Кто украл миллион? Загадка пропавших сокровищ

До конца нынешней весны в Галерее современного искусства проходит выставка коллекции русского авангарда ГМИИ Республики Татарстан «Бубновый валет». Сегодня она по праву считается жемчужиной музейного собрания. Но мало кто знает, что часть этого наследия была безвозвратно утрачена по неизвестным до сих пор причинам. О белых пятнах драматической истории формирования коллекции нам рассказала искусствовед Дина АХМЕТОВА.

В 1919 году в революционной России появилась идея создания в Москве Музея живописной культуры (МЖК). Его инициатором ещё в 1918-м стал Василий Кандинский, а после его отъезда заграницу — Александр Родченко.
Музей открыл двери в 1919 году по решению Отдела изобразительного искусства Народного комиссариата просвещения РСФСР как образец педагогического музея современного искусства. Он должен был документировать эволюцию художественных изобретений в области материала, цвета, пространства, формы и техники живописи. Заведовали им в разные годы уже упомянутые Василий Кандинский (1919) и Александр Родченко (1919–1921), а позже П. В. Виль­ямс (1922–1923) и Л. Я. Вайнер (1923).
Отдел ИЗО Наркомата просвещения РСФСР поставил задачу открытия подобных музеев в различных регионах России, что так и не осуществилось. Специальная комиссия распределяла произведения в те города, где имелся хоть какой-то материальный базис и просто заинтересованность, а также были художественные училища или художественные мастерские. Так, в Казани музей должен был формироваться на основе Казанских Государственных свободных художественных мастерских (КГСХМ) — бывшей художественной школе.

Пётр Кончаловский. Площадь Синьории в Сиене. 1912

Мастерские обладали собственным музеем, сформированным ещё до революции на основе даров Петербургской Академии художеств, которая патронировала школу, а также отдельных художников — Ивана Шишкина, Илью Репина, Архипа Куинджи. Некоторые работы покупались с выставок, проходивших в здании школы. После революции этот поток поступлений иссяк. Руководство школы во главе с ректором Фёдором Гавриловым решило создать музей на новых ­основаниях. Он мыслился как научно-воспитательное учреждение, что отвечало общероссийской задаче Наркомата просвещения. Для этого была написана новая программа, в которой обозначались исследовательские и производственные цели как обучения, так и организации музея.
Осваивая актуальное искусство, художники-подмастерья нуждались в знакомстве с ним. Обращаясь в Отдел ИЗО Наркомата просвещения, руководство мастерских просило предоставить образцы современной живописи и графики — от представителей Союза русских художников, до супрематистов. В документах мастерских, хранящихся в Национальном архиве РТ, есть сведения о создании Музея живописной культуры, должность заведующего в котором занимал Михаил Меркушев.

Адольф Мильман. Крымский пейзаж. 1916
Однако полноценной коллекции современного искусства этому музею сформировать не удавалось. Его фонды, основу которых составляли дореволюционные поступления, пополнялись преимущественно работами учащихся мастерских и их преподавателями. Сам Меркушев хоть и создавал графику в беспредметном стиле, не был авторитетным мастером. Но летом 1920 года мастерские получили подкрепление в лице художника Павла Мансурова. Он находился под арестом ЧК в Казани (приехал в Казань на похороны брата в конце 1919 года и был арестован по неизвестным сейчас причинам). Благодаря поручительству художника Павла Радимова, работавшего инструктором и заведующим отделом ИЗО Татнаркомпроса и, возможно, знакомого ранее с Мансуровым, его освободили. Условием освобождения, по всей вероятности, были работа в КГСХМ и заведование Музеем художественной культуры мастерских — так он обозначил свой статус в анкете в августе 1920 года. Мансуров довольно активно взялся за внедрение в собственной мастерской идей своего учителя — художника-органика Михаила Матюшина.
Надо отметить, что до того, как в КГСХМ появился Мансуров, в художественной жизни Казани произошло значительное событие. В Губернский музей в 1920 году поступила большая коллекция современной живописи, скульптуры и графики. Она была сформирована из разных источников благодаря деятельности Всероссийской коллегии по делам музеев и охране памятников искусства и старины и Отдела ИЗО Наркомата просвещения.
Именно эти поступления — ра­боты ведущих русских авангардистов А. Лентулова, А. Куприна, П. Кончаловского, И. Маш­кова, М. Ла­рионова, Н. Гончаровой, А. Грищенко, М. Ле‑Дантю, А. Мильмана, Н. Синезубова, Б. Такке и других — составили ядро казанской коллекции русского авангарда. Передача осуществлялась в несколько приёмов и была приурочена к 25-летнему юбилею музея, отмечавшемуся в апреле 1920 года, и к проведению Первой государственной выставки искусства и науки, организованной в мае-июне 1920 года в здании Казанской художественной школы. Из Музейного фонда музею было передано 132 работы художников разных направлений и стилей 1900‑х годов — «Мира искусства», «Союза русских художников», «Бубнового валета», «Голубой розы». Это было самое крупное поступление в музей за все годы его существования и самая ценная коллекция в его собрании. Так, от Отдела по делам музеев Наркомпроса РСФСР поступила часть коллекции московского собирателя Сергея Александровича Бахрушина. В её состав вошли живописные работы, воплотившие в себе художественные тенденции рубежа XIX–XX веков.
Однако сегодня мы знаем, что казанская коллекция шедевров этой эпохи могла бы быть шире, если бы не пропажа некоторых её предметов. После окончания работы Первой государственной выставки искусства и науки обнаружились утраты ряда произведений (в акте, подписанном заведующим художественным отделом музея Петром Дульским и устроителем выставки — художником Павлом Радимовым, перечислены следующие произведения, исчезнувшие с выставки: Г. А. Стенберг («Имажинизм»), В. И. Денисов («Берёзы» и «Пасущаяся лощадь»), Н. В. Синезубов («Портрет девушки»), неизвестный художник («Поле») (согласно документам Национального архива РТ.— Ред.). Также в недрах Казанских государственных художественных мастерских пропало ещё несколько работ, взятых художником и преподавателем  Мансуровым из Городского музея сроком на один месяц «для обозрения подмастерьями В. Г. Х. Уч. и Пр. Мастерских». Согласно просьбе Мансурова из музея ему выдали 5 картин: «Светопись», «Натюрморт», «Пейзаж» О. В. Розановой , «Цветная композиция» А. А. Веснина, «Супрематизм» Л. С. Поповой, о чём свидетельствуют документы Национального архива РТ.
В первой половине 1921 года Мансуров покинул мастерские и вернулся в Петроград. Сохранилась его недатированная записка к директору мастерских Ф. П. Гаврилову с просьбой вернуть эти картины из мастерских в музей. Но туда они так и не вернулись и позднее были списаны.
Кроме того, пропали и другие ценные и редкие произведения. Например, «Натюрморт» Александра Иванова, «Пейзаж» Владимира Франкетти, «Портрет» Сергея Романовича, два натюрморта Александра Шевченко, «Голова» (дерево) скульптора Алексея Бабичева, горельеф «Леда» французско-армянского скульптора Акопа Гюрджана. Позднее произведения, очевидно, были списаны. В каталоге Первой Государственной выставки искусства и науки в Казани 1920 года они ещё числятся. Однако этих работ нет ни в фондах Музея изобразительных искусств, ни в фондах Национального музея. Никогда они не появлялись и на выставках. Возможно, работы были уничтожены, либо находятся в каких-то частных коллекциях. Как бы ни было — следы их потеряны.
При закрытии в середине 1920-х мастерских, там оставались сформированные ранее коллекции. Когда у мастерских забрали помещение, вместе с музеем они были окончательно ликвидированы. Экспонаты были сложены «пачками в зале, точно забытые могилы беспризорных людей»,  писал в книге «Собрание художественных произведений казанских мастерских» П. Е. Корнилов. Позднее часть работ погибли при пожаре, остальные были переданы в Центральный музей Татарской Республики (бывший — Губернский, ныне — Национальный).
Так была окончательно уничтожена первая в Казани попытка самостоятельного показа искусства как эксперимента формы и техники, да и в целом презентация современного, актуального по тем временам искусства. 
До июля 1923 года Московский Музей живописной культуры подчинялся Отделу ИЗО Наркомпроса, затем перешёл в ведение его отдела науки, в 1923–1924 годы стал филиалом Третьяковской галереи.
Через несколько лет фонды казанского музея пополнились рядом работ, переданных Музеем живописной культуры Третьяковке. Среди них — визитная карточка казанской коллекции русского авангарда — композиция Василия Кандинского «Импровизация» (1913). Страшно представить, что и она могла разделить участь утерянных или списанных в советское время полотен. Но, к счастью, её история закончилась гораздо счастливее.

Василий Рождественский. Трактирная посуда. 1909

Борис Такке. Красный дом. 1910

Борис Такке. Красный дом. 1910

Аристарх Лентулов Женщина с гитарой 1913

Александр Куприн Натюрморт. 1917

Михаил Ларионов. Провинциальная франтиха. 1907

Алексей Грищенко 
Портрет. 1912

Натан Альтман 
Пейзаж. 1910

Сергей Коненков. Демон («Паганини»). Начало ХХ века