Мултанское дело. Казанский след

Участники мултанского процесса. Стоят слева направо: В. Короленко, Н. Карабчевский, М. Дрягин, П. Красников.

В этом году исполняется 125 лет со дня нашумевшего дела о «Мултанском жертвоприношении», ставшем важнейшим событием в истории удмуртского народа. До сих пор о нём говорят, споры не утихают. Ищем казанский след.

Суть дела

Последняя по времени попавшаяся мне на глаза публикация о деле — в журнале «Дилетант» (электронная версия выложена 23 января 2021 года). Журналист Елена Минушкина начинает свою статью следующими словами: «Когда читаешь о так называемом «мултанском жертвоприношении», не оставляет мысль, что виновность крестьян деревни Старый Мултан в убийстве бродяги ни у кого не вызывала сомнений. Вариант ритуального жертвоприношения, казалось, устраивал всех, и детали дела «подгоняли» под него. На деле же картина преступления не укладывалась в уже готовую версию».

Действительно, подгоняли! И готовые приговоры уже были вынесены первыми инстанциями. Процитируем В. М. Ванюшева, в 1996-м — заместителя директора Удмуртского института истории, языка и литературы УрО РАН: «Товарищ прокурора Сарапульского Окружного суда Н. И. Раевский, опираясь на слухи, без сомнения принял <…> версию о ритуальном убийстве нищего удмуртами, и следствие, которым он руководил, само совершая множество преступлений подлогами, пытками, угрозами, незаконными обещаниями, пошло именно по этому пути. Организаторы дела день за днём проводили многочисленные манипуляции с трупом, стараясь инсценировать следы ритуального языческого обряда. Однако лишь приблизительное знание удмуртских обычаев и обрядов всё больше запутывало их и с головой выдавало преступные замыслы. Вместо поиска убийц, следствие с помощью лжесвидетелей сознательно, долго и упорно собирало «факты» в подтверждение избранной версии, оставляя без внимания и отбрасывая все другие, на которые со всей очевидностью наталкивали обстоятельства дела» (цитирую по сборнику конференции 1996 года «Мултанское дело: история и современный взгляд», проведённой к 100-летию окончания последнего судебного процесса).

Итак, в убийстве бродяги Конона Матюнина, чей труп с отрезанной головой нашла в болотах 16-летняя девушка-подросток, обвинили крестьян-удмуртов (или «вотяков», как было принято называть представителей этой народности в XIX веке). Целью назвали ритуальное жертвоприношение (задоб­рить богов, ибо годы были тяжёлые, в 1891–1892 гг. — голод в Поволжье, эпидемии чумы и холеры).

Такая версия убийства тем ещё была удобна, что подозреваемые — язычники-инородцы (на самом деле, они приняли православие, и верования вотяков того времени — это такая смесь православия и некоторых языческих обрядов, но вспомним, поначалу и у русского народа была эта смесь, например, праздник Масленицы имеет явные языческие корни), то есть этот процесс можно было использовать и в миссионерских целях, для пропаганды дальнейшей христианизации нерусских народов и представления в общественном мнении язычества как такого кровожадного вероучения.

Место преступления

На самом деле, повод начать расследование именно ритуального убийства у полиции был. Труп, действительно, был найден без головы, позже обнаружилось, что не хватает ещё некоторых внутренних органов. Но у этих обстоятельств может быть несколько объяснений. Важное дополнение: первыми указали на вотяков как возможных виновников убийства жители деревни Чулья. За несколько лет до этого чульинцев судили за незаконное изготовление пороха. Мултанцы выступали понятыми и свидетельствовали против соседей. Легко допустить, что жители Чульи решили отомстить за «пороховое дело». А также выместить злость за то, что Старый Мултан меньше окрестных деревень пострадал от недавнего неурожая.

Итак, по меньшей мере, ещё одна версия: не ритуальное убийство, а его инсценировка с целью очернить удмуртов (вотяков) должна была быть принята следствием к рассмотрению, но… принята не была. Только год спустя после последнего заседания по делу ведущий судмедэксперт Феодосий Патенко сообщил — убийство было инсценировкой. Преступление совершили двое крестьян из Аныка. Они хотели очернить мултанцев и добиться выселения их с плодородных земель.

Елена Минушкина в «Дилетанте» добавляет: «Проверить, так это или нет, возможным уже давно не представляется», а вот В. Ванюшев говорит без обиняков и чётко называет имена убийц: «Нищего Матюнина убили утром 5 мая 1892 года русские крестьяне деревни Анык Тимофей Васюкин и Яков Конешин с надеждой переложить преступление на удмуртов близлежащего села Старый Мултан».

«Мултанское дело» имеет большое значение для удмуртского народа именно потому, что из местечкового малого дела, бытового убийства и дальнейшего подлога, по мотиву неприязни между жителями двух деревень, оно прогремело на всю страну и Европу. На той же конференции 1996 года выступавший от имени Президиума Государственного Совета Удмуртской республики Ю. В. Семёнов подчеркнул: «Громкое дело, которое заставило обратить внимание всей просвещённой России на жизнь крестьян-удмуртов села Старый Мултан, совпало с целой цепью событий, которые произошли не только в нашей стране, но и в Европе. И были связаны, с одной стороны, с подъёмом национального самосознания, а с другой — с давлением реакции на пробудившиеся народные массы. «Мултанское дело» можно рассматривать в одном ряду с печально известными делами Дрейфуса, Бейлиса…» Итак, скромный народ, живущий внутри огромной Российской Империи — вотяки (удмурты) — получил, хотя и через такой печальный повод, европейскую известность, к нему оказались прикованы взгляды российских и европейских общественников и интеллектуалов.

На самом деле, повод начать расследование именно ритуального убийства у полиции был. Труп, действительно, был найден без головы, позже обнаружилось, что не хватает ещё некоторых внутренних органов.

Владимир Короленко

Адвокаты, журналисты и писатели помогли спасти невиновных, смогли отменить первые решения, продлить суды по этому делу на несколько лет, развернуть огромную кампанию, и ярче всего проявил себя в этом деле великий русский публицист и писатель Владимир Галактионович Короленко, в честь которого и само село Старый Мултан переименовано теперь в Короленко. Он провёл собственное расследование, опубликовал более десятка обширных статей в журнале «Русское богатство», участвовал в заседаниях судов.

Несколько заседаний происходило в городах современного Татарстана — Елабуге и Мамадыше. Но на самом деле, не татарстанский даже, а казанский след в «Мултанском деле» гораздо глубже, чем это принято думать, и именно этому посвящены мои изыскания, в полном виде опубликованные в книге по истории казанской журналистики XIX века. Казанские газеты и журналисты сыграли важнейшую роль в «Мултанском деле», да и сам Владимир Короленко ведь в течение восьми лет был постоянным сотрудником нашей газеты «Волжский вестник». Первыми журналистами, сообщившими о нарушениях в заседаниях по «Мултанскому делу», стали вятские журналисты Баранов и Жирнов, Баранов прежде — также сотрудник «Волжского вестника». Главной площадкой для публикации материалов по «Мултанскому делу» для них вскоре стала другая казанская газета «Камско-Волжский край», в которой они теперь сделались постоянными корреспондентами, а до этого, на момент начала «Мултанского дела», они представляли «Вятский край», которую возглавлял тогда ещё один бывший представитель и, фактически, редактор «Волжского вестника» П. А. Голубев, высланный из Казани за неблагонадёжность. Но и ещё одно обстоятельство удалось мне выяснить! «Мултанских дел» было не одно, а два!

Причём тут Казань?

Факты, которые я только что перечислил, довольно новые, в отличие от рассказанных выше общих обстоятельств «Мултанского дела», не рассматривались исследователями и журналистами, и будут представлены первыми читателям журнала «Казань», также они входят в мою упомянутую монографию по истории казанской журналистики, вторая часть которой готовится сейчас к публикации.

Вообще, есть, пожалуй, и вина журналистики в том, что идея инсценировки ритуального убийства пришла на ум преступникам. В прессе того времени, гонящейся за «жаренными» и скандальными сюжетами, часто можно было прочесть заметки о том, что якобы удмурты проводят ритуалы с человеческими жертвоприношениями. Печатались в виде заметок слухи и россказни, до серьёзных проверок информации дело не доходило. Но это довольно частый вообще мотив в публикациях об инородцах в российской прессе XIX века. Например, о чувашах часто можно было прочитать, что существует у них «обычай» совершать самоубийство во дворе или на территории своего врага, чтобы накликать тому беду. Эту непроверенную байку повторила и А. А. Фукс и, кажется, В. А. Сбоев — ранние писатели-этнографы чуваш. Много сил потратил Спиридон Михайлов, первый «писатель-чувашенин», знаток культуры и обрядов своего народа, чтобы опровергнуть это ошибочное представление.

У «Мултанского дела» (событие преступления относится к 1892 году), как говорилось выше, была предтеча, и тоже «Мултанское дело», но случившееся в 1885‑м, т. е., на семь лет раньше, и не в Старом Мултане Кырчим‑Копкинской волости в 106 верстах от Малмыжа, а просто — в Мултане, селе Солтинской волости, от того же Малмыжа в 170 верстах.

В редакцию казанской газеты «Волжский вестник» (тогда возглавляемой Н. П. Загоскиным) пришло письмо от священника, подвизающегося на писании лёгких духовных рассказиков под псевдонимом «Аким Простота». Под этим именем публиковался Н. Н. Блинов, почитаемый и сейчас в Сарапуле краеведами как заметный в крае педагог и просветитель. Во время оно о. Николай тоже имел хорошую репутацию в народническо-демократических кругах (а в полиции, напротив, считался «неблагонадёжным», что для провинциальных газетчиков, сплошь состоявших из лиц, подвергавшихся различным преследованиям, служило лишь дополнительной положительной аттестацией), вероятно, поэтому редактор Н. Загоскин и доверился своему постоянному сотруднику. Подробнее о сотрудничестве Н. Н. Блинова ещё в «Камско-Волжской газете» (1872–1874), а затем в «Волжском вестнике» (выходил с 1883-го) см.: Сергеев А. В. Казанские связи священника-просветителя Н. Н. Блинова//VII Петряевские чтения: Материалы научной конференции (Киров, 27-28 февраля 2003 года). Киров, 2003. С. 75-78. Тезисы выложены в сеть Интернет.

В том злополучном письме «Аким Простота» писал, что его, так сказать, коллегу, священника Базилевского, вотяки из Мултана собирались принести в жертву, и только урядник их разогнал и избил. Бывший тогда также сотрудником «Волжского вестника» будущий этнограф и уроженец тех мест С. Кузнецов умолял редактора Загоскина не печатать пока заметку, а дать ему проверить все обстоятельства. Зная о жизни и обрядах вотяков, сообщению о жертвоприношении Кузнецов сразу не поверил, оно показалось ему сомнительным! Но редактор Загоскин ждать отказался, доверившись авторитетудуховного лица,опубликовал материал.

И вот дальше — оцените действия журналиста! Он решает провести собственное расследование, и полностью изобличает фальсификацию, Кузнецов публикует большую заметку об этом, приведя в ней и ошибочный, оказавшийся фейковым материал «Волжского вестника». Он, журналист, публикует опровержение в газете-конкуренте — «Казанском Биржевом листке». Вскоре последовало и официальное расследование, и то, что новость о преступлении с жертвоприношением была сфальсифицирована, было подтверждено уже специальной телеграммой, опубликованной в «Правительственном вестнике».

Казанские газеты и журналисты сыграли важнейшую роль в «Мултанском деле», да и сам Владимир Короленко ведь в течение восьми лет был постоянным сотрудником нашей газеты «Волжский вестник».

Дело в этом селе Мултане было в следующем: местный священник Базилевский приставал к вотячкам, местные жители разозлились... «Как ни пьяны были вотяки, но они не причинили священнику никаких увечий, а чинно связали его кушаком и положили на стол до отрезвления», пишет в своих воспоминаниях этнограф Кузнецов. Он ещё добавляет, что в этой местности подобные примеры не редкость, и было несколько случаев, когда священники проявляли свою невоздержанность к девушкам из инородцев. (См.: Кузнецов С. К. Из воспоминаний этнографа // Этнографическое обозрение: изд-е этногр. отд. Имп. общ-ва любителей естествознания, антропологии и этнографии при Моск. ун-те, 1906, № 1-2, С. 34.)

Итак, прошло несколько лет. Кузнецов уже не при газете, а, видимо, педагог, попечитель же учебного округа в тех местах, где он сейчас работает, взглядов резких, националистических, и поклонник «с пеной у рта» того же «Акима Простоты». Кузнецов об этом говорит, чтобы извинить своё уже молчание, когда разра­зилось и второе, большое «Мултанское дело». Мол, и далеко уже он был, в другой области, и поздно узнал, и теперь попечитель этот стесняет его действия... Но, видно, самого его гложет своё нынешнее молчание по второму следствию, потому что к тому времени именно он, Кузнецов, многое бы мог сказать: он очень хорошо изучил удмуртские обряды, присутствовал на них, в т. ч. на таких, куда посторонних не допускают. А как раз Аким Простота — снова проявился в печати, вот, мол, де, я же тогда ещё говорил, семь лет назад, что удмурты опасны! (Полностью статья С. К. Кузнецова — Указ. соч. С. 29-51.) Степан Кирович Кузнецов, хотя и заочно, всё-таки принял участие в «Мултанском деле»: с ним, как с этнографом, активно переписывался и советовался, а также изучал его этнографические труды В. Г. Короленко, для выстраивания линии защиты вотяков.

А что же казанские журналисты? У «Волжского вестника» теперь другой редактор — Н. Рейнгард, получивший самую уничижительную критику от Короленко, Лаврского и других писателей-демократов. Именно в свою бывшую газету — «Волжский вестник», прежде зарекомендовавшую себя с передовых позиций, считавшуюся при редакторе Н. Загоскине лучшей газетой Поволжья и одной из лучших во всей российской провинции (есть высказывания об этом М. Горького, Е. Чирикова, Н. Шелгунова и других писателей и критиков), именно туда и на правах бывших сотрудников обращаются вятские журналисты А. Баранов и О. Жирнов. Но, неожиданно, обновлённый «Волжский вестник» Рейнгардта занимает противоположную позицию: в газете появляется развязная по тону статья И. Бабушкина, обвиняющая вотяков в жертвоприношении.

Есть, пожалуй, и вина журналистики в том, что идея инсценировки ритуального убийства пришла на ум преступникам.

Зато бывший редактор «Волжского вестника» Н. Загоскин, когда-то опубликовавший недостоверную заметку, теперь полностью на стороне невиновных (как потом будет удостоверено в суде) удмуртов. Новая газета Загоскина «Камско-Волжский край» сделалась одним из главных органов печати, вступившихся, наряду с В. Г. Короленко, за несчастных, обвиняемых в преступлении, которого они не совершали. Николай Павлович Загоскин извлёк урок из той неприятной для себя ситуации 1885 года, когда он допустил редакционную ошибку, опубликовав непроверенный материал. В «Камско-Волжском крае», в частности, была опубликована хроника третьей судебной сессии, состоявшейся в Мамадыше, с комментариями А. Н. Баранова.

Интересно, что обновлённый «Волжский вестник» встал, как уже было сказано, на сторону обвинителей, а вот костяк старой газеты — Загоскин, Короленко, Голубев, Баранов — на страницах уже других изданий («Русского богатства», «Камско-Волжского края», «Вятского края») выступили в поддержку крестьян-вотяков. Интересно также, что жертв несправедливого обвинения поддержала ещё одна казанская газета — «Казанский телеграф», делающая только ещё первые шаги на ниве казанской журналистики, в будущем она будет известна как русская националистическая газета с выраженным антисемитским настроем, но сейчас — выступила единым фронтом с «Камско-Волжским краем» против несправедливого обвинения. Казанские газеты оказались первыми за пределами Вятской губернии, кто опубликовал статьи в поддержку вотяков против несправедливого обвинения.

А. Ф. Кони

Экспертизу в поддержку версии о ритуальном убийстве делал известный казанский профессор Смирнов. Защитникам, в том числе общественным, таким как В. Короленко, пришлось приложить большие усилия, изучить глубоко этнографию удмуртов, чтобы опроверг­нуть эти суждения. Священник Н. Блинов («Аким Простота»), у которого, безусловно, имеется ряд заслуг в просветительстве края, в «Мултанском деле» продолжил свою подрывную деятельность даже после завершения процесса. Об этом подробно пишет В. М. Ванюшев в упомянутом докладе.

«Священник и литератор Н. Н. Блинов считал целесо­образным признать виновными мултанцев, и вообще удмуртов, в ритуальных убийствах, если они таковыми и не являются, будто бы для их же блага: тогда, дескать, появится возможность требовать, чтобы в удмуртских деревнях строили больше церквей и школ».

История показала, что такие выступления были отнюдь не лучшими страницами в деятельности в общем-то уважаемых людей. В. Г. Короленко по этому поводу писал Блинову: «Конечно, школы очень хорошее дело, но и истина что-нибудь значит, а для меня в этом вопросе истина не там, где видите её Вы».

«Мултанское дело» стало большим уроком для казанской журналистики. «Волжский вестник» на этом деле утратил своё реноме демократического издания, борца за справедливость, зато впервые смог проявить себя молодой орган печати «Казанский телеграф», но особую роль из всех казанских газет в этом деле сыграл, как уже подчёркивалось, «Камско-Волжский край», возглавлявшийся бывшим редактором и основателем «Волжского вестника» профессором Н. П. Загоскиным, прежде обжёгшимся на публикациях Акима Простоты. На процессах и с той, и с другой стороны участвовали казанцы или люди, связанные с Казанью. Бывшими сотрудниками загоскинского «Волжского вестника» являлись Короленко, Голубев, Баранов и Блинов. Казань представлял профессор Смирнов. Напомним, и что знаменитый юрист Кони, чья роль в «Мултанском деле» очень велика (на момент процесса Анатолий Фёдорович — обер-прокурор одной из палат Сената, и именно Кони добился пересмотра дела после первых обвинительных приговоров). Так вот, А. Ф. Кони был в 1870-х окружным казанским прокурором, первым местным прокурором после судебной реформы, открывшей эпоху гласного суда. Когда-то молодой А. Ф. Кони, выступая обвинителем на своём первом процессе в Казани, воспользовался недобросовестно проведённой судебной экспертизой, которую тут же на заседании опровергли местные профессора медицины. За это Александра Фёдоровича основательно повозила столичная пресса (Н. А. Демерт в «Отечественных записках», об этом сюжете я тоже рассказываю в своей монографии). Так же, как и Н. П. Загоскин, А. Ф. Кони хорошо усвоил тот урок, и на этот раз (20 лет спустя) уже сам настаивал на повторном и качественном расследовании.

О чувашах часто можно было прочитать, что существует у них «обычай» совершать самоубийство во дворе или на территории своего врага, чтобы накликать тому беду.

Вятские журналисты Александр Баранов и Осип Жирнов продолжили сотрудничество с казанской газетой «Камско-Волжский край». А. Баранов после уже «Мултанского дела» вышел к редакции с предложением основать в Казани уникальное для России «Общество защиты несчастных женщин». Газета «Камско-Волжский край» стала штабом для этого прекрасного начинания, к сожалению, из-за инсинуаций группы правых националистов дело застопорилось на несколько лет. Газета «Камско-Волжский край» прекратила своё существование, но неутомимый Баранов решился на повторное обоснование проекта, уже через посредство газеты «Казанский телеграф». Вскоре такое общество всё-таки было открыто в Казани!

Замечательный вятский деятель Осип Жирнов внёс большой вклад в развитие этого края, был среди прочего директором народного музея кустарных промыслов. Его уничтожили большевики вскоре после прихода власти за «неправильную» партийную принадлежность. В современных справочниках напротив фамилии Жирнов значится: «журналист “Камско‑Волжского края”» — последний отклик знаменитого «Мултанского дела», в справедливое разрешение которого он вложил столько сил!

Музей им. В. Короленко. Село Короленко (бывший Старый Мултан). Источник: Pinterest

Казань, казанские деятели и местная пресса приняли живейшее участие в «Мултанском деле». Многие его уроки — право на честный суд; внимательное отношение к народным культурам; роль журналистики — и негативная: когда непроверенные публикации об обрядах с жертвоприношениями у удмуртов создали тот информационный фон, который послужил побудительным мотивом для преступления; и позитивная: когда только широкая огласка помогла спасти невиновных; роль экспертиз, добросовестных и не очень, роль священнослужителей, кстати, тоже разная, кроме Блинова были и местные священники, которые поддерживали вотяков, качество проводимого расследования… все эти и многие другие уроки важны для нас, граждан России XXI века! Мы видели деятелей, которые эти уроки выучили: среди них юрист А. Ф. Кони и редактор казанских газет, профессор и также юрист Н. П. Загоскин! Мы видели прекрасных журналистов и гражданских активистов, расследователей, ставших главной движущей силой, приведшей к отмене неправосудного приговора, имевшего значение для судьбы целого народа! Память о «Мултанском деле» и его героях жива по России, и особенно жива она в нас, неравнодушных казанцах, ибо это дело — часть и нашей истории, истории нашего гражданского общества и казанской интеллигенции и журналистики.