Петергоф под Казанью

Внучка Николая Зянкина — Евгения Марахтанова. 2003

В довоенном детстве Николай Зянкин учился лепить, после войны — постигал искусство краснодеревщика и мечтал о работе реставратора. Несмотря на то, что в прямом смысле это не стало его основной профессией (Николай Михайлович трудился дизайнером в ЦПКБ «Теплоприбор» завода «Теплоконтроль»), он смог воплотить мечту и возвести свой собственный дворец — с лепниной, резным фасадом, ангельскими личиками и суровыми львиными головами.

Первый дом с жилой «мансардой-палаткой» в Лагерной. 1968

Дачу в СНТ «Лагерная им. Ленина» мои бабушка и дедушка, Резеда Маликовна Бикметова, кандидат исторических наук, доцент кафедры истории СССР Казанского педагогического института, и Николай Михайлович Зянкин, купили случайно. Летом 1967 года они помогали строить дом для семьи бабушкиной подруги — Ленизы Абдрашитовой, преподавателя кафедры политической экономии КИСИ (строительного института). У Ленизы и Дамира были дети-ровесники моей мамы и тёти — 4-8 лет. Работали все дружно — и взрослые, и дети.

Дом строили из того, что могли достать. Купить пиломатериал было сложно, его не было в продаже. Можно было что-то выписать на работе или в Васильево на вагонно-ремонтном предприятии. Именно там деду выписали некондицию, а Дамир сумел получить списанные ящики из-под авиацион­ных моторов. Вот так и строили, работали по выходным. А когда сосед, Геннадий Петрович, предложил купить у него часть земельного участка прямо на границе со стройкой, долго не стали думать. Берём дачу и строим дом уже на две семьи!

Геннадий Петрович Пузанков, преподаватель математики в 81-й школе, предложил выкупить часть своего участка, потому что он с женой сами уже не справлялись с обработкой большого сада. Его отец получил этот солидный дачный надел в 1958 году от Порохового завода в обмен на землю, которой он владел в Кировском районе города, и на этой земле завод построил трёхэтажный дом для рабочих (современная улица Чкалова). Позже было интересно наблюдать, как к Геннадию Петровичу бежал, прыгая через грядки, отец школьной подруги моей мамы. Они с семьёй пришли в гости, отдыхали, и тут папа Татьяны увидел в окно своего учителя. Это была незабываемая встреча.

Дедуля Коля с внучкой Женей. 1984

Дома можно было строить лишь одноэтажные, и поэтому дед решил сделать такую же мансарду-палатку, какую он строил на даче в Боровом Матюшино для своего друга по службе в училище и соседа по дому Семёна Ильича Ионова. Таким образом, мой дед стал ещё и первопроходцем в строительстве домов с комнатой под крышей в садах на Лагерной. Мама вспоминает, как ездили на дачу к Семёну Ильичу на его красивой машине — бело-голубом «москвиче», как ходили в лес собирать чернику. И мама спрашивала у бабушки: «Вот папоротники есть, а почему нет маморотников?»

Воду в сады провели позже, и была она только для технических нужд, для полива. А дед провёл воду в дом, чтобы на кухне было удобно готовить еду и мыть посуду. В городе комната в коммунальной квартире с общей кухней на тринадцать семей была маленькой. Вот он и хотел: пусть дом в саду будет комфортным. Крыша-палатка очень выручала. Вся округа собиралась здесь — играли и читали, рассказывали анекдоты и страшилки, готовились к экзаменам в школе, а затем и институты, ну и конечно, отмечали дни рождения.

В детстве маленький Коля занимался в изокружке в Новосибирске. Учительница учила детей не только рисованию, но и лепке. И позже, когда ей предложили выполнить работы по украшению строящегося оперного театра, её студийцы активно помогали в этом деле. Есть там и работа деда. Маску трагедии над центральным входом он вылепил сам.

Правнучки Маша и Катя жарким летом на любимой даче. 2014

В конце 1944 года его призвали в армию, это был последний военный призыв. Николай попал в училище авиамехаников в Челябинске. В 1947-м училище перевели в Казань, так он из Сибири оказался на Волге. Семь лет срочной службы выпало на этот призыв. В свободное от службы время он учился у мастера-краснодеревщика, который работал в Октябрьском городке в училище. Позже он часто вспоминал, что не вовремя показал мастеру свою работу по позолоте. Учитель решил, что ученик уже сам много знает, и перестал делиться своими хитростями. Молодой Николай продолжил изучать мастерство резчика и художника самостоятельно. Подрабатывал, делая копии с картин. После армии остался в Казани, устроился дизайнером в ЦПКБ «Теплоприбор» завода «Теплоконтроль». До сих пор буквы, сделанные его руками, украшают здание Центрального проектно-конструкторского бюро «Теплоприбор» на улице Кулагина рядом с Регпалатой РТ. Для проведения испытаний и получения утверждений по форме, дизайну на оборудование приходилось ездить в командировки в Москву и инженерный институт в Ленинграде, в Михайловский замок. А побывав однажды в жемчужине архитектуры России, он стал фанатом стиля барокко. Теперь обязательно в каждую командировку посещал Эрмитаж и другие музеи Ленинграда, по возможности ездил в Пушкин, Петергоф. Изучал работы реставраторов в Петергофе, и даже нашёл в списке реставраторов своего друга по изокружку из Новосибирска. В послевоенное время на восстановление архитектуры Ленинграда собирали талантливых ребят со всего Союза, и если бы не армия, то мой дед тоже мог оказаться среди реставраторов дворцов Петергофа.

Свой первый дачный дом Николай Михайлович украсил воздушной резной верандой. И, конечно, вся мебель была сделана вручную (кухонный гарнитур с выдвижными разделочными досками, резная дубовая кровать, шахматный стол, табуреты и инкрустированные тумбы), в небольшом доме был использован каждый сантиметр, что делало его привлекательнее и уютнее. Компактный дачный домик с широкой резной верандой с гербом Казани и павлинами на фасаде, с весёлыми ангельскими личиками и суровыми львиными головами по сторонам от входной двери стал местом притяжения друзей, знакомых и всех соседских детей.

А мама с удовольствием вспоминает батон за 22 копейки со сгущёнкой, который ели вечерами и читали вслух по очереди при свете керосиновой лампы. Особо запомнились чтения «Вечеров на хуторе близ Диканьки» и «Вия» Гоголя под завывания ветра и барабанную дробь дождя по крыше во время грозы. А у бабушки любимой книгой была «Педагогическая поэма» Макаренко, она её перечитывала каждый год.

На маленьком участке были 10 яблонь, два ряда малины, вишня, ирга, черноплодная рябина, крыжовник, смородина, клубника. И урожай собирали такой, что хватало приготовить запасы на зиму не только для своей семьи, но и угощать друзей, знакомых, правда, порой весь урожай ягод мог достаться птицам… Ни дед, ни бабушка до этой дачи не были знатоками в садовых работах. Всё узнавали у соседей по саду. Одни научили за яблонями ухаживать, другие — ягоды обрабатывать. Большое спасибо Марьям Валеевне Львовой, она многому научила из садовой науки. Какая вкусная и крупная ягода росла у неё на грядках. А помидоры!.. Сорт крупных томатов она ласково называла «девичье сердце». Так и проходили их летние «университеты». Отец Ленизы Абдрашитовой, Зиннат абый, в 20-е годы работал в Оренбурге в одной редакции с Мусой Джалилем, а в 1941-м ушёл добровольцем на фронт, где был сильно ранен, и домой вернулся на одной ноге. Он привёз на дачу к детям из деревни самовар, научил топить его шишками, а трубу для самовара сооружали из консервных банок, т. к. доступного металла не было, а жестянки из-под сгущённого молока были намного прочнее нынешних.

Николай Михайлович за работой. 1950

Перед приездом гостей Резеда Маликовна готовила суп со звёздочками и рассказывала дочерям, что она ночью не спала, а собирала с неба звёзды, чтобы днём всех угостить волшебным супом. Из Васильево однажды приезжали ученики художественной школы на летний пленэр. Они рассаживались на грядках земляники среди укропа и рисовали дом — образ петербургских дворцов в пригороде Казани.

Повзрослев, дети женились, даже разъехались в другие города, но все выходные и отпуска проводили у родителей в саду, помогая с огородом, постройкой нового дома и прививая дачную культуру уже нам — своим детям. Мы тоже стали ходить по утрам с соседскими ребятами за грибами и земляникой, кипятить «как обычно» самовар шишками, ждать, когда дед разведёт нам большой «пионерский костёр» и собирать для этого заранее все спиленные ветки у соседей, желательно с листочками, чтобы в конце костра запустить салют из искр, ходить на пляж на целый день с бадминтоном и мячом, собирая по дороге бутылки, чтобы, сдав их, купить себе мороженое, хотя бы одно на троих, играть шашками в чапаевцев и в карты в Акулину, собирать с крыши дома иргу и вишню. Встречать рассвет на дни рождения и считать падающие звёзды.

Счастливые обладатели одного дома на две семьи (Зянкины-Бикметовы и Сагировы-Абдрашитовы) с родственниками. 1968

В 1991 году дед выстроил новый дом на участке, перенеся со старого дома только резную веранду. План дома он вынашивал долго, готовил эскизы резьбы, рассказывал мне, как будет выглядеть его новое сокровище, «доставал» нужные кругляши липы для колонн и барельефов, и опять же на небольшой площади скомпоновал комнаты, кухню со всеми удобствами, веранду с лестницей на второй этаж и даже большой балкон. А кроме того, теперь резьба украшала дом не только на веранде и изнутри, а по всему периметру. Дом с мезонином небесно-голубой с белой резьбой до сих пор притягивает взгляд. Его фасад выгодно смотрится как среди цветущих деревьев весной и в летней зелени, так и в зимних сугробах. Павлины украшают фасад, львы стерегут вход, над крышей парит белый орёл, а с обратной стороны дома висит огромная голова медузы Горгоны, охраняя дом от злых намерений.

Мебель и резьбу на первый дом дед мастерил в длинном коридоре коммунальной квартиры на 13 семей в известном доме — интендантском складе на ул. Большой Красной, 55 а. Нынче дом снесли, а в сквере перед ним поставили памятник Баки Урманче, рядом расположено 7-е здание КНИТУ‑КАИ им. Туполева…

А украшения на новый дом он вырезал долгими зимними вечерами уже в новой мастерской: в трёх квадратах темнушки обычной хрущёвки. Это был его заветный кабинет, где проводилось всё свободное время. Для выполнения сложных элементов приходилось самостоятельно делать инструмент, готовить материал для резьбы. Рубанки, фуганки, стамески, точильные камни и пр. — всё делалось собственными руками по собственным эскизам.

Помню, как, встречая меня из школы, дед остановился напротив дома с молочным магазином на Чернышевского, открыл блокнот и срисовывал с него лепнину, а после перенёс её на балкон нашего нового дачного дома. Крупные гроздья фруктов и сейчас свисают с двух сторон, словно на богатых скандинавских домах.

Многие приезжающие в гости к соседям или даже просто проходящие заходили к нам на дачу на экскурсию. Дед с удовольствием встречал гостей, рассказывал историю дома, отдельных фрагментов и изображений на доме.

Теперь на даче растёт новое поколение — правнуки и правнучки. Мы и им стараемся привить любовь к природе, к созиданию и преумножению красоты вокруг себя. Рассказы из жизни бабушек и дедушек приобщают их к общей истории дачной жизни.

Алина Мезина с мамой Галиной Николаевной на крыльце дачи. 2000

Оба дома живут до сих пор, поддерживаются хозяевами. Конечно, всё ветшает, грунт проседает, солнце, дождь и мороз делают своё дело, много резных украшений пришлось снять... Но есть надежда восстановить и сохранить память о дорогом нам папе-дедушке-прадедушке Николае Михайловиче. Внуки и внучки уже учатся реставрировать сложные резные узоры, правильно наносить краску, чтобы не потерять рисунок и, вообще, любить искусство, как это делал их прадед.

А закончить историю приходится грустной темой сноса садов Порохового завода ради удобства «новых русских». А ведь за 60 лет в этих садах у каждой семьи была подобная история. Сколько домов сносится ради дороги к элитному загородному посёлку «Серебряный бор»! Очень жаль, что меркантильные интересы малой части общества идут в разрез с семейными традициями и историями!

Фото из семейного архива