Никита Хрущёв про чак-чак: «Ой, а что это? Не верю, что в нём нет кукурузы!»

Встреча в аэропорту Казани. Соня Тимергалеева (с чак-чаком), Никита Хрущёв, Фикрят Табеев. 1964. Фото из архива Владимира Урецкого

Первый секретарь ЦК КПСС, руководивший СССР в 1953–1964 годах, последний идейный коммунист, как отмечали некоторые исследователи, был склонен к политическому авантюризму, хаотичной импровизации и безоглядной решительности. Много ездил по стране и по миру, любил встречаться и напрямую общаться с людьми. Хрущёв — первый и единственный из руководителей страны с 1917 по 1991 год, посетивший Татарию с официальным визитом.

Этот визит стал возможен благодаря настойчивости Фикрята Табеева, первого секретаря Татарского обкома КПСС. В книге Ягсуфа Шафикова «Фикрят Табеев» приводятся слова тогдашнего руководителя Татарии (далее по тексту статьи его слова цитируются из этого издания): «Как бы мы ни судили о Никите Сергеевиче Хрущёве, мы должны исходить из того, что он был продукт своей эпохи, честный и порядочный человек, искренне заботящийся о будущем своего народа. Встречаясь в Москве или на зональных совещаниях, я всегда приглашал Никиту Сергеевича посетить нашу республику. Он неизменно отвечал: «Приеду. Обязательно приеду, товарищ Табеев...»

И сдержал своё слово! Совершая поездки по стране с 1 по 18 августа 1964 года, Хрущёв прибыл в Татарскую АССР из Северной Осетии.

Казань. Площадь Свободы. 1964. Фото Джавида Акчурина.
Библиотека им. Лобачевского КФУ

Во второй половине воскре­сенья 9 августа его самолёт приземлился в Казанском аэропорту. Помимо всего состава бюро обкома, у трапа самолёта в национальных костюмах стояли две девушки, одна из них преподнесла Никите Сергеевичу чак-чак. Соня Тимергалеева, так звали красавицу-татарочку, спустя годы стала тёщей казанского журналиста Нияза Ахмадуллина. Вот что он рассказал: «В начале июля 1964 года Соню, которой в ту пору исполнилось 18 лет, пригласила к себе директор Дворца культуры имени Урицкого (девушка занималась здесь в танцевальной студии) и объявила, что ей и ещё одной девушке по имени Роза выпала честь встретить в Казани иностранную делегацию… Казань была тогда закрытым городом, и, конечно, встреча зарубежной делегации была событием просто беспрецедентным и весьма почётным. К делу подошли со всей серьёзностью. Подготовка шла почти месяц. Девушки написали подробные автобиографии, у них проверили всю родословную, вплоть до прадедушек. Им сшили крепдешиновые платья и шёлковые фартуки, вышитые национальным орнаментом. В универмаге купили красивые белые туфли на каблучках, которые уже после визита были подарены Соне и Розе. Подарок невероятный и весьма дорогой по тем временам. О том, кого на самом деле придётся встречать, они узнали только за день до встречи.

Рано утром девушки приехали во Дворец культуры, где им в волосы вплели длинные косы, а на голову надели вышитые калфачки. Затем посадили в автобус и повезли в аэропорт. Там их подвели к группе руководителей республики, среди которых выделялся высокий первый секретарь Татарского обкома партии Фикрят Табеев. Маленькой и хрупкой девушке он показался просто великаном. В это время принесли несколько чак-чаков. После придирчивого осмотра по каким-то неведомым критериям был выбран один из них. Среди множества вышитых полотенец отобрали тоже одно. Девушек подробно проинструктировали: как встречать Хрущёва, как отвечать, если он задаст вопросы...

У нефтяников Татарстана. 1964. 
Фото Джавида Акчурина. 
Библиотека им. Лобачевского КФУ

И вот, наконец, настало время и самой встречи. Вторым самолётом на казанскую землю прилетел Никита Сергеевич Хрущёв. Очень волнуясь, девушки пошли к трапу. Соня несла на вышитом полотенце чак-чак — символ татарского гостеприимства и радушия. Сания Ахметвалеевна вспоминает, что из самолёта вышел небольшого роста, полноватый лысый мужчина. Очень обаятельный, доброжелательный. Он показался Соне каким-то давно знакомым, почти родным дедушкой. Когда Никита Сергеевич спустился с трапа, Роза приветствовала его на татарском языке: «Рәхим итегез!», а Соня на русском: «Добро пожаловать!» Никита Сергеевич подошёл и, посмотрев на чак-чак, как-то несколько растерянно спросил: «Ой, а что это?» «Это наше национальное татарское блюдо чак-чак, очень вкусное — попробуйте», — ответила девушка. Хрущёв отломил кусочек: «Вкусно!» За всем этим процессом напряжённо наблюдали руководители республики. Как только Хрущёв попробовал чак‑чак и улыбнулся, дисциплинированные чиновники тут же, все как один, дружно заулыбались. Засмеялись облегчённо и девушки. А затем довольный Никита Сергеевич приобнял Соню и Розу за плечи».

К слову, узнав, из чего готовят чак-чак, который по виду напоминал кукурузные зёрна, Хрущёв очень удивился и произнёс: «Не верю, что в нём нет кукурузы!»

В газете «Советская Татария» 10 августа писали о начале визита так: «Н. С. Хрущёв и сопровож­дающие его лица направляются на автомашинах в город. Столица Татарии тепло встречает Никиту Сергеевича. Десятки тысяч жителей города вышли на улицы, чтобы приветствовать дорогого гостя. Товарищ Н. С. Хрущёв осмотрел новый Советский район Казани, где ещё несколько лет назад был пустырь, а теперь выросли многоэтажные дома, промышленные предприятия, учебные заведения и научно-исследовательские учреждения. Машины идут по центру города. Никита Сергеевич проезжает по историческим местам, связанным с именем В. И. Ленина. По многим улицам города проехал Н. С. Хрущёв, и всюду его встречали улыбки, цветы, радостные возгласы. В этот воскресный день, кажется, вся Казань вышла на улицы, чтобы приветствовать главу Советского правительства».

С нефтяниками Татарстана. Впереди идёт Никита Хрущёв, за ним — Фикрят Табеев. Фото Джавида Акчурина. Библиотека им. Лобачевского КФУ

Но не всё было так радужно, как писали в прессе. В Татарию Хрущёв приехал незадолго до вынужденной отставки. Тучи над ним уже сгущались. В 1964 году недовольство его правлением дошло уже почти до предела: людей очень напрягают ночные очереди за хлебом и серьёзные проблемы с покупкой других продуктов питания. Если быть объективными, не все жители Казани пришли добровольно приветствовать Никиту Сергеевича. Вот как вспоминает о встрече Хрущёва житель Казани Мстислав Поливанов: «В то лето я жил в спортлагере КГУ. Отдыхали прекрасно. Вдруг нам говорят: «Получайте сухой паёк и в Казань — встречать-приветствовать Хрущёва». Сильно не заорганизовывали, только просили быть в толпе на улице. Я встал около госпиталя на Ершова. Хрущёва везли быстро. Не помню, чтобы он улыбался и особо приветливо махал рукой. Старшее поколение это тоже отметило, и потом они говорили, что-де Никита Сергеевич предчувствовал своё смещение. Моему физфаковскому окружению была свойственна аполитичность, по крайней мере, в те годы, но эти рассуждения старших запечатлелись хорошо. Ещё запомнил, что как только проехал кортеж, который, к слову, был невелик, на середину улицы вышел пьяный дядька, махал вслед кулаком и нецензурно выражался. Но его даже не пытались задержать. Вот это удивило».

Осмотрев город, Никита Хрущёв провёл совещание с партийно‑хозяйственным активом респуб­лики. А после поехал по только что заасфальтированной к его приезду дороге отдыхать на обкомовскую дачу в Боровом Матюшино.

10 августа на теплоходе «ОМ‑290» из Борового Матюшино по Волге Хрущёв прибыл в Казань. Теплоход пришвартовался к пирсу около Кремля. По пути от полноты чувств первый секретарь ЦК КПСС запел: «Вдоль да по речке, вдоль да по Казанке...» Как подметили попутчики, голос у него оказался весьма приятным, да и пел он не «мимо нот». Ему негромко подпевал Табеев.

Вглядываясь в панораму города, Никита Сергеевич вдруг воскликнул: «Эх, когда Иван Грозный Казань завоевал, надо было сделать её столицей Руси!»

В столице Татарии глава государства пробыл меньше суток, поэтому посетил не всё, что планировалось. Не состоялась поездка на авиационный завод № 22. Не побывал он на площадке строившегося «Оргсинтеза», но дорогу, ведущую к нему, привели в порядок, перекрасили в зелёный и голубой цвета серые бетонные будки на остановках троллейбуса.

Бугульма, улица Газинура Гафиатуллина. 1964. Фото из архива Сании Бакаевой

Студенты и преподаватели — сплошь профессора и доценты КГУ — томились в ожидании встречи с Никитой Сергеевичем несколько часов; несмотря на жару, никого не выпускали из актового зала, а Хрущёв проехал мимо. Не посетил он и музей вождя революции в Ленино-Кокушкино.

Очень понравилась главе государства татарская кухня, особенно блюдо «тутырган тавык» — курица, фаршированная яйцами, приготовленная известным поваром Юнусом Ахметзяновым. Несмотря на возражения личного повара Хрущёва, постоянно напоминавшего шефу, что по рекомендации врачей ему можно есть только паровые котлеты, несколько кур Никита Сергеевич попросил взять с собой в предстоящую поездку. Правительственный поезд из шести вагонов, со специальными автомобилями Первого секретаря ЦК КПСС, уже стоял на железнодорожных путях Бугульмы.

Возле Бугульминского аэропорта, к слову, очень комфортабельного по тем временам, было поле, которое к приезду Хрущёва засеяли кукурузой. Она не взошла. Чтобы не расстраивать дорогого гостя, поле пришлось вспахать.

В самой Бугульме Никита Сергеевич и сопровождавшие лица познакомились на нефтепромыслах с работой нефтяников, побеседовали со специалистами и новаторами производства.

От посёлка Карабаш, раскинувшегося на берегу искусственного водоёма, открывается обширная панорама промыслов. Табеев запомнил: «Окидывая взглядом горящие факелы с попутным газом, Никита Сергеевич сказал: «Эх, сколько добра горит впустую. Неужели его нельзя использовать? Ну хотя бы на обогрев теплиц или для котельных?» Мы все, конечно, дипломатично промолчали. Попутный газ ведь нельзя использовать напрямую. В принципе, конечно, Никита Сергеевич был прав. Позже мы нашли попутному газу достойное применение, когда построили Миннибаевский газоперерабатывающий завод, а позже Нижнекамский нефтехимический комбинат».

Далее кортеж направился в Азнакаево. С обеих сторон дороги стояли, встречая его улыбками и радостными возгласами, свезённые отовсюду автобусами труженики полей, заводов и нефтяных промыслов. Первый секретарь Азнакаевского райкома КПСС Анвар Багаутдинов в своей книге «О времени и о себе» вспоминал: «Несмотря на то, что все дорожные обочины задолго до приезда гостя скоблили и вылизывали, проверяющие почему-то не придали значения обратной стороне одного из аншлагов, который в духе тех времён призывал: «Догоним США по производству мяса и молока!» Добавлю, что кое-где в порядке самодеятельности писали тогда «и перегоним». Лозунг был очень модным тогда, он должен был понравиться Никите Сергеевичу, случись ему, глядя за окно, прочитать его. Однако возвращаясь по той же дороге, кое-кто с ужасом обнаружил на обратной стороне аншлага надпись: «Не уверен — не обгоняй!» И подпись «ГАИ». Сопровождавший Хрущёва заместитель председателя КГБ ТАССР Олег Иванович Данилов твёрдым голосом сказал, что никакой политики в совмещении этих двух надписей на одном аншлаге он не усма­тривает. Всё написано от души и по делу. Говорят, что Никита Сергеевич таким ответом остался доволен».

Свыше двухсот километров проехал он за день по полям Татарской республики. Хрущёв сравнил увиденное с Курской областью. Плодородные поля — и узкие ленты лесов между ними. Деревни — в зелени садов, и как в Курской области — рожь, пшеница, горох, сахарная свёкла, картофель.

В одном из самых передовых колхозов республики «Авангард» Альметьевского производственного управления он осмотрел посевы пшеницы, проса, кукурузы, сахарной свёклы, гороха и других культур. Побеседовав с председателем колхоза и бригадиром, Хрущёв попросил помощника записать их фамилии. И пригласил их в Москву на празднование годовщины Великого Октября, заметив окружающим, что надо всем брать пример с этих замечательных тружеников. Можно предположить, оба получили бы высокие награды, если бы не случившийся вскоре драматический «октябрьский переворот» 1964 года, когда соратники вероломно убрали с поста реформатора и клеймителя Сталина. Кое-кто уже шутя предлагал председателю и бригадиру сделать дырочку на парадном костюме для ордена.

В тот день Хрущёв взял на заметку и некоторые просьбы руководителей нефтяного края, которые вскоре выполнил. Анвар Багаутдинов приводит такой факт: «Он узнал, что в полюбившемся ему «Авангарде» хотели бы посеять знаменитый сорт озимой пшеницы «Мироновская-88», дающей более 30 центнеров с гектара даже при неблагоприятных погодных условиях. Через три дня в Бугульме приземлился «борт» военно‑транспортной авиации с 3 тоннами семян».

Также Хрущёву показали новинку нефтедобывающей технологии того времени — перевозимую на новое место без разборки буровую вышку. Наблюдая, насколько сложно и опасно перетаскивать её несколькими маломощными тракторами С-100, он тут же поручил помощнику связаться с Челябинском и обеспечить выделение неф­тяникам Татарии четырёх более мощных тракторов. Уже через пять дней их доставили в трест «Татбурнефть».

Программа посещения восточной части Татарии предусматривала обед на лоне природы и общение в доме «рядового» колхозника, в который заранее привезли импортную мебель, сервизы и бытовую технику. Существует такая легенда, которую тогда долго пересказывали из уст в уста. Визит тот не состоялся, но когда к колхознику пришла машина, чтобы вывезти весь антураж — мебель, сервизы и технику, хозяин якобы заявил, что немедленно пошлёт телеграмму Хрущёву. Испугавшись, начальство оставило то ли все привезённые вещи, то ли, поторговавшись, только мебель — история умалчивает.

А вот потрапезничать на природе Хрущёву, конечно же, довелось. Табеев живописует: «Недалеко от дороги Азнакаево-Бугульма на опушке леса рядом с колхозным пчельником нефтяники соорудили большой оригинальный татарский шатёр для обеда. Отдельный небольшой шатёр был поставлен и для водителей. В стороне был поставлен туалет и рукомойник. В большом шатре П-образно составили столы. На всякий случай поставили и кровать с постелью, если Никита Сергеевич захочет отдохнуть. Молодцы, конечно, нефтяники. Всё учли. Стол был заставлен едой, в основном блюдами национальной кухни. Никита Сергеевич ел эчпочмак с супом. Ему всё понравилось, меня же спрашивал про татарские названия блюд. Пообедав, Никита Сергеевич помыл руки и хотел было направиться к автомобилю. И в этот момент из лесной чащобы выскакивает пожилой мужчина и со словами «Никита Сергеевич, туктагыз әле!» кинулся к Хрущёву. В одной руке держал он медовую соту в рамке. Выяснилось, что это пасечник колхоза, ульи которого находились в этой роще. Самое любопытное в том, что у пасечника не было правой руки до запястья. Хирурги на его культе сделали прорезь. Хрущёв приостановился у правительственного лимузина. Пасечник подбежал к Никите Сергеевичу и… раз ему в правую руку свою раздвоенную культю. Хрущёв от неожиданности даже отпрянул. Но, опомнившись, взял культю в руку. В общем, поздоровались… «Никита Сергеевич! Возьмите, пожалуйста, от меня небольшой подарок», — обращается взволнованный пасечник, и протягивает ему рамку с мёдом. Хрущёв растрогался. Взял рамку и велел её уложить в машину как следует. В краткой беседе выяснилось, что пасечник — бывший офицер, инвалид Великой Отечественной войны. Никита Сергеевич начал торопливо шарить в карманах своего пиджака. Достал очень дорогую по тем временам авторучку и подарил её пасечнику».

Через всю Бугульму кортеж проследовал без остановок. Народ теснился по обеим сторонам дороги. Первым проехал огромный ЗИС-110Б с брезентовой крышей, следом такая же машина и ещё десятки «Волг». Встречать‑провожать Хрущёва «выгнали» практически весь город. Среди горожан оказался школьник, а ныне известный казанский историк-краевед Анатолий Елдашев. 9 августа к нему домой неожиданно пришла одноклассница и сказала, что классная руководительница велела всем завтра собраться в школе. Он спросил: зачем? Ведь каникулы, а летнюю отработку на пришкольном участке прошёл в июле. «Ты что? Не в курсе, что ли? Завтра же приезжает сам Хрущёв!»

«Конечно, это событие потрясло наш небольшой город... Утром двор школы напоминал разбуженный улей, был запружен учениками, учителями, стояла возбуждённая атмосфера, все были взволнованы предстоящей встречей. Как же, увидеть Хрущёва вживую! Не в телевизоре же! Нам раздали флажки, шары, приветственные транспаранты». Ученики и преподаватели во главе с директором, рассказал Елдашев, выдвинулись к пересечению улиц в квартале от школы. Растянулись по тротуару по двое‑трое, рядом с нами стояли рабочие, инженеры. Как понял Елдашев, многих тогда сняли с работы. Стоят час, другой, начали уже и уставать. Но никто не расходился. Возбуждение от предстоящей встречи витало в воздухе. И только через пять часов вдалеке появился кортеж машин, в одной из которых и ехал Хрущёв. «Я как раз стоял со стороны пассажира и мог его более или менее детально рассмотреть, расстояние до машины было метра два всего. Лидер сидел усталый, лениво махал рукой, особо не обращая внимания на толпы людей, его встречающих. Вот и всё! Помню, остался осадок. Так долго стояли, ждали, миг — и проехал...»

На железнодорожном вокзале собрались местные жители, партийные руководители, другие сопровождающие лица. Была там и школьница Сания Бакаева. В первых числах августа её с подругой, только что окончивших восемь классов, выбрали для вручения цветов Никите Сергеевичу. Одели в татарские национальные костюмы, на ноги — ичиги маленького размера, в которых было неудобно ходить. Платок взяла у бабушки. Привезли на железнодорожный вокзал, долго, часов пять, ждали, устали. «Только во второй половине дня вдалеке появилась кавалькада машин. Цветы мы вручили Хрущёву уже на перроне, перед его посадкой в вагон. Это были розы, да такие крупные, я до того никогда подобных в жизни не видела. Он, уважительно глядя на нас, принял цветы. Вручаю, смотрю на него, в глазах лидера страны такая уверенность, такое спокойствие, такой умный взгляд. Прошло почти 60 лет, а этот взгляд не забыть — так явственно запечатлелся в моей памяти! Машину ЗИС, которая его привезла, на наших глазах погрузили на открытую платформу. Из вагона вышел повар и стал угощать всех присутствующих конфетами в коробках, что тогда было большим дефицитом».

Прежде чем сесть в свой вагон, Никита Сергеевич поблагодарил провожающих за добросовестный труд, тёплый приём. Предложил: «Товарищ Табеев! Садитесь со мной в вагон. Поехали вместе в Башкирию». Фикрят Ахмеджанович отказывался: «Неудобно как-то». Но Хрущёв настоял. На совещании 11 августа в Октябрьске Никита Сергеевич, говоря о задачах парт­организаций обеих республик, упрекнул первого секретаря Башкирского обкома Зия Нуриевича Нуриева в том, что республика так и не выполнила обещания дать миллион тонн зерна. Положение со снабжением продовольствием в Башкирии было настолько плохим, что, как пишет Багаутдинов, «в Октябрьске площадь вокруг Дома культуры была заполнена возмущённым народом, который скандировал вслед Хрущёву: «Когда накормите народ?» Это стихийное агрессивное выступление грозило перерасти в беспорядки типа новочеркасских. Но обошлось. В город срочно подбросили продукты и даже деликатесы — копчёную колбасу и несколько сортов сыра. Но на всякий случай прислали и батальон внутренних войск.

Хрущёв, обладая незаурядной хозяйственной жилкой, за время своего руководства страной сделал немало для её развития, но это не уберегло его от смещения с главного поста страны: через два месяца (14 октября 1964 года) после посещения Казани он был снят со своей должности. Примечательно, что впоследствии такая же участь постигла и некоторых других руководителей, побывавших в городе. Скажем, председатель Президиума Верховного Совета РСФСР Воротников, который в столице Татарии в числе прочего открывал Камаловский театр, по возвращении в Москву почти сразу же потерял своё кресло… С премьер-министрами новейшей России Примаковым, Кириенко, Степашиным случилось то же самое. Многие усматривали в этом знак судьбы.

Конечно, это только один взгляд на сложную и противоречивую фигуру Н. С. Хрущёва, его визит в Татарскую АССР. Тема не требует даже упоминания о ХХ и ХХII съездах КПСС, главном, чем известен Никита Сергеевич. А особенности его приёма на местах во время визита не во всём диктовались сверху. Штрих к картине одного дня может стать для кого-то поводом углубиться в недавнюю историю страны.