тушением отдельных очагов в течение ещё трёх дней. Здание было отключено от тепла, электроэнергии и сигнализации. Без охраны остались фондовые хранилища. Был создан музейный штаб и принято решение о ночных дежурствах группами. 

Сотрудники обгоревшего музея во дворе. Декабрь 1987

Когда начали выяснять причину пожара, оказалось, что виной всему арендаторы, а их в «Бегемоте» на тот момент насчитывалось 26. 
Слава богу, пламя музейных помещений не коснулось. Больше пострадали витрины и имущество от проливов и перемещений, так как все экспозиции были демонтированы. Но самое главное, удалось спасти все подлинные экспонаты, собранные за 90 лет, а значит, и наш музей как таковой! 
Жизнь полна знаков, которые даются нам как предостережение. Вспомнился случай, произошедший со мной в гостинице Молодёжного центра во время встречи с поэтом Львом Ошаниным. Мы сидели и беседовали в номере, когда в дверь постучали и на пороге возникли три полковника противопожарной службы. Они преподнесли любимому поэту большой красочный альбом «Советская пожарная охрана СССР». Когда полковники ушли, Лев Иванович сказал, что у него уже такой есть, и переподарил альбом мне, надписав: «Геннадию Степановичу Муханову, генеральному директору всех музеев Татарстана...» Поэтично так, возвысив меня до небес! А ведь это был знак свыше, что вскоре с музеем случится беда…
После пожара было очень тревожно на душе за настоящее и будущее музея, за самого себя: сумею ли справиться со всем, что так тяжело легло на мои плечи, как руководителя. Предстояло действовать, а не жить в унынии и жалобах на судьбу, на препятствия. Пожар сплотил коллектив. Необходимо было совместными усилиями возродить музей, вдохнуть в него вторую жизнь. 
Задача архисложная, предстояло пробиться через множество препятствий, включая бюрократические, отсутствие финансирования, затягивание решений на верхах, забалтывания на бесконечных заседаниях, неисполнительность, медлительность и т. д. 
Где найти в себе силы, чтобы не опустились руки?! Но правильные мысли творят чудеса, надо только не сомневаться, что эта мощная энергия способна всё изменить! 
Зданию бывшего Гостиного двора пожаром был нанесён такой ущерб, что можно было ставить вопрос о строительстве нового здания для музея. Однако комиссия, обследовав несущую конструкцию, решила историческое здание сохранить. Постановлением Совета министров ТАССР был определён исполнитель — институт «Казгражданпроект». Всё бы хорошо, но… 
Начались публичные дискуссии, которые проходили на многочисленных совещаниях, а также в средствах массовой информации. Как приступить к работе, если проходят нешуточные баталии архитекторов, реставраторов, историков о восстановлении здания в дореволюционном двух- или советском четырёхэтажном варианте?!
К тому же большой проблемой стало мучительное отселение многочисленных арендаторов, которые всячески тормозили и долго не хотели покидать свои насиженные места в центре города. 

Но дело хоть и со скрипом, всё же двигалось. Первым делом необходимо было как можно быстрее закрыть крышу на площади более 2,5 тысячи кв. метров, иначе дожди могли разрушить сводчатую систему перекрытий здания. И это только малая часть вопросов, которые меня допекали, мучили и толкали на поиск их решения! А ведь ещё надо было выплачивать семна­дцати сотрудникам зарплату. До пожара, когда музей работал, фонд заработной платы формировался от продажи входных билетов. Как быть? 
Сейчас невозможно представить, сколько сил и энергии потребовалось для решения очень сложных и даже простых вопросов, которые ежедневно, из года в год, вставали перед коллективом, директором, правительством, Министерством культуры, мэрией города и её руководителем Камилем Шамильевичем Исхаковым, непосредственно руководившим строительным процессом…

Залитые водой помещения музея. Зима 1987–1988 годов

Полгода я подписывал документы на коленках, ибо у меня не было своего кабинета. Мне пришлось ходить не по светлым залам, а пробираться по пыли, кирпичам, по кучкам мусора, по полутёмным этажам разрушенного огнём и водой здания. Но внутри меня жила светлая вера, что придут иные времена, когда всё это закончится и музей вновь распахнёт свои двери! 
Мой давний друг поэт Ра­зиль Валеев не только по горячим следам написал стихотворение «Пожар в музее», но и как депутат Госсовета РТ и председатель комиссии по культуре провёл несколько выездных заседаний в музее по вопросам хода строительно-реставрационных работ с требованиями их ускорить. ­Такая гражданская позиция заслуживает большой благодарности!

В Казани на заре объят огнём 
Музей родного края: искры — роем! 
Горит музей, горит, как отчий дом. 
Горит музей, как дом, который строим. 
В огне, как слёзы, тают жемчуга, 
Народа рукописные преданья… 

…В истории моей сплошной угар; 
Земля не раз из пепла возрождалась. 
И если деспот разжигал пожар, 
Народ гасил огонь в дыму пожарищ. 
Напротив изваяньем встал Джалиль. 
В глазах — тревога, но в оковах руки. 
И кажется, что из последних сил 
Он снова рвётся в пламя, в боль и муки!
Сгорело зданье. Только целы мы. 
Мы вышли из огня в рассветной рани. 
Столетья ждут среди подвальной тьмы. 
До времени закрыт музей в Казани...

Разиль Валеев

Огонь прошёлся по верхним этажам здания. 
Вид со двора.