Как дышат «барские палаты»?

Дворянские усадьбы Казанского Поволжья: вчера, сегодня, завтра

В начале своего профессио­нального пути я с лёгкой руки бабушки, заслуженного учёного старой закалки, обратился к благородной теме дворянской усадебной культуры, которая впоследствии стала темой дипломной работы, кандидатской диссертации и, наконец, книги.

Ка­зань с её окрестностями, как и в целом Казанская губерния, находилась на границе «усадебной России» и по количеству усадеб уступала центральным регионам. По сведениям Генерального межевания, в Казанской губернии в 1782 году насчитывалась 381 усадьба. К примеру, в Смоленской губернии в том же году было 3407 усадеб, а в соседней Симбирской тремя годами позже — 1296. Вероятно, и качество усадебной архитектуры здесь не могло спорить с более выгодно, по тем временам, расположенными областями.

«Далёкая от центра, с суровым климатом, малоурожайная, до последнего времени не имевшая железных дорог Казанская губерния не представляла большого интереса для владения хозяйствами. Поэтому в ней нико­гда и не было хороших усадеб, не было ничего, подобного подмосковным»,— отмечал в начале XX века казанский коллекционер Борис Петрович Ильин.

Другие свидетельства тех времён, однако, сохранили единичные впечатления об отдельных весьма примечательных «пятнах» и «точках» на усадебной карте.

Что касается «пятен», то по числу помещиков, проживавших в Казанской губернии в 1854 году, значительно выделялись Казанский, Лаишевский, Спасский и Тетюшский уезды. Согласно несколько более поздним сведениям, к ним можно добавить Чистопольский и Свияжский уезды.

Ну, а «точки» — отдельные усадьбы. Вот как некоторые из них описаны в отчёте неизвестного авторства о поместьях Казанского уезда, сохранившихся к 1920‑м годам, который был отправлен в Общество изу­чения русской усадьбы.

В Пановке, владения Берстель, был «прекрасный каменный дом, красного кирпича с башенками, отделкой карнизом, наличников и пр. белым камнем. Стиль готический. Окружён красивым парком, в конце которого за мостиком каменная церковь с портиками колоннами. В саду оранжереи. Громадные каменные конюшни бывшего конного завода».

В Усадах князем Ширинским‑Шихматовым выстроен «прекрасный каменный двух­этаж­ный дом в стиле английской готики, огромный сад, много оранжерей и теп­лиц». При купце Журавлёве усадьба расширилась, построено много, но ничего «действительно красивого и соответствующего старому дому».

В Чулпаново запо­мнился «дом в духе дачных построек с множеством резных украшений и крышами в шашку. Дом окружен садом, в котором небольшой пруд. После революции дом сохранился, но раз­граб­лен». В Хотне Перцовых — «дом изящ­ной архитектуры ампир без лишних деталей».

В Саламыково, владении Свечниковых, автор документа застал большой деревянный двух­этаж­ный дом, сад с большим озером; в Старом Урмате — «двух­этаж­ный деревянный дом типа английского, окружённый красивым садом с проточным прудом»; в Малых Эстачах — «небольшой одно­этаж­ный деревянный домик в саду». В Собакино — комплекс небольшого одно­этаж­ного деревянного барского дома с группой хозяйственных построек, который перестраивался при разных владельцах. В Тимошкино был «деревянный одно­этаж­ный дом типичный ампир с двумя симметрично расположенными флигелями, сад с прудом»; в Кишметево — «новый деревянный дом не представляющий интереса в архитектурном отношении», в Шушарах — дом «без особой архитектуры, но комфортабельный».

У Илиодора Износкова в «Списке населённых мест Казанской губернии с кратким их описанием. Лаишевский уезд» читаем о конце XIX века, что в Каипах «с давних пор обращал на себя внимание большой господский­ дом с большим садом. В начале 1830‑х годов недалеко от ворот дома существовала батарея с пушками». Он же упоминает, что в Макаровке существовал «каменный дом со службами, а при них замечательный и единственный в Казанской губернии фруктовый сад, доставляющий ежегодно до 1000 р. дохода».

Николай Спассский в «Очерках по родиноведению» 1913 года упоминает «прекрасные барские палаты» в Никольском (Спасский район), «прекрасную каменную усадьбу, громадный фруктовый сад» в Теньках, «громадную помещичью усадьбу с теп­лицами, оранжереями, громадным каменным домом, выстроенным во вкусе XVIII века» в Тогашево. Шуран Нормацкого обозначается как замок пирата.

Изучение современных научных и крае­ведческих источников позволяет узнать по­дробности и о некоторых других усадьбах теперь уже Татарстана. Это прежде всего хорошо сохранившаяся и отреставрированная усадьба Долгая Поляна Молоствовых в Тетюшском районе — ныне музей, и другие значительные усадьбы этой семьи в Спасском районе — Куралово, Три озера и Никольское; воссо­зданный в 1980‑х музейный комплекс усадьбы Ленино‑Кокушкино и соседней усадьбы баронессы Буксгевден в Черемышево; усадьба Красный ключ Кржыжановского‑Стахеевых. Не забудем благодаря исследованиям Ирины Завьяловой и об усадьбах Боратынских в Шушарах и Каймарах. В последней кроме прекрасной барочной церкви был каменный дом, построенный, если верить легенде, по проекту Растрелли. Кажется, много открытий таят в себе усадьбы Спасского района, да и Казанской губернии в целом, ведь обобщающего исследования до сих пор не было, тут учёные и крае­веды должны объединиться.

Усадьба маркизов Паулуччи в селе Ключищи Верхнеуслонского района. Авторская графическая реконструкция

Меня в своё время заинтересовало современное использование усадеб региона, выяснение перспектив их возрождения.

В 1999 году на государственной охране в Татарстане состояло восемна­дцать сельских дворянских усадеб и отдельных барских домов, а также восемьдесят четыре церкви и пять заводов, построенных на средства помещиков. В ряде случаев это может означать наличие усадеб в соответствующих населённых пунктах.

Среди усадеб в наилучшем состоянии находятся Долгая Поляна и Ленино‑Кокушкино. В 2012 году в ещё шести усадьбах (Антоновка, Балахчино, Теньки, Турминское, Усады, Шуран) сохранялись и использовались главные дома. В Тогашево и Куралово главные дома пустовали. Частично сохранились в Татарстане два десятка усадебных домов. По сведениям крае­веда Лео­нида Абрамова, в Полянках Алексеевского района в бывшем барском доме находится дом старости; в Красной слободе Спасского района сохранились остатки конного завода и деревянного главного дома; в Среднем Девятово Лаишевского района сохранялся деревянный главный дом купца Симкина в стиле модерн, сейчас — частное жилье.

Самая известная в регионе усадьба в Долгой Поляне находится в пятна­дцати километрах от города Тетюши на бровке высокого приволжского берега. Она является респуб­ликанским памятником архитектуры и историко‑архитектурным природным парком с его примечательной лиственничной аллеей. В советское время в усадьбе располагались дом отдыха писателей, детский лагерь. Сейчас время главный дом реконструируется под музей. Усадьба часто становится сюжетом для статей и телепередач.

Музей Ленина в селе Ленино‑Кокушкино неко­гда активно посещался. В наше время он не столь популярен, а ведь ленинское наследие могло бы быть интересно, например, Китаю.

Антоновка (бывшая Бездна) владения Мусиных‑Пушкиных вошла в российскую историю крестьянским восстанием 1861 года под предводительством Антона Петрова. Усадьба удачно расположена в три­дцати пяти километрах от Булгар. Все кирпичные усадебные постройки, парк и пруд хорошо сохранились. Элегантная небольшая барочная церковь восстанавливается. Статус села как центра сельской администрации и численность населения обусловили использование усадьбы в качестве школы. В помещениях главного дома встречаются отдельные исторические предметы обстановки — двери, зеркала, шкафы. Если школа переедет в более просторное здание, усадьба может повторить судьбу соседнего Куралово.

Куралово, как и Антоновка, находится вдалеке от Казани, но вдобавок ко всему сильно удалена от транзитных дорог и расположена гораздо дальше от Булгар. Несмотря на живописность места на высоком берегу Волги и прекрасный парк, усадьба пустует и разрушается. Располагавшаяся здесь школа переехала в новое здание. Асфальтированная подъездная дорога, изолированное расположение на краю села, выход к большой воде создают идеальные условия для устройства элитного частного жилья, тем не менее, хотелось бы, чтобы этот прекрасный памятник был доступен для осмотра всем.

Усадьба Усады расположена в пятна­дцати километрах от Казани в центре крупного села, основу процветания которого обес­печивает спиртзавод. Последний владелец усадьбы купец Иван Журавлёв дополнил комплекс из изящ­ного главного дома и церкви обширной группой хозяйственных построек. Все здания кирпичные, хорошо сохранились снаружи и используются для нужд поселения. Более ранняя барочная церковь действует и восстанавливается. В главном доме до недавнего времени размещались клуб, биб­лио­тека и сельская администрация, сейчас он передан церкви. В парке проходят народные гулянья. Трудноразрешимая проблема связана с шоссе, которое отделило главный дом с церковью от парка и является источником шума, грязи и губительных для исторических построек вибраций.

Постройки и парк в усадьбе Гагариных Теньки, расположенной на берегу Волги, также хорошо сохранились. Кирпичные постройки несколько лет назад были заняты респуб­ликанским Научно‑исследовательским институтом сельского хозяйства.

Усадьба Хотня в полупустующем русском селе в татарском окружении сохранилась в виде старинного парка и остова церкви уникальной для этих мест архитектуры ампир. Примечателен местный родник, почитаемый как священный и ставший основой для производства известной бутилированной воды. Несколько лет назад здание церкви попало в благотворительную программу респуб­ликанской телефонной компании и было благоустроено. Восстановление церковной жизни в Хотне вряд ли возможно, ведь даже при дворянах приход был приписным. Но создать экспозицию об истории усадьбы и часовни в здании церкви вполне реально, учитывая то, что при заводе недавно появилась гостиница, а в пятна­дцати километрах в Кырлае находится известный музей Габдуллы Тукая, скоро, надеемся, будет реализован и масштабный туристический проект «Путь Тукая».

Барский дом в Тогашево площадью около тысячи квадратных метров расположен в центре села в окружении неэстетичных американских клёнов. Состояние здания аварийное, однако рядом — восстановленная церковь, и в целом место отличается хорошей транспортной доступностью из Казани. Напрашивается вариант связать судьбы дома и церкви — дом престарелых, монастырское подворье… Мне известны попытки вложить деньги в памятник, встретившие волну бюрократических препятствий, которые и поныне оставляют воз забвения на том же месте. Благо, что строили прежде на совесть и усадебный дом ещё держится, ожидая лучших времён.

Будущее усадебного наследия Татарстана, наверное, как и везде, зависит от совпадения многих обстоятельств — политических, экономических, социокультурных. Это я понял из общения с профессором Вячеславом Глазычевым, в своё время много занимавшимся постсоветским возрождением малых городов России. Самое лучшее, если находится нужный человек — меценат, энтузиаст, волонтёр, как легендарный директор пушкинского «Михайловского» Семён Гейченко, как другие бессменные директора многих музеев. Можно вспо­мнить и Юрия Гуревича, в одиночку возрождавшего церковь в лаишевском селе Астраханка при усадьбе его предков, о которых он написал книгу. Увидеть нынешнего возрождения и освящения церкви ему, к сожалению, не привелось. Или как не помянуть небезызвестного читателям журнала «Ка­зань», да и вообще многим в Татарстане Виктора Лошадкина, посвятившего последние два десятилетия своей долгой жизни возрождению усадебной церкви на земле его предков‑крестьян. Действовал он, привлекая единомышленников, благодаря которым впоследствии был награждён всероссийской премией «Культурное наследие» в номинации «Подвижник», а в 2016‑м — за год до кончины — внесён в Книгу почёта города Казани. Но таких людей единицы, и рассчитывать нужно на что‑то другое.

Хорошо было бы повторить недавний опыт губернаторской программы «Усадьба Подмосковья» с её основным принципом «рубль за метр», ко­гда аренда выбранных властями усадеб практически сводится для потенциального инвестора к нулю в обмен на гарантии научной реставрации. Есть первые успехи, среди которых восстановленная казанскими реставраторами усадьба Аигиных в Талицах. По зарубежному опыту известны и другие виды экономических мер — налоговые льготы, гранты, но и серь­ёзные штрафы, лишение лицензий и так далее. Их жизнеспособность на нашей почве ещё не проверялась, но в любом случае строгое наказание, с одной стороны, и значительная выгода, в случае добросовестного отношения, вполне могут привести к хорошему результату.

Важным вкладом в будущее усадеб была бы популяризация темы через серию телевизионных, радиопередач, видеоканал в Интернете, проведение регионального конкурса по аналогии со столичной премией «Культурное наследие» и «Премией имени Алексея Комеча». К слову сказать, одним из награждённых в нынешнем году этой премией стал Андрей Кочетков за со­здание и продвижение известного сейчас многим волонтёрского движения «Том Сойер фест». Думается, что это многообещающая перспектива и для загородных усадеб.

Внимание к отдельным памятникам способно привлечь проведение торжественных приёмов и балов на фоне памятников, что практиковала хозяйка величественной и полуразрушенной усадьбы Подвязье в Нижегородской области. Можно вспо­мнить и недавний опыт фестивалей арт‑объектов в историческом и природном окружении — в усадьбе Кривякино города Вознесенска, в окрестности деревни Николо‑Ленивец… Приходят на ум и другие стратегии успешного частного возрождения усадеб — Середниково под Москвой, Марьино под Петербургом, Красное в Рязанской области.

В любом случае деловой разговор о возрождении дворянских усадеб должен начинаться с культурного диалога участников разного уровня. Конференции, фестивали, конкурсы, премии, пуб­ликации — всего этого хватает в первых двух столицах, и ситуация с наследием там постепенно меняется к лучшему. В последнее время перемены к лучшему стали намечаться и в Татарстане.

Краснобаев Иван Ва­силь­евич — доцент Казанского государственного архитектурно‑строи­тель­ного университета, автор научно‑популярной книги «Сохранение сельских усадеб: проблемы и перспективы».