Мы делали фотографии, а они создавали нас

Журнал Казань", № 10, 2014

Чем хороши дни рождения и уж тем более юбилеи, так это количеством поздравлений и подарков. Подошло время сорокалетнего юбилея казанской фотогруппы «Тасма». Дата не самая громкая, даже не все «тасмовцы» вспомнили о ней. Да и о подарках никто не помышлял. Тем приятнее было узнать про подарок неожиданный, дорогой и поистине государственной значимости.

Государственный музей изобразительных искусств Республики Татарстан получил грант Президента России (!) на осуществление проекта «История пишется объективом, а объективы смотрят на нас». Он посвящён творчеству фотогруппы «Тасма», неразрывно связанной с историей казанской фотографии. И впервые помог реализовать давнюю мечту об издании отдельного фотоальбома «Тасмы», где была бы представлена вместе вся команда - от «отцов‑основателей» до «примкнувших» позже. А ещё к юбилею группы музей открыл большую ретроспективную выставку авторов «Тасмы», на презентации которой юбиляры услышали немало поздравлений.

На юбилеях принято вспоминать прожитые годы и пройденный путь. Вот и я попробую пролистать страницы истории, которых уже немало и у «Тасмы», и, тем более, в истории казанской фотографии.

Во время своего пребывания в Казани Давиньон в свободные от настоящих занятий своих часы будет снимать портреты несколько секунд при пасмурной погоде.

«Казанские губернские ведомости», № 37 за 11 сентября 1843 года

Всего одна строчка, но зато такая важная для нас се­го­дня! Французский литограф Александр Давиньон, путешествуя по России, запечатлел на дагерротипы горожан Казани. Событие уникальное. Четырьмя (!!!) годами раньше, в 1839‑м, в Париже было объявлено об открытии фотографии, великом изобретении человечества. Первые изображения получили название «дагерротипы» по имени одного из первооткрывателей - француза Луи Жака Дагерра.

Давиньон и братья Тицнер приехали в Казань вслед за братьями Барт, которые открыли здесь первое дагерротипное заведение. Вот с их лёгкой руки история казанской фотографии обрела своё начало в 1843 году. Ещё лет десять в Казани появлялись фотозаведения только иностранных подданных, и лишь с 1853 года стали открываться стационарные фотогалереи самих горожан.

Технически совершенствуясь, фотография становится доступнее и популярнее. С каждым годом повышается и уровень мастерства владельцев фотоателье. Период с 1860‑х до конца XIX века - это время активной деятельности фотомастеров Казани. Здоровая конкуренция и поиск новых сюжетов заставили многих фотографов Казани снимать на улицах, отправляться в фотоэкспедиции. Выходу «в народ» не мешало даже громоздкое фотооборудование.

История сохранила их имена: Александр Никитский, Герман Локке, Александр Окуловский, Матвей и Анна Вяткины, Владимир Бебин, семья Фельзер, Константин Софонов, Александр и Ксения Шумиловы, Арнольд Бренинг и ряд других. Кстати, Арнольд Иванович Бренинг по праву считается первым фотографом в нашем городе, освоившим цветную светопись.

Список, конечно, далеко не полный, но в любом случае свидетельствует о зарождении профессиональной фотографии к концу XIX столетия. Судя по архивным данным, в 1915 году в Казани была зарегистрирована деятельность ста десяти фотографов.

С высочайшего разрешения губернатора в 1895 году было организовано фотографическое общество. Казанские мастера светописи проводили здесь выставки, выпускали бюллетени, удостаивались медалей и дипломов на различных фотоконкурсах в России и за рубежом. Постепенно фотография, технически совершенствуясь, становилась не только ремеслом, но и искусством.

Дальнейшего расцвета фотографии, увы, не случилось не только в Казани, но и во всей России. После Октябрьской революции 1917 года различные фотообщества и многочисленные частные ателье были закрыты. Российская художественная фотография осталась в прошлом. Новая власть национализировала фотозаведения и призвала фотографов‑индивидуалов идти в массы, осваивать новый язык советской документальной фотографии, чтобы правдиво освещать жизнь рабоче‑крестьянского государства под неусыпным контролем особых органов. Не случайно бесконтрольный человек с фотоаппаратом надолго стал в стране советской объектом особого подозрения.

Только во второй половине пятидесятых годов ХХ столетия в СССР началось второе рождение искусства фотографии. Появился лозунг «Искусство в массы!». Открылось множество Домов и Дворцов культуры с обязательными кружками самодеятельного творчества, в том числе и фотографического. Фотолюбительское движение обретало небывалый размах, а тяга к общению порождала поиск единомышленников.

Казань не осталась в стороне. Здесь открылось несколько фотостудий. Самым известным в конце пятидесятых годов стал фотоклуб при Государственном музее ТАССР. Сюда приходили люди самых разных профессий, служащие, студенты, рабочие. Они увлечённо спорили о композиции и светотени. Зачастую разговоры о технической стороне фотографии перерастали в интеллектуальные беседы об искусстве, новинках литературы и кино. Возможно, кому‑то не очень понравилось такое общение: фотоклуб закрыли… Ренессанса фотографического общества образца 1895 года при музее не случилось…

Но у тех, кто соприкоснулся с миром фотографии, желание встречаться осталось. Вот почему некоторые «музейщики» вновь встретились в фотоклубе «Волга», который открылся при заводском Дворце культуры имени Ленина в середине шестидесятых. В отличие от музея, который был в центре города, новое место встреч оказалось на окраине. Но это не помешало «Волге» за короткий срок стать самым популярным и авторитетным клубом в Казани, который возглавил Сергей Романович Степанов, инженер авиазавода.

Кстати, его знакомство с фотографией тоже началось в клубе при Госмузее. Он сумел объединить очень разных авторов, создать в коллективе атмосферу творчества и взаимопонимания. Очень скоро клуб стал известен и во многих городах СССР. Не случайно именно он провёл большую всесоюзную фотовыставку «Волга‑67». В Казань тогда приехали московские фотомастера, экспозиция вызвала огромный интерес у горожан. Были у клуба и свои регулярные отчётные выставки, его коллекции даже участвовали в престижных зарубежных фотоконкурсах. Именно здесь, в «Волге», получил свой первый диплом за участие на фотовыставке в Лондоне Александр Семёнов. Его фотография «Русский сувенир» ещё не раз побеждала на различных выставках.

Вот как вспоминает то время бывший член «Волги» Рустам Мухаметзянов:

Да, «Волга» тех лет объединила, помимо заводских фотолюбителей, ещё и фотографов «со стороны», не заводчан, творчески одержимых: Александр Семёнов, Владимир Богданов, Ляля Кузнецова, Эдвард Хакимов, Владимир Зотов, Зуфар Баширов, Риф Якупов, Владимир Сычёв, Рустам Мухаметзянов.

Есть и у меня своя история прихода в этот клуб. В 1968 году я оканчивал среднюю школу, а технику фотографии постигал в фотостудии при ДК имени Ленина. Здесь же познакомился с Юрой Филимоновым. Вместе и решились поступить в знаменитую «Волгу». Конечно, волновались. Юру взяли без проблем, а меня покритиковали за слабые работы. Владимир Сычёв назвал мои снимки с цветущими яблонями «излишне буржуазными». Но всё же приняли кандидатом.

Массовое фотолюбительство с огромным количеством клубов и кружков в те годы породило особую фотографию - «салонную» с дежурными темами. Красивые пейзажи, милые личики детишек, томные женские взгляды, собачки и кошечки, натюрморты бесконечных фруктов и красивой посуды… Авторы этих «красивостей» старались участвовать во всех фотоконкурсах, особенно в зарубежных фотосалонах. Зрителям такие работы нравились. Высоко ценили красивые «картинки» и жюри многочисленных международных «фотосалонов». Желание фотографов было одно - заполучить как можно больше медалей и других наград.

В клубе «Волга» таких рекордсменов не было, хотя мы активно участвовали и часто побеждали в фотоконкурсах. Конечно, «салонные» картинки встречались и на наших выставках, а обсуждения фоторабот сводились чаще всего к технической стороне: на какой бумаге напечатаны фотографии, какая плёнка. Правда, про фотокамеры говорили мало, у нас они были почти одинаковые - «Зениты», «ФЭДы» и «Зоркие». Единственный, кто был в клубе «фотокоролём» - Володя Сычёв, обладатель зарубежной камеры с набором объективов.

Но самой яркой фигурой, конечно, был Володя Богданов.

«Запомнил его как человека доброго, незлобного, мягкого по натуре, но всегда готового постоять за себя и своих друзей,- вспоминает Зуфар Баширов.- Он всегда говорил, что в каждой фотографии должна быть хоть какая‑то сенсация. Без этого она мертва. И всегда искал в своих и наших работах изюминку…».

Энергия творчества переполняла Володю Богданова, он был главным спорщиком в дебатах о фотографии, и не только о ней. Работая в Музее изобразительных искусств, он общался с живописными полотнами, и ему всегда хотелось больше говорить об искусстве, нежели о технической стороне фотографии. Это он привёл в клуб сотрудников музея искусствоведов Володю Разумейченко и Татьяну Лескову. А с ними пришли и Валерий Михайлов, и Вадим Никифоров. Если не ошибаюсь, он же пригласил в «Волгу» и Лялю Кузнецову, Володю Сычёва. Наши споры на заседаниях клуба редко проходили спокойно: как‑никак, общались два разных поколения. Заводские пенсионеры отстаивали право фотографии на техническое совершенство, а более молодая, задиристая часть одноклубников стремилась к более высокому эстетическому, художественному уровню. Однако чаще всего всё мирно завершалось в местном буфете с льготным пивом для членов клубов и студий Дворца культуры. Времена были застойно‑застольные…

Казалось, такие благоприятные для фотографов годы и наше общение продлятся ещё долго‑долго…

Прошло лет шесть такого мирного существования «Волги». Ничто не предвещало особых перемен. Но вот появился в клубе Саша по прозвищу Грек.

Он приехал из Грузии. Поступил в Казанский строитель­ный институт. Сейчас и не вспомню, кто привёл его в клуб. Помню, что, в отличие от многих из нас, он обладал возможностью приобретать дорогие альбомы по живописи и фотографии, дружил с продавцами главного книжного магазина Казани. Саша всегда поражал своими обширными познаниями в живописи и фотографии. Для большинства из нас источником информации был журнал «Советское фото», единственное издание для фотографов в СССР. Конечно же, этот журнал не мог дать полного представления об уровне современной мировой фотографии. А ежеквартальный журнал «Чешское фото‑ревю» было очень трудно достать. И Грек с удовольствием открывал нам новые имена. Как‑то Саша объявил на одном из заседаний, что есть такой фотограф во Франции - Анри Картье‑Брессон. Показал даже его фотоальбом.

Знакомство с творчеством великого Брессона стало для нас подлинным открытием, перевернуло привычное представление о фотографии. Больше всего поразило то, что работы Брессона были очень близки нам. Именно такой и виделась нам настоящая фотография. Реальная, живая и одновременно загадочная. Теперь‑то мы точно знали, в каком направлении двигаться. До сих пор перед глазами картинка того времени: Саша с альбомом Брессона увлечённо объясняет нам тайный смысл линий, пятен, движений руки или взгляда, запечатлённых на снимках…

Поздняя осень 1974‑го. На очередном заседании клуба «Волга» в пылу спора и взаимных претензий один из наших оппонентов, полковник в отставке, сурово произнёс: «Вы не больно‑то тут задавайтесь, мне тоже есть что сказать кое‑где и кое‑что… У меня все ваши разговоры аккуратно записаны вот в эту тетрадочку». Он торжествующе помахал толстой тетрадкой…

Значит, не случайно нашего руководителя Сергея Степанова не раз вызывали в органы и вели с ним разъяснительные беседы, но он всякий раз спасал клуб от неминуемых неприятностей?!

Откровения полковника застали всех врасплох, дальнейший спор был бесполезен. Наступила непривычная тишина. Члены клуба - заводчане и пенсионеры явно ждали от нас ответного шага. И мы его сделали. Володя Богданов заявил о своём уходе из клуба. Спросил, кто с ним. Не сговариваясь, встали человек двенадцать.

Мы молча вышли, громко хлопнув дверью. Быстро спустились со второго этажа на улицу. Постояли на ступеньках Дворца культуры, понимая, что в клуб уже не вернёмся, что ушли в никуда. Правда, мы ещё не знали, что это станет предвестием создания нашего нового объединения под названием «Тасма»…

Знали одно: Володя Богданов принял се­го­дня важное и верное решение, а завтра что‑нибудь придумаем…

И действительно, Володя предложил создать свою фотогруппу. Для начала решили собираться в Издательстве обкома КПСС, где работали Юра Филимонов, Риф Якупов, Рустам Мухаметзянов и я. Да и Богданов там был свой. В конце рабочего дня располагались в пустом коридоре, раскладывали на полу фотографии, или проводили свои фотоотчёты в редакционной столовой, она работала в ночную смену. Собирались и на квартире у Ляли Кузнецовой. Когда Боря Давыдов стал работать в управлении городской архитектуры и получил свою мастерскую, стали регулярно собираться у него.

В те времена такие не признанные официально объединения, как наше, не приветствовались. Вот мы и обратились к администрации химзавода имени Куйбышева по выпуску фотоматериалов с просьбой дать согласие на то, чтобы мы стали группой при заводе. В 1974 году завод переименовали в «Тасму» - что означало «Татарские светочувствительные материалы». Решили и мы назвать себя «Тасмой», правда, перевели это слово шутливо на свой лад - «Татарские современные мастера»… Сегодня уже трудно вспомнить, кто именно предложил такое название.

Наши надежды на сотрудничество с заводом не оправдались: Юра Филимонов пообщался с дирекцией, которая поначалу обрадовалась нам, даже обещала помочь с помещением и организацией выставок в обмен на наше содействие в рекламе. И действительно, выделили необустроенный подвал - захламлённый и полузатопленный… Так и не дождавшись реальной помощи от завода, мы вернулись к самостоя­тельному выживанию.

Решили название группы не менять, так как, общаясь с коллегами из других городов, заявили о себе как группа «Тасма».

К тому времени, 1976 - 1977 годам, фотогруппа состояла из шестнадцати человек. В основном это были профессиональные фотографы и люди, связанные с искусством.

Серьёзная получилась команда: Володя Богданов, фотограф, основатель и первый руководитель «Тасмы», Ляля Кузнецова и Риф Якупов, фотографы, Александр Тамбулов (Грек), студент КИСИ, Эдвард Хакимов, геолог и аспирант пединститута, Володя Зотов, Зуфар Баширов - фотографы, Володя Разумейченко, Татьяна Лескова, искусствоведы музея ИЗО, Вадим Никифоров, художник‑график, Борис Давыдов, Валера Михайлов, Рустам Мухаметзянов, Юра Филимонов, Альберт Багаутдинов и я - тоже фотографы.

Мы старались быть открытыми для всех, кто приходил на наши встречи. На фотоотчётах бывали и гости, далёкие от фотографии: поэты, журналисты, художники, музыканты. Им было интересно посмотреть неофициальные фотоснимки и даже поучаствовать в их обсуждении. А тех, кто хотел вступить в группу, чаще всего не устраивали наши высокие требования к фотографии. Несмотря на споры и разногласия, вполне естественные в творческой среде, мы всегда оставались друзьями и единомышленниками. Была постоянная потребность общения друг с другом, встречались и в будни, и в праздники. И не только на заседаниях группы - устраивали совместные прогулки по городу в поисках интересных фотосюжетов. Конечно, были и застолья, с бесконечными спорами об искусстве. Наверное, не случайно я как‑то предложил второй тост произносить за неё, самую важную в нашей жизни - Фотографию! И вот уже лет тридцать мы всегда, собираясь вместе, поднимаем тост «за неё»!

Первые десять лет общения очень тесно сдружили нас. Крепко объединяли и профессиональные интересы, и живое общение, когда интересно говорить обо всём, в том числе личном. «Пуд соли съесть» можно не с каждым, возможно, поэтому наша группа так долго не пополнялась. За двадцать с небольшим лет, а это восьмидесятые - девяностые и начало двухтысячных годов, в «Тасму» пришло всего десять фотографов. Вот их имена:

Василий Мартинков, Виталий Хашев - журналисты и фотографы газеты «Вечерняя Казань», Шамиль Баширов, дизайнер, график, Валерий Павлов, фотограф, Сергей Свинцов, студент ВГИКа, Евгений Канаев, Юрий Чибинёв, Дамир Юсупов - фотографы, Евгений Балашов, врач, Юрий Федотов, актёр, Гарапша Мухомедьянов, сотрудник Сбербанка.

До самого конца восьмидесятых годов группа ещё активно работала, правда, уже без Владимира Богданова, который в конце семидесятых уехал жить в Норильск. Было много творческих встреч и участие в различных выставках.

Перестроечные времена в СССР во второй половине восьмидесятых отразились и на нашей группе. После большой отчётной выставки «Тасмы» в зале Союза художников ТАССР в 1989 году мы уже реже стали собираться и меньше общаться. Наступили другие времена, надо было организовывать свою жизнь иначе. Кто‑то уехал реализовывать себя в Москву, кто‑то ушёл в бизнес. У кого‑то стремление сохранить семью, работу отодвинуло творчество на второй план. А кто‑то просто залёг на дно до лучших времён… Каждый из нас выбрал свой путь. Ничего страшного не произошло.

Ракета‑носитель «Тасма» вывела на орбиту самостоятельно летающие спутники, только и всего. Так я объяснял для себя ту непростую пору. Каждый участник нашей группы - это самодостаточные личности, которым совсем не обязательно быть в едином коллективе.

Всякий раз, когда слышу про «легендарность» «Тасмы» и уникальность казанской школы фотографии, сам себе задаю вопрос:

«Почему именно мы сумели найти своё лицо и смогли сохранить творческое долголетие?»

Этот же вопрос часто задавал своим коллегам. Суть ответов была одна - да, все мы были разные, но объединяла нас фотография и любовь к ней…

Конечно, это так, но фотография объединяла и мастеров великого множества других фотогрупп.

Важно то, что «Тасма» не возникла на пустом месте. Нам повезло оказаться вовремя в нужном месте: в фотоклубе «Волга», очень активном и авторитетном в Казани. Многочисленные выставки и бурные обсуждения помогли нам творчески закалиться. Мы так и не стали поклонниками «салонной» фотографии. Уже в «Тасме» фотографические принципы нашего гуру Анри Картье‑Брессона - «чистая фотография и решающее мгновение» - стали надолго и нашими. Это не было подражанием Мастеру, но, тем не менее, нас часто называли «брессоновцами»…

Мы старались больше снимать реальную жизнь, фиксировать «решающие» моменты полным кадром, то есть «чистым», без кадрировки при печати, ретуши и прочих оформительских приёмов. Стремились соединить в фотографии документальность факта с художественностью образа. Нам повезло, что в нашей группе были и теоретики, искусствоведы, которые могли научно обосновать свои взгляды и позиции в наших творческих спорах. А как не вспомнить замечательные рецензии на наши выставки Юрия Фролова и Роберта Копосова, Марины Разбежкиной!

Сегодня я с волнением листаю толстую тетрадь с протоколами наших заседаний в 1976 - 1977 годах. Эту реликвию сохранил Володя Зотов. В его огромных архивах много ценных материалов по истории казанской фотографии!

Середина семидесятых была годами становления нашей группы. Каждый автор, вступая в «Тасму», показывал свои работы. Мы хорошо знали друга ещё по «Волге», но обсуждали фотографии весьма серь­ёзно.

Читаю протоколы тех лет и снова слышу голоса Богданова, Разумейченко, Давыдова, Хакимова, Зотова и других «тасмовцев». Судя по записям, часто упрекали Борю Давыдова в увлечении формой и отсутствии содержания. А Володю Разумейченко, нашего искусствоведа, единогласно хвалили за детские портреты и умение передать в работах авторское настроение. Не у всех вступительные отчёты проходили гладко и спокойно. А вот работы Татьяны Лесковой, судя по журналу, были приняты на ура. Её фотографии на первой выставке «Тасмы» выглядели очень достойно. Жаль, что она не стала дальше серьёзно заниматься фотографией, а ушла целиком в работу искусствоведа.

Нашёл и своё выступление 9 марта 1977 года:

Спорили до хрипоты, порой ругались, не всегда, судя по записям, были единодушны, но при этом уважали мнение каждого и относились друг к другу на равных, умели радоваться хорошим фотографиям.

Несколько лет назад прочёл в журнале «Казань» воспоминания Рустама Мухаметзянова про «Тасму»:

Как не вспомнить и наше плодотворное общение, дружбу с интереснейшими людьми в Казани и за её пределами. Это Булат Галеев, руководитель студенческого конструкторского бюро «Прометей», Александр Семёнов, бывший коллега по клубу «Волга», замечательный фотомастер и руководитель своего фотоклуба в Зеленодольске, где мы часто были гостями и участниками его выставок, мудрый и интереснейший собеседник Андрей Шнегас, руководитель клуба фотоохотников, конечно же, Юрий Фролов, преподаватель кафедры журналистики КГУ, классный фотограф и тонкий ценитель фотографии, многие казанские художники и музыканты.

Все мы тогда занимались чёрно‑белой фотографией, цвет не был востребован. Многие из нас - репортёры, а фотожурналистика в то время была чёрно‑белая. Ну, и Картье‑Брессон был сторонником чёрно‑белой фотографии.

Правда, в 1986 году я подготовил персональную выставку «Музыка в цвете и свете», где чёрно‑белые фотографии про музыкантов соседствовали с моими живописными абстракциями, посвящёнными музыке. На презентации в зале звучала живая музыка для полноты восприятия. Не могу не вспомнить про лестные отзывы о моём живописном эксперименте замечательных мастеров живописи: Баки Урманче, Ильдара Зарипова и Эрнста Гельмса, когда общался с ними на выставке.

Примерно через пару лет существования и поиска своего пути мы стали искать контакты с единомышленниками из других городов. Открыли для себя фотографов из Чебоксар, где Вячеслав Михайлов - очень энергичный организатор фотографического движения - создал свой клуб. Там тоже ребята ушли из официального фотоклуба, собирались в подвале и на квартирах. Познакомились с фотографами Йошкар‑Олы и их лидером Сергеем Чиликовым. Нам больше нравились чебоксарцы, у них работы были репортажного плана, а не постановочные, как в Йошкар‑Оле, где Чиликов создал свою философию театрального снимка. Он выходил на улицу - декорации были естественные, но люди, которые попадали в кадр, позировали, «выстраивали» специально продуманную композицию.

Коллеги из других фотоклубов нас упрекали в излишней документальности, говорили, что снимаете всё подряд, а это уже не художественная фотография… Нас это не смущало, мы оставались верны себе и, как нам казалось, Брессону…

Мы на свои деньги ездили в разные города: Рязань, Йошкар‑Олу, Чебоксары, Гродно, Тирасполь, Ниду, Москву. Как‑то поехали в Ригу - там открывалась большая прибалтийская выставка. Попали на открытие выставки Саши Слюсарева из Москвы, о котором были наслышаны. Оказалось, что и он о нас уже что‑то знал. Пообщались, посмотрели его работы, совершенно противоположные тому, что делали мы. Нас поразили его так называемые «живые натюрморты». Интерес друг к другу был обоюдным. Слюсарев видел, что мы - это не просто очередной фотоклуб, а группа единомышленников со своей позицией и философией, которая постепенно заняла свою нишу в советском фотопространстве.

Наше участие в различных клубных фотоконкурсах не раз отмечалось многочисленными дипломами и наградами. Но головокружения от успехов не было.

Главный прорыв «Тасмы» случился в 1979 году. Нас пригласили в журнал «Советское фото», где мы устроили фотовыставку. Потом была публикация в журнале - ведущий искусствовед Анри Вартанов написал большую статью «Начало», именно в ней он впервые сказал о «казанской школе фотографии», и московские искусствоведы стали использовать термин «казанская фотошкола».

При обсуждении выставки в редакции высказывались неоднозначно. Конечно, она удивила москвичей, кто‑то даже возмущался - на снимках жили обычные люди из сёл и небольших городов и даже цыгане. С не приукрашенным, лишённым всякого официоза бытом. Отсутствовали на выставке и привычные «салонные» картинки. И снова мы услышали: подражают Брессону. Но для нас это был скорее комплимент, чем упрёк.

В 1995 году в Париже мне посчастливилось пообщаться с самим Анри Картье‑Брессоном и его супругой Мартиной Франк, замечательным фотографом. Я тогда сумел рассказать им о нашей «Тасме» и о том, что любим и ценим творчество Брессона.

В конце 1970‑х то ли Риф Якупов, то ли я услышали по «Голосу Америки», что в Советский Союз приезжает выставка «Фотография в США». Мы понимали, в Москву ехать бесполезно - не пробьёмся, а потом узнали, что выставка после Москвы отправляется в Тбилиси. Решили, раз в Тбилиси жил Саша Грек, будет легче попасть на эту выставку. И мы поехали - Риф, Боря Давыдов и я. В Тбилиси первым делом пришли в местное отделение Союза журналистов, где нас отлично приняли, угостили домашним вином урожая 1914 года, помогли с устройством в гостиницу. Конечно, мы попали на американскую выставку.

Поразила на выставке библиотека фотолитературы. Такого количества уникальных альбомов я больше не видел нигде. Увы, на посещение библиотеки давалось лишь полчаса. Но нам повезло: одна из сотрудниц выставки оказалась финской татаркой. Мы разговорились. Она разрешила сидеть до закрытия, да ещё пригласила прийти и на следующий день. Мы, конечно, пришли. И каждый получил в подарок по паре фотоальбомов. Были у нас и незабываемые прогулки по Тбилиси в компании с Греком…

Все эти годы мы делали фотографии, так не похожие на официозные и фотолюбительские… Вместе с фотографией менялись и сами.

В 1970‑е - 1980‑е годы в СССР очень заметно выделялись литовские фотомастера. В 1969 году возникло первое в стране Общество фотоискусства Литвы (основатель и руководитель Антанас Суткус). Близость к Западной Европе позволяла литовцам свободно отправлять свои работы за рубеж, хорошо знать мировую фотографию.

В Казани, как и в большинстве городов страны, наши попытки послать свои работы на зарубежные конкурсы часто сталкивались с запретами. На главпочтамте пакет с фотографиями внимательно проверялся. Могли и пристыдить, что высылаем «такое!» на Запад. В итоге работы не уходили никуда… В редких случаях пропускали, если тематика была спортивная или «салонная».

Ещё в Риге мы познакомились с Антанасом Суткусом. Он охотно пригласил нас в Вильнюс. Выставка «Тасмы» литовцам понравилась.

Помню, как Суткус при первой встрече сказал: «Я всегда говорил своим ребятам, чтобы не расслаблялись, не теряли нюх, что называется… Мол, поймите, когда‑нибудь то ли в Рязани, то ли в Казани появятся новые фотографы, которые обойдут вас на повороте!». И, улыбаясь, добавил: «Как в воду глядел - появились казанцы…»

В те годы Литва фотографическая казалась из Казани очень притягательной, полной творческой свободы. Кое‑кто из нас даже подумывал уехать туда. Самой решительной и внутренне свободной оказалась Ляля Кузнецова. Взяла и уехала в Вильнюс. Там её приняли в литовское фотообщество. Лялины работы были включены в коллекции, которые постоянно рассылали по разным мировым выставкам, конкурсам. В Париже её серия про цыган получила золотую медаль. Прорыв был просто потрясающий. О её цыганах узнал весь фотографический мир.

Спасибо Ляле, что, живя в Литве, не забывала и про нас. Вильнюс помог ей пробить окно на Запад. Ляля, в свою очередь, помогала нам узнавать именитых фотографов Запада. Она переснимала фотоальбомы Анри Картье‑Брессона, Дианы Арбус, Роберта Франка, Йозефа Куделки, Ричарда Аведона - словом, всё, что попадалось ей в богатейшей библиотеке литовского фотообщества. Плёнки привозила в Казань, где мы печатали эти репродукции.

Я же часто «подпитывался» в Москве, куда ездил на выходные. Ходил по выставкам, познакомился с молодыми тогда Володей Сёминым, Валерием Щеколдиным и знаменитыми мастерами Дмитрием Бальтерманцем, Валерием Генде‑Роте, Григорием Зельмой, Всеволодом Тарасевичем. Посчастливилось познакомиться в Москве и с Александром Лапиным, известным ценителем фотофотоискусства, педагогом, его квартира в самом центре Москвы была местом притяжения и российских фотографов, и западных владельцев фотогалерей.

Каждый из нас искал свои источники вдохновения, чаще всего совмещая, а не разделяя работу и творчество. В конечном итоге фотография действительно становилась образом жизни.

Вспоминая застойные, но такие творчески насыщенные для нас времена, давайте вернёмся к ключевому слову «музей», очень значимому для истории казанской фотографии.

В созданном в 1895 году Казанском городском музее (се­го­дня Национальный музей Республики Татарстан) издавна собираются и изучаются фотографии. В конце пятидесятых годов ХХ столетия в этом музее открылся один из первых фотоклубов Казани, бывшие члены которого уже в середине шестидесятых стали собираться в клубе «Волга». В свою очередь, «Волга» сформировала основой костяк группы «Тасма».

Организатор и руководитель «Тасмы» Владимир Богданов в шестидесятые и семидесятые годы был сотрудником Государственного музея изобразительных искусств. Члены «Тасмы» Татьяна Лескова, Владимир Разумейченко, Ляля Кузнецова, Валерий Михайлов и я в разные годы также были сотрудниками музея. В семидесятые годы ХХ столетия в музее ИЗО впервые прошли фотовыставки Владимира Богданова, моя, Владимира Зотова, Владимира Разумейченко, Вадима Никифорова и Валерия Михайлова.

В 2008 году Государственный музей изобразительных искусств Республики Татарстан открыл Галерею современного искусства, где только за последние годы прошло больше пятидесяти фотографических выставок. И, наконец, была организована выставка к сорокалетию «Тасмы» с изданием каталога.

В годы перестройки (с 1986 по 1994) отдельные работы членов «Тасмы» публиковались в различных зарубежных изданиях. Напомню некоторые из них:

«Другая Россия», составитель Даниела Мразкова, Лондон, 1986 (среди советских авторов Л. Кузнецова, В. Зотов, Р. Якупов).

«Современная советская фотография», составитель Виктор Мизиано, Цюрих, 1989 (среди авторов Л. Кузнецова, Ш. Баширов, В. Зотов, Р. Якупов).

«Скажи изюм!», составитель Мария Жорж, Париж, 1998 (среди авторов Л. Кузнецова, В. Зотов).

«Меняющаяся реальность», составитель Ли Бен Девид, Вашингтон, 1991 (участвовали В. Богданов, Ф. Губаев, Б. Давыдов, В. Зотов, Л. Кузнецова, В. Мартинков, В. Михайлов, В. Павлов, Р. Якупов).

«Столетняя история России в фотографиях. 1892 - 1992», США, 1994 (среди авторов Ф. Губаев).

Особо надо сказать о Ляле Кузнецовой. Её творчество нашло своего зрителя в Европе, США, работы Ляли изданы отдельными альбомами, были персональные выставки и множество публикаций.

Последние двадцать лет авторы группы «Тасма» ощущали надёжную поддержку журнала «Казань» (редактор Юрий Балашов). Во многих номерах напечатаны статьи по­чти о всех членах «Тасмы». В одном из номеров была опубликована очень важная для «тасмовцев» статья московского искусствоведа Анри Вартанова «Продолжение - двадцать лет спустя». Он побывал на большой фотовыставке фотографов Татарстана, которая прошла в Москве, увидел среди участников и авторов из «Тасмы» и поделился своими размышлениями о казанской школе фотографии. Так что, даже не существуя как уже действующая группа, «Тасма» по‑прежнему напоминает о себе.

Сегодня, спустя сорок лет со времени основания «Тасмы», хотелось бы провести своего рода перекличку.

Уже нет с нами основателя группы Владимира Богданова, он умер лет десять назад.

Ушли из жизни Боря Давыдов, Владимир Разумейченко, Вадим Никифоров.

Давно живёт в Москве Альберт Багаутдинов, он профессиональный фотограф.

Саша Грек тоже живёт в Москве, подготовил для печати большой альбом о греках.

Риф Якупов работает в Казани театральным фотографом, недавно провёл большую персональную выставку, показал татар, живущих в разных уголках России и дальнего зарубежья. Фотографии для этой выставки были им сделаны в течение сорока лет. Фонд Марджани издал его альбом «Сабантуй».

Всё так же востребована Ляля Кузнецова - в 2012 году вышел её большой фотоальбом «Дорога», а персональная фотовыставка прошла в Москве и других городах России.

Валерий Михайлов работает на заводе и активно участвует во всех коллективных фотовыставках.

Зуфар Баширов долгое время работал фотографом в республиканском книжном издательстве, сумел издать несколько персональных фотоальбомов, сейчас на пенсии и активно участвует в фотографической жизни города.

Владимир Зотов - всё такой же неутомимый фоторепортёр и жизнелюб, обладатель уникального фотоархива, в котором миллионы негативов и самые разнообразные материалы по истории казанской фотографии.

Юрий Филимонов отметил свой семидесятилетний юбилей персональной выставкой. Вот уже несколько лет он совершает на велосипеде фото‑туры в тысячи километров по дорогам России, показал лучшие пейзажные работы на персональной выставке в галерее «Хазинэ».

Эдвард Хакимов, доктор наук, профессор, философ в науке и жизни, автор многих научных трудов, преподаёт в Казанском федеральном университете. Он автор персональных и коллективных выставок.

Дамир Юсупов живёт в Москве, руководит в Большом театре фотослужбой.

Сергей Свинцов - кинорежиссёр, автор удивительного художественного фильма «Голубка» про самобытного казанского художника Геннадия Архиреева.

Время от времени «тасмовцы» собираются на домашние посиделки, участвуют в коллективных выставках, устраивают и персональные.

Группы «Тасма» вроде как и нет, но ведь официально никто не регистрировал её открытие, значит, не может быть и даты закрытия. Тем более что живы и многие её участники.

Жива и легенда о «Тасме». Часто слышу и читаю про казанскую школу фотографии. Есть интерес к фотографии семидесятых годов ХХ столетия у се­го­дняшних молодых казанских фотографов. И это позволяет надеяться, что история «Тасмы» ещё не закончилась.