Роза, которая любила пионы

Семья Хужи Бадиги и её сокровища

Родина — от слова «род». А все ли знают свой род? Хранят о нём память? Не исчезнет ли с современными технологиями альбомная память вырезок, писем и дневниковых записей? И восхищённые возгласы при взгляде на старинные фотографии: «Какие красивые были люди!»

Роза Бадыгова

Прочитала в Интернете о современнике великого Тукая, авторе воспоминаний, о поэте: 
«Хужа Бадиги, или Бадигов Ходжа Бадигович (1887–1940) — родной брат моего прадедушки со стороны отца; татарский учёный-языковед и фольклорист, педагог, профессор.
Окончив сельскую школу, тринадцатилетним подростком он приезжает в Казань и продолжает образование в медресе «Мухаммадия». В годы учёбы активно пишет в газету «Аль-Ислах». Отец его умер рано, поэтому Ходже приходилось постоянно заниматься заработками. После окончания медресе остаётся там работать.
В 1907 году в Казань приезжает известный венгерский востоковед Дьюла Месарош с целью изучения татарского и чувашского языков и фольклора. Для совершенствования своих познаний в татарском языке он пригласил Ходжу Бадигова, который работал с ориенталистом пять месяцев, выезжал с ним в татарские сёла, знакомился с методами исследования знаменитого учёного».
Автор интернетовского текста рассказывает, что Ходжа Бадигов увлекался сбором татарского фольклора и ещё до революции издал ряд сборников о народном творчестве. Он продолжал издавать их и в годы советской власти. Материалы сборников вошли во многие учебники по татарскому языку и литературе.
Ходжа Бадигов сам был автором ряда вузовских и школьных учебников, выдержавших многократные издания. В 1917 году вышла его книга «Фонетика, морфология и синтаксис татарского языка» в помощь учителям. 
В 1923 году Научный центр при Комиссариате народного образования Татарстана поручает Мухитдину Курбангалиеву и Ходже Бадигову подготовку программ и учебных пособий по татарскому языку нетатарам. В соавторстве с Галимзяном Шарафом и Мухитдином Курбангалиевым в 1923 году был издан первый «Учебник татарского языка для русских школ», который дважды переиздавался.

Зайнаб Бадыгова. 1929
Ходжа Бадигов выпускает и другие книги, учебники. Интересным и востребованным пособием по внеклассному чтению была его книга для детей «Лист бумаги», где в доступной форме излагается история возникновения бумаги и книгопечатания.
Вот так о следе в истории татарского языка Хужи Бадиги рассказала правнучка его брата Альбина Динмухаметова. Она директор и основатель Центра дополнительного образования «Синяя птица» в городе Зеленодольске, депутат горсовета, общественный представитель Уполномоченного при Раисе Республики Татарстан по защите прав предпринимателей по району. Альбина талантливо продолжает педагогические дела знаменитого предка.
Она познакомила меня со своей родственницей, которая знает, по словам Альбины, о Хуже Бадиги всё. Это Луиза Бадыгова-Мат­веева — педагог, ветеран труда, внучка брата Хужи Бадиги — Мухамматвафы. Она хранительница архива рода Бадыговых. Луиза апа может часами с упоением рассказывать о своих родственниках, среди которых много знаменитостей. Нури Сакаев — актёр, режиссёр, один из основоположников татарского театра и театральной династии Сакаевых, современник Габдуллы Тукая, похоронен рядом с ним; Закия Расулева — невестка музы Тукая Зайтуны Мавлюдовой, жена писателя Атиллы Расиха. 
В богатом архиве разные документы, фотографии, книги, газетные вырезки. Большая ценность — родословная рода Бадиги. 
Решили показать это удивительное собрание посетителям Литературного музея Габдуллы Тукая. К 135-летию Хужи Бадиги организовали вечер-встречу, пригласили его родственников, а также учёных, студентов и преподавателей.
Приехал внук Антон из Санкт‑Петербурга, сын дочери Хужи Бадиги. 
«Я даже не знал, где могила дедушки. Мама почему-то об этом не рассказывала. Будучи однажды в Казани, искал, но не нашёл. Зато познакомился со своим дальним родственником Ильдусом. Сблизился с Казанью. Я — ваш».
Антон до поездки в Казань знал о дедушке совсем мало. «Мне было известно, что учёный, преподавал. Его посадили в тюрьму, с помощью моей бабушки и единомышленников освободили. В Ленинграде мы жили с мамой и бабушкой. Когда мама умерла, похоронил её рядом с бабушкой на Втором Рябиновом участке Южного кладбища, он татарский».
Интересующимся творчеством Тукая Хужа Бадиги известен прежде всего как человек, который слушал лекцию поэта об истории татарских песен в «Восточном клубе». Он встречался с Тукаем всего три-четыре раза. Но очень ярко и эмоционально описал каждую встречу, в том числе ту, в которой они сравнивали татарские народные сказки о Шурале.

Доцент кафедры татарского языка Казанского федерального университета Энже Кадырова подтвердила важность сделанного Хужой Бадиги. «Учёный был в составе комиссии, разработавшей первые академические учебники татарского языка, методики его преподавания. В эту группу входили также Мухитдин Курбангалиев и Галимзян Шараф. Кроме того, Хужа Бадиги перевёл на татарский язык учебники по многим другим предметам школьной программы. В то время эти учебники были так нужны, что переиздавались многократно».
Хужа Бадиги жил в доме во дворе медресе «Мухаммадия». В 1920 году там случился пожар, сгорели сокровища, которые он собирал тринадцать лет… Но главные сокровища — труды, учебники, которые он составил, — дошли до наших дней и служат народу.
Ещё две жемчужины его сокровищ — жена Зайнаб и их дочь Роза.
Зайнаб — сестра Кашшафа Тарджемани, известного религиозного деятеля, ученика Шигабутдина Марджани. В молодости Кашшаф стал одним из лидеров джадидистов в столице татар, ближайшим сподвижником будущего муфтия Центрального духовного управления мусульман России Галимджана Баруди. 
Таким образом, несмотря на разницу в возрасте почти десять лет, Тарджемани и Бадиги — из одной «тусовки», как выразился Антон. 

Арам Хачатурян на репетиции «Оды радости» 
в Детской музыкальной школе № 9. Ленинград. 1974

На репетиции «Оды радости» в Детской музыкальной школе № 9. 
Арам Хачатурян, Роза Бадыгова и Нонна Лендер. Ленинград. 1974
У Зайнаб была сложная, но счастливая судьба. Родилась в 1897 году в семье интеллигентного и образованного муллы Камалетдина хазрета, её брат — заместитель муфтия Ризы Фахретдинова. Училась в знаменитой школе для девушек Лябибы Хусаиновой, многие выпускницы которой стали учителями школы Фатихи Аитовой. Это было одно из двух ведущих учебных заведений для мусульманок наряду со школой в Иж-Буби.
Зайнаб стала женой преподавателя и учёного. Пережила революцию, пожар, который уничтожил главное богатство их семьи — рукописи мужа. Выучилась на фармацевта. 
В 1938 году у них родился долгожданный ребёнок — дочь Роза. И — новое испытание: дочка была совсем крохой, когда арестовали мужа. Правда, ему удалось избежать участи миллионов: не расстреляли, даже из тюрьмы выпустили. Только радовалась недолго: через несколько месяцев его не стало. Пережила ещё одно испытание — переезд в чужой город, Ленинград. Покинула родные могилы, но увезла с собой семейный архив, фотографии, книги, личные вещи мужа. 
Она передала дочери и внукам благородство, выдержку, интеллигентность, стать, которыми восхищаются ученицы Розы Ходжаевны Бадыговой, ставшей преподавателем Ленинградского музыкального училища имени Мусоргского.

Ленинградская студия телевидения. 1966
Роза страстно любила пионы. Антон с теплотой и до сих пор с удивлением вспоминает, что ко дню рождения она обязательно ждала (даже требовала!) их в подарок. Квартира утопала в цветах: приносили роскошные розы, гордые гвоздики, нежные хризантемы, но ей дороги были пионы. Основательные, тяжеловатые, многослойные, как её характер. Может быть, они напоминали детство… Пионы — чалма чәчәкләр, чалма-цветы, часто встречались в садах татарских слобод Казани. Весенние цветы надо было найти 22 июня, в скорбный день начала войны — день её рождения. 
Писатель Джавад Тарджиманов, двоюродный брат Розы, свидетельствовал о татарских слободах: 
«По-разному жили слобожане — кто в нужде и кручине, кто в довольстве, богатстве. Тукай, которого мачеха брала иногда с собой в богатые дома, где продавала изготовленные ею тюбетейки, вспоминал о великолепии хором: зеркала от пола до потолка, часы с боем, огромные, как сундук, органы. А однажды его поразила во дворе байского дома роскошная птица, золотистый хвост которой сверкал на солнце. Будущему поэту казалось, что хозяева обитают в раю. Не было райской жизни для всех, но слобода, рвавшаяся к лучшей доле, не озлобилась, не потеряла своего лица. Слобожане славились трудолюбием, нравственной опрятностью». 
Цветы татарской слободы не увядали в памяти Розы Бадыговой всю жизнь.
Вспоминают её ученицы. 
Маргарита Тихомирова из Сочи: «Мы испытывали огромное уважение к Розе Ходжаевне. Мне нравилась её спокойная вдумчивая манера вести урок. Прекрасный русский язык! Часто неосознанно, я просто не могла оторвать восхищённый взгляд — её лёгкая плавная походка, благородная осанка, строгий, сдержанный, но невероятно изящный образ — это был образ красивой умной женщины, при этом необыкновенно скромной, естественной, с чувством собственного достоинства. 
На своём примере Роза Ходжаевна показала нам, что человек должен всю жизнь учиться, совершенствоваться, познавая мир и себя. Выйдя на пенсию, она с вдохновением погрузилась в изуче­ние языков — сначала был итальянский, затем французский, греческий и, параллельно со всеми, конечно же, татарский. Она говорила: «Какая я счастливая! Я сама себе завидую! Занимаюсь весь день только любимыми делами!»
Юлия Минкина, Петербург — Тель-Авив: «Для меня этот человек всегда в памяти, всегда в сердце...
Я познакомилась с ней ещё девочкой. Роза Ходжаевна и моя мама работали в одной музыкальной школе Ленинграда и очень дружили. Тётя Роза (так я её называла) всегда была в высшей степени порядочна, умна, добра. И, конечно, профессионал высшей пробы! 
Ещё спортом она увлекалась. Моржевала. Мой отчим — спортивный журналист — даже интервью с ней делал, и фото у нас есть: все в шубах, а тётя Роза — на снегу и в купальнике!
Про остальные языки не знаю, но итальянский был освоен с таким совершенством, что она даже съездила в качестве переводчика с Мариинским театром! Наверное, в Италию!»
Марина Куликова: «Роза Ходжаевна вела в нашей группе сольфеджио. Материал урока всегда тщательно подобран, систематизирован. Домашние задания были объёмные (часто доделывались в электричке по пути на урок), но всегда понятные и чрезвычайно полезные для развития. С позиции своего нынешнего педагогического опыта я это как никогда понимаю. С каким увлечением мы пели на два голоса инвенции Баха! До сих пор помню каждый изгиб мелодий этих произведений!
Роза Ходжаевна разглядела моё призвание к педагогической работе и ставила 5+. Этот «плюс» даёт мне силы для вдохновения вот уже на протяжении тридцати шести лет. Пример Розы Ходжаевны всегда со мной!»
В Казани Роза Бадыгова какое‑то время проживала с семь­ёй на улице Большая Красная, в квартире № 1 дома № 59. Училась в средней школе № 3. Окончила здесь музыкальное училище, обучалась в Ленинградской консерватории. 
Уместно сказать и о моей семье, моём деде. Дедушка Саяф Гаделевич Сафин окончил до революции медресе в деревне Малые Суни (той самой, где жил отец композитора Фарита Яруллина — музыкант и композитор Загидулла Яруллин и работает музей Яруллиных). Был учителем и завучем в школах разных деревень Мамадышского (тогда Кызыл-Юлдузского) района ТАССР. В 1938 году он, отец троих детей, поступил в Казанский государственный педагогический и учительский институт на заочный, экзамены сдавал экстерном. 
Бабушка Нурсабах говорила, что поступить в институт старика («картаеп беткәч», как она выражалась) — а дедушке было тридцать восемь лет! — подбил именно Хужа Бадиги. Дедушка был талантливый учитель, играл на скрипке и гармошке, очень хорошо пел, а когда рассказывал стихи, особенно «Нищий» Тукая, слушатели плакали. Сам Загидулла Яруллин признавался ему с белой завистью, что играет тот лучше, чем он. Бадиги разглядел способности дедушки, его потенциал… 
Где они пересекались? Бабушка говорила, что земляки, Бадиги тоже из этих краёв. Говорила неохотно, на мои вопросы о студенческих годах дедушки отвечала односложно: «Не помню...», «Забыла уже…» Теперь понимаю: она — дочь муллы, сосланного в Магнитогорск, а тут ещё дружба мужа с Бадиги, который был арестован в тридцатые. 
Из письма Антона: «Я не совсем ещё пришёл в себя, в голове и душе сумбур. Встреча с Вами и Музеем, да и вообще весь организованный Вами вечер произвёл на меня огромное, яркое впечатление. Ещё когда я только приехал домой, меня терзала некая недосказанность, а потом я понял, в чём дело. Помните, я стеснялся выступать, не знал, что сказать, а Вы меня подбадривали? Так вот, вначале я был очень скован, и вдруг поймал взгляд: на задних рядах сидела стайка девчонок. И одна из них смотрела так, что мне вдруг стало легко и свободно. Я, конечно, знаю, что есть такой ораторский приём, выбрать в зале человека и обращаться к нему, но в тот момент я действовал инстинктивно. 
Ах Луиза, Луиза, она мечтает об улицах имени Бадыгова, о мемориальных досках. Нет! Настоящая награда Ходжи Бадигова — эти глаза, сверкающие из глубины ­аудитории». 

Фотографии предоставлены Литературным музеем Габдуллы Тукая