Казанское лето конца XIX века

Из архива журнала "Казань" № 7, 2022 г.

Значимую часть культуры повседневности российского города второй половины XIX — начала XX веков занимал досуг его жителей. Именно в тот период произо­шли важные изменения в понимании досуга, он становится самостоятельной сферой жизни и деятельности горожанина, быстро коммерциализировавшейся частью сферы потребления. Казань в то время — крупный губернский город с развивавшимися промышленностью и торговлей, научной и культурной жизнью. Выступая в качестве провинциального города перед лицом российских столиц для более мелких провинциальных городов, в том числе уездных, — она воплощала в себе многие качества и стандарты столичного города. Досуговая культура Казани характеризовалась как общими чертами, присущими провинциальному городу, так и особенными, отражавшими её специфику. 
Итак, казанское лето конца XIX века… Исторический центр — и за его пределами.

В городском саду
Центр города изобиловал садами и парками. Около Кремля находился Банноозёрский садик, за ним — прежде соединённый с ним Черноозёрский сад. Последний тянулся параллельно находившейся кварталом выше центральной улицы города — Воскресенской и был одним из самых любимых мест прогулок горожан. Здесь в 1890-х годах по вечерам играла музыка, летом и зимой работал ресторан Ожегова с бильярдом, кегельбаном и тиром.
Через дорогу от Черноозёрского сада, на Николаевской площади, был разбит в 1891 году Николаевский сквер, украшенный три года спустя фонтаном. Недалеко от Николаевского сквера располагались сады, окружавшие городской театр: находившийся напротив здания театра Державинский сад, разведённый в 1871–1872 годах на месте бывшего плаца, с памятником поэту Гавриилу Державину, а также разбитый позади театра Театральный сад.
Черноозёрский и Державинский были наиболее посещаемыми и любимыми жителями садами в этой части города. Правда, каждый из них имел «свою» публику. Вход в Черноозёрский сад был бесплатным, соответственно, состав гуляющих был более демократичен, здесь гуляли и представители разных городских сословий, в том числе и низших. А в Державинском саду прогуливались в основном представители «чистой» публики — интеллигенция, чиновники, студенты, гимназисты. Несколько общественных и частных садов располагалось поблизости, в 3-й части города. Наиболее популярными из них были разведённый в 1869–1870 годах общественный Лецкой (горожане иногда говорили «Лядской») сад, частные Панаевский сад и сад Николаи (назывался последовательно садом Износковским, Александровским, Николаи, наконец, сад «Эрмитаж»). В этих садах, преимущественно платных, жизнь, особенно летом, била ключом: работали рестораны, летние театры, летние помещения казанских клубов и обществ.

В клуб, на собрание
В центре города располагались важнейшие очаги культурной жизни, культурно-просветительные и развлекательные учреждения. Значимая роль принадлежала таким досуговым учреждениям, как клубы или «собрания». Казанское дворянство проводило свой досуг в «собраниях» ещё в начале XIX века. «Собрания» проходили в разных помещениях в частных и казённых домах городского центра. Уже тогда при собрании существовало нечто вроде клуба, в котором организовывались общественные увеселения. В 1815 году дворянством было куплено здание в Петропавловском переулке, в котором открывается «благородное собрание» для лиц обоего пола, а также «клуб, составленный по примеру английского» — только для мужчин. Дворянский клуб славился маскарадами, балами, обедами, неумеренной игрой в карты. После того, как в 1842-м дом дворянского собрания сгорел в очередном городском пожаре, был учреждён комитет о постройке в г. Казани дворянского дома. В мае 1845 года строительство было начато и к 1853-му дом был, наконец, построен. Казанское дворянство обрело собственный клуб — Дворянское собрание на Театральной площади, открытый для дворян, иностранцев и «почтенного купечества» (имелось в виду наиболее богатое, знатное и влиятельное купечество, которое было бы в состоянии оплатить членский взнос в 25 рублей).

В этом аристократическом центре города действовали и другие клубы, которыми вслед за дворянством стремились обзавестись и прочие городские сословия и слои: Русское соединённое собрание, бывшее свое­образным «разночинским клубом», который посещали большинство профессоров и многие студенты университета, Военное собрание, чьи балы и танцевальные вечера особенно славились в Казани, Общество служащих в правительственных и общественных учреждениях с его Новым клубом, танцевальные вечера, концерты, спектакли в котором привлекали казанскую интеллигенцию и их семьи. Как видим, все названные клубы были досуговыми центрами, прежде всего для представителей казанского дворянства, военной и гражданской интеллигенции, чиновничества.
В конце XIX — начале XX веков в Казани, как и в других городах России, стали возникать многочисленные «общества по интересам». Уже с середины XIX века здесь появляются любительские клубы, связанные с практическими интересами — развитием сельского хозяйства, рыболовством, пчеловодством, охотой (Казанское общество охоты (1868), Общество любителей правильной охоты (позже — Казанский отдел Императорского общества охоты), Казанское общество любителей птицеводства (1893), Казанское общество садоводства (1908), Общество козоводства, Общество рыболовства и рыбоводства (1902), Казанское общество пчеловодства (1904)). В конце XIX века появляются и различные спортивные общества, активно развивается спортивное любительство. Один из первых спортивных клубов — Общество любителей конного спорта (1867) — занимал как бы промежуточное место между вышеупомянутыми обществами, бывшими ближе к практическим нуждам, и чисто спортивными. Зимой и летом это общество устраивало бега, собиравшие массы казанцев. Зимний ипподром находился на озере Кабан, а летний — на Арском поле, на участке, приобретённом Обществом у города. В 1885 году на Воскресенской улице, в доме Челышева, было основано Общество любителей шахматной игры, более известное, как Шахматный клуб. Это был чисто мужской клуб, в котором не практиковались ни танцевальные, ни семейные вечера. 

Узда на велосипедистов
Кстати, как губернские власти, так и Министерство внутренних дел стремились чётко обозначить разницу между сословными клубами, предназначенными для приятного проведения досуга горожан определённых сословий и кругов, — и «обществами», создававшимися как бы ради практических целей. Даже спортивные общества позиционировались как создаваемые с сугубо практическими целями. Когда в 1892‑м казанский купец Е. Н. Остерман возбудил ходатайство об открытии в Казани Общества велосипедистов, губернатор запросил казанского полицмейстера, не встречается ли препятствий для открытия этого общества. «Напротив, — ответствовал тот, — ввиду введения велосипедов в войсках и, следовательно, потребности в велосипедистах, учреждение этого Общества является желательным». Казанский клуб велосипедистов был создан в 1892 году (устав утверждён в 1893 году) и уже к маю 1893-го насчитывал в своих рядах 60 членов. Но когда Казанское общество велосипедистов задумало в 1895 году несколько «расширить свой формат» — изменить устав и фактически превратиться в полноценный клуб или «собрание», организующее досуг своих членов (в том числе вечерний и ночной) — то есть, проводящее музыкальные и танцевальные вечера, спектакли, праздники, организующее в собственном помещении дозволенные игры, имеющее собственный буфет, — то эта идея не вызвала понимания у властей. Препровождая ходатайство Общества министру внутренних дел, губернатор заметил, что «как видно, предполагается дать Обществу характер клуба, не имеющего ничего общего с задачами Общества велосипедистов». (А таковыми задачами были «сближение любителей велосипедной езды, усовершенствование в ней и распространение употребления велосипеда как полезного и практичного средства передвижения».) Губернатор заметил, что в Казани и так уже существуют, помимо офицерского собрания, ещё три клуба — благородный, шахматный и купеческий, «вполне удовлетворяющие потребностям местного общества». Министерство согласилось с этим мнением, и соответствующие пункты из нового устава были убраны.

Кстати, велосипеды нравились не всем. Их не желали видеть в пространстве городских садов и парков. Это нежелание также аргументировалось опасностью велосипеда. «В настоящее время, — писал в разделе хроники местной газеты неизвестный корреспондент, — в Скобелевском (Лядском) садике ежедневно по вечерам можно наблюдать лавирующих между гуляющей по аллеям публикой велосипедистов, которые своим при­сутствием в саду наводят страх на гуляющих (…). Во избежание несчастных случаев с публикой лучше было бы запретить езду на велосипедах в общественных садах». Две недели спустя городская управа вывесила объявление в самом популярном среди велосипедистов саду — Николаевском, в котором езда на велосипедах по средним дорожкам запрещалась, разрешалось ездить лишь вокруг сквера вдоль решётки — по периметру. На это недовольный хроникёр казанской газеты в заметке с говорящим названием «Узда на велосипедистов» отозвался в том смысле, что не следовало делать и этого снисхождения, а следовало запретить езду в городских садах вообще, чтобы не мешать отдыху прогуливающихся казанцев. В данном случае, любители традиционной формы досуга — пеших прогулок в городских садах, — не желали делиться пространством с любителями новой формы досуга — прогулок на велосипедах. Так что стремление создать в Казани зимний и летний циклодромы в немалой степени было обусловлено и желанием создать новое «групповое» пространство, предназначенное только для нужд практикующих эту новую форму досуга и «сочувствовавших» им.
В первое время существования Общества велосипедистов у него не было своего помещения. 20 мая 1893 года председатель Общества Д. В. Вараксин ходатайствовал перед городской управой о выделении земли на берегу реки Казанки под устройство летнего циклодрома и в перспективе — под строительство зимнего циклодрома. 8 июня Городская дума постановила выделить участок земли для этой цели. 10 июня 1893-го газета «Казанский телеграф» сообщила, что по инициативе председателя Общества велосипедистов Д. В. Вараксина будет устроен собственный летний циклодром на пустыре на берегу реки Казанки между Поперечно-Красной и Малой Красной улицами площадью 1680 кв. сажень, а в дальнейшем предполагается устройство и зимнего деревянного циклодрома с помещением для хранения велосипедов. Вслед за столичными, в начале XX века в Казани был создан Казанский речной яхт-клуб, одним из направлений деятельности которого была организация гонок и состязаний различных судов. Клуб имел как летнюю резиденцию — собственный дом в с. Верхний Услон на Волге, так и зимнюю — в центре города, в Петропавловском переулке.

На арене — циркачи
После водворения в Казани цирка братьев Никитиных и, несмотря на проблемы с временным зданием цирка и его размещением, представления в цирке Никитиных шли с 1880-х годов довольно регулярно каждое лето, а иногда в начале осени. Никитины старались разнообразить программу, анонсы номеров давались в газетной рекламе. Так, 29 августа 1893 года в представлении выступали велосипедисты братья Вильмот, «оригинальные англо-американские музыкальные клоуны Том и Жак»; 1 сентября давалось «спортсмен-представление при участии всех артистов и артисток»; 2 сентября — новая программа — «особо большое представление», в заключение которого следовал «карнавал на льду (феерия-балет)». Что касается популярности этой формы досуга, то горожане охотно ходили в цирк, однако в газетном сообщении об открытии сезона 1893 года сообщалось, что представление привлекло «сравнительно много публики» — было заполнено более половины зала. И это на первом представлении!

Тем не менее, цирк в Казани пользовался неизменной любовью горожан. В начале XX века среди зрителей появилось немало представителей татарского населения города. Поэт Габдулла Тукай посвятил цирку Никитиных в Казани ряд по-детски восторженных строк в своей поэме «Сенной Базар, или Новый Кисекбаш» (1908):
(…) «Вот он, цирк — отличный преогромный дом.
Здесь Никитин правит. Мы к нему зайдём.
Кто у нас, в Казани, чудеса сочтёт?
А такого сроду не знавал народ.
Ну, аллах аллахом, что хотел — творил,
А Никитин, русский, цирк здесь учредил».
Тукай упоминал в поэме таких любимцев публики, как борцы Карахмет («мусульманин — бравый пахлеван»), Заикин, Медведев, Пугач. 
Серьёзным конкурентом балаганам и другим традиционным зрелищным формам досуга «для народа» в борьбе за внимание «простой публики», городских обывателей в 1890-е годы становится театр.

Театр
В первой половине XIX века посещение театра было формой отдыха, более присуще аристократии, представителям привилегированных классов, интеллигенции. Казанская публика и во второй половине XIX века слыла довольно требовательной, особенно в отношении драматических спектаклей. Это было ­обусловлено как давней театральной традицией в Казани (корни которой уходят в XVIII век), так и «блестящим прошлым» казанского театра 1850–1860-х годов, когда выступления на его подмостках ценили лучшие труппы из обеих столиц. Предпочтения пуб­лики были довольно изменчивы: мода на оперетту в конце 1860-х — начале 1870-х годов практически вытеснила с казанской сцены драму, но появление в 1874-м на казанской сцене русской оперы отодвинуло на задний план другие жанры. Когда начались продажи билетов на первое представление — оперу «Жизнь за царя», публика сломала кассу. 

Кроме стационарного театра, во второй половине XIX — начале XX веков театральные представления проходили также в летних театрах в городских садах — также в основном в центре Казани. Первый такой театр был построен в 1860-х годах в Александровском саду, но его история оказалась непродолжительной. Зато театр в Панаевском саду, возникший в 1870-х годах и перестроенный в 1888-м, даже одно время имел собственную труппу, однако вскоре предоставил подмостки гастролёрам. Свою сцену для театральных представлений периодически предоставляли также Дворянское собрание, Соединённое собрание (там в 1880-х находилась сцена Общества любителей сценического искусства). Были и примеры довольно эксцентричных временных театральных площадок, впрочем, находившихся не в центре города: в 1867 году антрепренёр Аверино выстроил в устье реки Казанки «плавучий театр» (театр-баржу), снесённый льдом в первый же ледоход.

И в летний сад…
Весьма примечательна традиция клубов и обществ — обзаводиться, по мере возможности, двумя помещениями — зимним (как правило, в центре города) и летним (в городской — реже в загородной, рек­реационной зоне). Так, Русское соединённое собрание, желая поддержать своё пошатнувшееся положение, обзавелось летним помещением в Износковом саду, в котором были театр оперетты, а также сцена местного общества любителей сценического искусства. Летнее помещение в Панаевском саду имел Шахматный клуб. Купеческий клуб с мая открывал своё летнее помещение в саду «Русская Швейцария». И дело не только в том, что пространство помещений клубов со временем становилось тесным и не соответствовало потребностям членов клубов в разнообразии досуговых форм. И не только желая разнообразить досуговую жизнь своих членов и не желая «терять» их на время летнего отдыха, — многие сословные и любительские клубы обзаводились летними помещениями, перенося в тёплое время года свои собрания в рек­реационные зоны города. Вероятно, традиция иметь два помещения — зимнее и летнее — соответствовала представлениям о «правильном» досуге, присущим горожанам как из высших, так и из средних слоёв, из которых и «рекрутировался» состав клубов и обществ. Клубный досуг в какой‑то мере был «домашним досугом» в общественном пространстве, и на него экстраполировались традиции как светской жизни дворянства (зимой — город с балами, маскарадами, вечерами; летом — поместье, усадьба с летними забавами), так и подражавших ему средних слоёв, практиковавших летом дачный отдых. 

По озеру Кабан
Пароходы, курсировавшие летом по озеру Кабан, тоже делились на два класса по стоимости билетов: в будни билет в первый класс стоил 15 коп., во второй — 10 коп., а в праздники, соответственно, 20 и 15 коп. Существовали и свое­образные «социальные» билеты: дети до 10 лет, «деревенские и нижние чины» платили по 5 коп. Бесплатный вход в некоторые досуговые пространства, их социальная и ценовая недифференцированность нередко вызывали недовольство более обеспеченных и привилегированных слоёв населения, не желавших смешиваться с «простой» публикой. Так, автор письма в казанскую газету, комментировавший открытие нового загородного гулянья на Дальнем Кабане, презрительно замечал: «Вход на «Пикник» бесплатный, и, по всей видимости, благодаря этому обстоятельству нам пришлось встретить там деревенский лапоть».

Загородные гулянья
В качестве своеобразного «выхода за фронтир» между «своим» и «чужим» досуговым пространством могут рассматриваться поездки на «загородные гулянья» и дачный отдых. Для горожан «перемена места», выход за пределы своего будничного пространства обитания — в публичные места отдыха и гуляний, в рекреационные загородные зоны — становились важными приметами, маркерами досуга. В данном случае выход за фронтир был связан с тягой к «перемене мест», с сезонными (летними) перемещениями за пределы привычного городского пространства с началом вакационного времени.

Эту тягу горожане реализовывали по-разному. Неимущие слои практиковали однодневные вылазки на природу, на Волгу, в леса, окружавшие Казань. Ф. И. Шаляпин, вспоминая свои подростковые годы в Казани, описал одну такую вылазку на природу в 1880‑х годах: «…я с товарищами отправился по грибы вёрст за 10 от города, по Арскому полю, мимо «сумасшедшего дома» (…) В лес мы пришли только к вечеру, собрали немного грибов, устроили привал на берегу речки, потом нарыли в поле картошки и, разведя костёр, сварили в котелке похлёбку. Поели и разлеглись вокруг костра, над речкой, среди тёмных стен леса, рассказывая и слушая страшные истории». М. Горький в одном из своих рассказов «Коновалов» (1896), написанном во многом по впечатлениям его казанской жизни 1880-х, когда он работал в пекарне, также живописует радости праздничных вылазок на природу: «В праздники мы с Коноваловым уходили за реку, в луга. Мы брали с собой немного водки, хлеба, книгу и с утра отправлялись «на вольный воздух», как называл Коновалов эти экскурсии. (…) Иногда нам хотелось философствовать, и мы шли далеко в луга, за реку, где были маленькие озёра, изобиловавшие мелкой рыбой, зашедшей в них во время половодья».
Разумеется, у высших и средних городских слоёв было намного больше финансовых возможностей смены пространства — переезд на лето в имение, на дачи, путешествия по России и за границу. Так, поэт и журналист Габдулла Тукай, планируя лето, размышлял о возможности — при условии, что найдёт необходимую сумму, — провести лето в путешествии. Однако путешествия, особенно за границу, были весьма обременительной статьёй расхода в бюджете представителей средних слоёв, провинциальной интеллигенции. Поэтому нередко позволить себе путешествовать всё лето могли люди, не обременённые большой семьёй. 
Более экономичным вариантом летнего выхода за пределы привычного досугового пространства были выезды в загородные сады и в парки, отдых на снимаемой на лето даче. Весьма популярный среди казанцев в конце XIX — начале XX веков парк «Русская Швейцария» на Арском поле относили скорее не к городским садам, а к «загородным гуляньям». До Русской Швейцарии из центра города можно было добраться на трамвае. Это живописное место — большая роща, спускающаяся с одной стороны к реке Казанке, ещё с XVIII — начала XIX веков было любимым местом праздничных гуляний горожан. В 1890-е вход в парк был бесплатный. Там работал ресторан, с открытой сцены которого выступали шансонетки, куплетисты, рассказчики. После проходившей на территории Русской Швейцарии Казанской областной выставки мелкой промышленности, профессионального образования и сельского хозяйства 1909 года было принято решение устроить парк для широкой публики, используя павильоны выставки, засадить парк саженцами, устроить живые изгороди и дорожки. Расположенная ещё чуть дальше от центра города «Немецкая Швейцария» была любимым местом отдыха жителей Казани, особенно немцев («немецкое гулянье»). С 1820-х годов, но особенно активно — с середины XIX века казанские немцы — профессора, купцы, чиновники, — охотно строили там дачные домики, арендуя землю у города и организуя общественные гулянья для казанцев. В 1876 году Казанская городская управа отмечала, что «Немецкая Швейцария представляет удовольствие гуляний для всех городских жителей, содержится же немцами весьма чисто и хорошо».
К казанским «загородным гуляниям» в конце XIX века относилась также дачная местность по берегам городских озёр с общим названием Кабан. На эти гулянья горожане добирались пароходами. Так называемое «лёгкое пароходство» по озеру Кабан — для развоза жителей в ближнюю рекреационную зону, — было основано в 1878 году Н. А. Свешниковым. Общественные «гулянья» на «дачах» вокруг озера, где устраивались платные увеселения, буфеты, а также курсирование пароходов начинались с 1 мая. Так, в 1893 году горожане могли отправиться на пароходе, например, в так называемый «Чёртов угол», на дачу Серебряниковой, где с 1 мая открывалось «народное гулянье с оркестром духовой музыки и большим бриллиантовым фейерверком». Газетное объявление зазывало казанцев: «(…) на даче имеются различные увеселения, как то: качели, гигантские шаги, кегельбаны, биллиард, и для катания по Кабану лодки, а также имеется буфет и кухня, снабжённая свежей провизией и хорошим опытным поваром. Цены на всё умеренные». Кроме того, летом 1893 года к этим гуляньям прибавилось гулянье «Пикник» на бывшей даче Унжениной на Дальнем Кабане. 
Заметим, правда, что эти загородные «гулянья» не всегда пользовались хорошей славой. В письме в редакцию местной газеты подчёркивалось наличие «специфических прелестей» загородных гуляний, привлекающих «любителей пикантных развлечений». Недаром такие популярные загородные гуляния, как часть «Русской Швейцарии» с открытой сценой, а также «Чёртов угол» и «Аркадия» на Кабане были в 1896 году объявлены попечителем Казанского учебного округа «безусловно воспрещёнными для посещения учениками средних учебных заведений».

Поедем на дачу!
Представители средних и высших городских слоёв, при наличии средств, имели обыкновение снимать дачи вблизи Казани — по берегам Волги, а с постройкой железной дороги — и в местности поблизости от станций. Весной казанские газеты были полны объявлений о сдававшихся дачах. Специально в дачный сезон пускались «дачные пароходы». Так, в конце апреля 1893‑го начали курсировать дачные пароходы «Казанец», «Константин» (вниз по Волге до Спасска), «Уфимец», «Лиза» (вверх по Волге до Свияжска). Причём к началу XX века не только русские казанцы на лето выезжали на собственные или снимаемые дачи. Состоятельные татарские семьи также снимали дачи вблизи Казани. Так, историк В. И. Адо вспоминал, что поблизости от них дачу снимала татарская семья — муж с двумя жёнами; хозяин весь день работал, а к вечеру возвращался на дачу к своим супругам. 
Однако, выходя «за фронтир» привычного повсе­дневного и досугового пространства, жители провинциального города, как правило, воспроизводили модель поведения в этом привычном пространстве. Прежде всего они дистанцировались от представителей «чуждых» социальных слоёв, сводя досуговое общение с ними к минимуму. Так, Габдулла Тукай в стихотворении «Дача (воспоминание о путешествии по Волге)» (1911) выразил негодование неимущих слоёв, с завистью взиравших на богача, отправляющегося на лето на собственную загородную дачу:
«Оскорбить народ богачу коль на ум придёт,
первым делом он для себя наймёт пароход.
На народ смотреть и не хочет он, тот богач,
Он спешит туда, где давно его дача ждёт.
Если станет вдруг за такую спесь солнце жечь,
Он раскроет зонт, заберется в тень — пусть, мол, 
жжёт!
Расфрантился как! Знать, немало шкур снял 
с людей!
Вот бы вместе с ним да пошёл на дно пароход!
А в деревне — грязь, темнота, нужда… Что ему?
Дом его, что рай, и никто туда не войдёт».
Ещё одним способом такого дистанцирования было искусственное воспроизведение в дачной местности, в деревне привычного и социально (интеллектуально, профессионально) близкого городского «общества». Дачники нередко на выходные приглашали друзей и знакомых из города, и дачное сообщество на эти дни необычайно расширялось. Интеллигенция, купечество, другие представители средних слоёв нередко включали в число гостей и своих друзей-татар, и представителей других национальностей. Так, в рассказе Фатиха Амирхана «Хаят» (1908) описывается такая поездка на дачу, куда майским воскресеньем русская подруга пригласила героиню рассказа. 
Иногда это дистанцирование от сельского окружения выражалось даже в институциональных формах. Так, в 1896 году перекочевавшая на летние дачи на станции Васильево «чистая публика» создала досуговое клубное объединение — «Общество благоустройства дачной жизни в Паратском отрезе (с. Васильево)». Общество имело все черты городского клуба — утверждённый Министерством внутренних дел устав, почётных, постоянных и временных членов, общее собрание, комитет и пр. Целью Общества провозглашалось «содействие благоустройству Паратского отреза (Васильево) доставлением проживающим в оном дачникам возможно больших удобств». Оно предназначалось для организации повседневной и досуговой жизни весьма узкой категории дачников: постоянными членами Общества могли быть дачевладельцы отреза, наниматели дач, проживавшие здесь не менее трёх лет, или же лица, внёсшие в кассу общества единовременно 100 рублей. Все остальные дачники могли рассчитывать лишь на временное членство. Этот «дачный клуб» в течение ближайших лет активно создавал и соответствующие досуговые пространства для дачников (курзал для досуговых мероприятий, купальня и пр.).

Летнее чтение
В городе росло количество публичных библиотек — городских и частных. Многие из них функционировали как библиотеки-читальни. Так, в Казанской городской публичной библиотеке книги выдавались бесплатно, но не давались на руки — их полагалось читать в помещении библиотеки. Поэтому время работы библиотеки варьировалось в зависимости от времени года. Дольше всего библиотека работала в холодное время года, когда у горожан было мало других досуговых занятий: с 2 октября по 1 апреля она была открыта с 10 до 14 часов и с 17 до 20 часов. В начале осени (в сентябре) и в конце весны (в апреле) библиотека работала с 10 до 17 часов, а в летнее время — в мае-августе — она работала лишь с 10 до 14 часов. 
Книга и летом продолжала оставаться неизменным атрибутом досуга, однако жаркими летними днями и вечерами было приятнее посидеть с книгой в городском саду, на берегу реки или озера, на даче. Сидеть в душном помещении летом не хотелось, и библиотека с наступлением летних дней пустела. Так, в июле 1893 года казанская газета сообщала, что городская публичная библиотека с наступлением лета стала посещаться публикой весьма вяло, ежедневно в библиотеке бывало не более 20-25 читателей.

Быстрое промышленное развитие во второй половине XIX — начале XX веков, коммерциализация всех сторон повседневной жизни «сотворили» казанский городской досуг, как явление, как совокупность городских культурных практик, осуществляемых вне сферы труда, тесно связанных с потреблением и развитием разнообразных жанров массовой культуры. И летом отдыхалось особенно хорошо… 

По материалам книги Светланы Малышевой 
«Праздный день, досужий вечер»

Фото из архивов Абдуллы ДУБИНА и редакции