Журнал «Казань», № 5, 2016
Несколько лет назад я уехал работать в село Свияжск. Это была вроде бы обыкновенная заброшенная деревня. Но не совсем так. Между покосившихся избушек, разбитых дорог и общей деревенской разрухи стояли величественные памятники - Успенский собор, построенный псковскими мастерами в XVI веке, расписанный уникальными фресками, единственными...
Журнал «Казань», № 5, 2016
Несколько лет назад я уехал работать в село Свияжск. Это была вроде бы обыкновенная заброшенная деревня. Но не совсем так. Между покосившихся избушек, разбитых дорог и общей деревенской разрухи стояли величественные памятники - Успенский собор, построенный псковскими мастерами в XVI веке, расписанный уникальными фресками, единственными сохранившимися в России с того времени, самая старая в Поволжье деревянная Троицкая церковь, ещё несколько десятков старинных храмов и построек, украшавших некогда второй по значению в Казанском крае город - древний Свияжск. После бурь на берег выкидывало то монетки времён Ивана Грозного, то наконечник стрелы, то цветной изразец от старинной печки… Из берега, подмытого рекой, торчали древние брёвна, местные говорили, что это остатки крепости Ивана Грозного… Живы были люди, хорошо помнившие времена ГУЛАГа, когда весь Свияжск в XX веке стал тюремным островом.
История была буквально повсюду и поражала приезжего. Поговаривали, что и Пушкин‑то списал свой остров Буян со Свияжска. Островитяне просто жили внутри этой истории, ходили в школу, которая размещалась в здании царской гимназии, собирали на продажу туристам монетки.
В свободную минуту я разговаривал с односельчанами, слушал рассказы из жизни и местные байки. В один прекрасный день в самолёте от нечего делать написал сказочку про Свияжск. В ней не было ничего почти от услышанных мною местных баек - но мне показалось, что всё описанное могло случиться в Свияжске. Прочитал потом знакомым, меня похвалили и сказали: пиши ещё. Вот с тех пор и пишу.
Давно уже Свияжск не такой, каким я увидел его много лет назад - берега одели в камень и монеток теперь на берегу не найдёшь - на острове трудятся каждое лето несколько сотен археологов, и всё найденное они сдают в новый прекрасный музей Свияжска, в котором я теперь работаю. Отреставрировали старые церкви, провели газ и электричество. Жить стало комфортнее, приезжают к нам полюбоваться красотами сотни тысяч туристов каждый год. Уходят постепенно свияжские старожилы, появляется новое поколение, которое уже не помнит ту старую деревню, а живёт в обновлённом острове‑граде Свияжск.
Но я как‑то не могу забыть грунтовые дороги, тихие вечера, непростую жизнь людей в этом месте и, конечно, всякие свияжские истории…
***
Первую сказку Артём Силкин записал в 2013 году, в следующем году ижевский театр‑студия «Птица» поставил спектакль «Свияжские сказки», который был показан в Свияжске и Казани. Издательство «Трёхречье» выпустило книги с тремя сказками - «Променянный скелет» с рисунками известного казанского иллюстратора Максима Покалёва, «Один плюс девять», коллекционное издание ограниченного тиража с иллюстрациями Виктории Мерецкой (Санкт-Петербург) и «Крепкие швартовы» с иллюстрациями Елены Прохоровой (Москва).
Один плюс девять
Как бабка Сметаниха председателя вразумила
Жил да был у нас в Свияжске один председатель. Вроде островок‑то у нас всего ничего - километр на меньше, а работы полно, если присмотреться! И дрова завезти, и со светом решить и с топливом - да всего не перечислишь просто. Тут ещё жители жалобы пишут - то постройте туалет во дворе, то соседа накажите за вредность, то пенсию кому‑нибудь не так начислили, то ещё что - просто голова кругом. А работники у председателя были - эх… один пьёт, другой бездельник, а тот и не пьёт и не бездельник - но лучше бы не брался ни за что да пил по‑честному.
Вот как‑то раз ввечеру сидел председатель на работе - печалился. Народу на кочке не так много, работать кому‑то надо - а кому, понять невозможно просто! Засобирался председатель домой, да по дороге решил свернуть к старухе Сметанихе - той, что в платочке ходила всё время, будто скрывала что под ним,- и посоветоваться с ней, мудрым старым человеком, как быть. Если уж честно, знал, конечно, председатель, что Сметаниха ведьмой слывёт, и надеялся получить у неё какой‑нибудь полезный совет, до которого простой человек своим умом не докумекает.
Подошёл он к её домишку покосившемуся, над Свиягой, над обрывом нависшему, постучал легонько и вошёл. Сметаниха в то время спиной мучилась, на печи отдыхала. Увидала гостя, поприветствовала, за стол пригласила. С печи спрыгнула, налила в чашку чего‑то горячего - пей, батюшка председатель, чаёк да рассказывай, чем обязана. Подсел председатель к столу, чашку ко рту поднёс отпить - и опешил: из чашки на него небо звёздное смотрит, созвездьями переливается… Застыл он, любуется красотой неземной… Тут Сметанихе недоело потешаться над ним, с усмешкой спрашивает: чего явился‑то, рассказывай, вечером в небо пялиться будешь! Отставил председатель чашку и всё поведал как есть - этот пьёт, тот бездельник, другой вообще дурак; тот делает, но пока уговоришь, полдня пройдёт.
Послушала бабка его и говорит:
- У тебя, я посмотрю, все какие‑то не такие - а ты сам‑то таков ли?
Председатель плечами пожал: я-то как раз таков, как надо - таких бы, как я, с десяток - по-другому бы здесь дела пошли!
Усмехнулась бабка:
- Ну, так это нетрудно устроить. Выпей вот это да возвращайся домой, а с утра будет по‑твоему.
И протягивает ему какой‑то пузырёк зелёный.
Отпил председатель, недолго думая, бабке трёшницу под блюдце сунул и пошёл домой. Так устал за день, что сразу про разговор забыл - только небо в чашке вспоминалось и потом всю ночь
снилось.
С утра просыпается - как будто не один в комнате! Смотрит, и вправду - ещё девять человек, как близнецы, на него похожие, в комнате по углам расселись и вполголоса разговаривают! Увидели, что он проснулся, хором поздоровались. «Что это! - встревожился председатель,- не от переутомления ли видения начались?!»
А эти, в комнате, словно мысли его прочитали, пересмеиваться стали и говорят:
- Ты же сам вчера у Сметанихи попросил тебя размножить - так вот мы они! Командуй, что делать - начнём работать.
Председателю раздумывать некогда было - стал он работать с новыми.
И пошла поначалу работа на загляденье! Ещё бы: он ещё только подумал - а они уж смекают, что сделать надо. Всё делают по‑евоному, всё, как ему нравится, быстро, сметливо и без излишних споров‑разговоров. Всё председателю по душе, всё хорошо.
Было у него любимое место в Свияжске - за монастырской стеной, где американские клёны разрослись, под горкой немножко, как уступчик - любил он там посидеть‑подумать, помечтать или просто покурить, полузакрыв глаза и глядя на дальний волжский мост в дымке. Вот приходит он туда, а там уж все девять новеньких сидят - глаза полузакрыли, покуривают, кайфуют, на мост смотрят.
Увидали его, заулыбались, головами закивали - иди, мол, к нам! Потоптался председатель маленько - смотрит, и места как‑то нет уж ему, да и один хотел побыть - пошёл восвояси.
Другой раз решил к зазнобе своей сходить, она санитаркой была. Надрал ромашек в поле на пути к Исаково, под вечер потихоньку к её дому зашагал. Подходит - а там уж ещё девять человек пасутся, как коршуны вокруг избушки крутятся, наша санитарка из окна из‑за занавески глядит испуганно - понять не может ничего! Решил поговорить с ними. Ребята, вы чего тут? Это ведь моя девушка‑то, идите давайте, ищите своих! А те в ответ: нет, дорогой наш друг, нам не надо никого, мы все эту девушку любим - хотим быть как ты, во всём на тебя похожими! Плюнул в сердцах председатель, цветы бросил и отправился прочь! С утра идёт - там ещё девять букетов в луже валяются! Стало ему не по себе…
А тут маманя приехала навестить - и все девять, кроме него, к ней тоже кинулись, беседы беседуют, радуются. А она понять не может, кто из них кто: то одного приласкает, то другого, наконец, решила - вот он, настоящий - ан нет, ошиблась. Гостинец на десятерых разделила!
Тут уж председателя совсем зло взяло! Подумал: этак женишься - дети тятей всех десятерых звать станут что ли?! Стыд какой будет!
Побежал он к Сметанихе, в ноги ей упал - прости, говорит, дурака, верни всё как было! Хотела она помучить его для примера, но видит - понял человек науку. Дала ему настой на мухах да тараканах и ещё на чём‑то, из чего ведьмы настои делают - выпил он стаканчик, помутнело в глазах - а как отошёл, все его девять напарников исчезли, ровно их и не было.
И с той поры начал он просто работать за десятерых, а к людям, какие бы ни были, стал пытаться подход находить. Работа, может, и не так спорилась, как при его двойниках, но на душе‑то спокойнее было. Люди все разные должны быть, а если все одинаковы, какой интерес?
Никакого!
Нет комментариев