Софья Радзиевская: «Сорок пять лет жизни в Татарии так просто не вычёркиваются»

Улица Луковского, дом № 18, улица Тимирязева, дом № 10/2, улица Волгоградская, дом № 13, улица Татарстан, дом № 7.

Что объединяет эти адреса в Казани? А то, что в разные годы на протяжении сорока пяти лет в этих домах жила прославленная детская писательница Софья Борисовна Радзиевская.

Люди, которые встречались с ней воочию, смотрели на местном телевидении передачи с её участием «В гостях у бабушки Сони», слушали, как она читала свои рассказы на радио, до сих пор вспоминают о ней с теплотой. Поражаются её знаниям: уже то, что она владела в совершенстве всеми основными европейскими языками, а ещё на шести читала и переводила, пользуясь словарём, открывало перед ней возможность получать при знакомстве с редкими рукописями такие сведения, которые невозможно было почерпнуть из изданных официально источников. Как признавалась сама Радзиевская в своей автобиографии, она «недурственно» музицировала на фортепиано, прекрасно рисовала. Страсть Софьи Борисовны к энтомологии воплотилась в том числе и в учебнике по этой науке, которым в своё время пользовались десятки тысяч студентов.

Однако Радзиевская отнюдь не выглядела некоей рафинированной дамой. Если требовала служба — овладевала и прикладными навыками, к примеру, верховой ездой. Именно так — верхом на лошади — она изъездила горные районы Средней Азии, исследуя её экзотическую природу. В Маньчжурии Софья Борисовна попала в руки жестоких хунхузов (организованной банды, состоящей из этнических китайцев), но буквально выскользнула из их зверских лап благодаря своей феноменальной находчивости и умению моментально оценивать ситуацию и принимать молниеносные решения.

Она была страстной путешественницей, недаром география её книг обширна: от льдов и стылых морей Арктики до сопок Маньчжурии. А герои рассказов и повестей — смелые и мужественные люди, наделённые особыми душевными качествами: добротой, состраданием, участием, этим и притягательны для читателя.

Софья Радзиевская оказалась в Казани в августе 1942 года (её родной город — Санкт-Петербург, где она появилась на свет 12 июня 1892 года). В то время у пятидесятилетней женщины за плечами была уже богатая биография, поездки в разные уголки страны, литературные опыты. Что же вместили в себя эти годы?

Внук писательницы, журналист и писатель Виктор Львович Радзиевский специально для этого материала предоставил эксклюзивную аудиозапись 1982 года, которая нигде не публиковалась. Это интервью журналиста Юрия Казакова, записанное на магнитную ленту в Казани, в доме по улице Татарстан, 7, в квартире Софьи Борисовны в канун её 90-летия. Вот как известный в то время прозаик вспоминает о начале своей литературной деятельности:

«Писать рассказы я начала в первом классе, очень этого стеснялась, никому не показывала, а, чтобы их не нашли, прятала под шифоньер. Там они и лежали. В 14 лет я стала читать рассказы моей сестре Кате, которой было 12 лет, но она была более практичной. Однажды она меня спросила: «Почему ты всё только пишешь, а не печатаешь свои рассказы?» Я вытаращила глаза и говорю: «А как это сделать?» Она отвечает: «Очень просто! Вот ты идёшь по улице, видишь, на зданиях висят бронзовые доски, а на них написано: такая-то редакция, заходишь и показываешь свой рассказ». Я так и сделала. Нашла редакцию какой-то «черносотенной газетёнки», зашла и предложила напечатать мой рассказ. К этой газете (по-моему, она называлась «Луч») было воскресное приложение, для которого не хватало материала, и поэтому мой рассказ взяли и напечатали. А мне с большим трудом выдали 25 рублей: у меня ещё не было паспорта, поэтому бухгалтер отказывался платить. Не знаю, как решился этот вопрос, но я деньги получила и, конечно, не донесла их домой: потратила всей семье на подарки».

Однако в большую литературу Радзиевская вошла гораздо позже. Впервые три её книги с рассказами для детей были изданы в 30-е годы прошлого века в Ташкенте, куда Софья Борисовна с мужем и двумя детьми поехала жить и работать: ей предложили заведовать отделом в Институте защиты растений. Так же, как в детстве, непосредственно участвовала в издании этих книг сестра Катя. Вновь звучит голос Радзиевской с магнитофонной ленты:

«Вот как это случилось. Мои научные работы печатались, а рассказы я продолжала писать, но читала их только своим детям и их друзьям. Как только напишу новый рассказ, говорю детям, что сегодня вечером буду его читать. Ребята бежали на улицу и во всё горло кричали об этом, тот, кто слышал, мчался к нам домой. Было интересно, собиралось много детей, я читала рассказ, а потом мы его обсуждали.

Как-то к нам в гости приехала моя сестра со своими детьми. Приняв участие в одном из таких чтений и узнав, где хранится папка с текстами, взяла её, не сказав мне об этом, и отнесла в издательство. Вдруг я получаю из издательства письмо, в котором написано, что мои рассказы очень понравились, они хотят познакомиться со мной и приглашают прийти к ним. Я очень удивилась письму, показала его сестре, которая ещё больше удивилась: сказала, что, наверное, это какая-то ошибка, но предложила сходить и обо всём узнать.

Я пришла в издательство, меня встретила милая женщина, поздоровалась и говорит: «Софья Борисовна, хорошие у вас рассказы». Я говорю: «Какие рассказы?» — «Которые вы нам принесли». — «Но я вам ничего не приносила». Женщина открыла шкаф и вынула папку, в которой лежали мои произведения. Я говорю: «Да, это мои рассказы, но не понимаю, как они оказались у вас?» Женщина закрыла шкаф и сказала, чтобы я завтра опять пришла кое-что уточнить. Я вернулась домой, и сестра мне всё рассказала. На следующий день мы вместе пошли в издательство, там её узнали. В итоге была напечатана моя первая книга «Рассказы о животных».

В Ташкентском университете Радзиевская читала лекции по энтомологии, издавались также её научные труды, с одним из которых случилась скандальная история.

После выхода книги «Амбарные вредители Средней Азии» Софье Борисовне позвонили из Союза научных работников и сказали, что за это исследование можно получить кандидатскую степень. Но, по мнению Радзиевской, к учёной степени нужно было отнестись серьёзнее, и она написала заявление примерно такого содержания: «Я чрезвычайно тронута этим предложением, но не могу принять степень, подобные работы у студентов я не принимаю даже как курсовые».

По своей наивности Софья Борисовна решила, что после такого заявления получится скандал и научное сообщество начнёт строже относиться к кандидатским диссертациям и перестанет раздавать учёные степени налево и направо. Да, скандал разразился большой, где только Радзиевскую ни прорабатывали! Наконец, видя её твёрдость, стали упрашивать: раз не нужна ей учёная степень, пусть хотя бы своё заявление заберёт. Но она и этого не сделала; естественно, не получила и кандидатскую степень.

Все, кто знал Радзиевскую, в один голос говорили, что Софья Борисовна была удивительно сильным, смелым человеком, равнодушным к лести, деньгам, славе. Была способна на поступки, за которые в те времена очень даже можно было отправиться в места не столь отдалённые. Например, в годы гражданской войны её возмутил дичайший случай, когда красноармейцы в насмешку и в издёвку венчали несчастного попа с лошадью. Об этом Радзиевская написала в газету. Тогда большевики занесли девушку в чёрный список как опасного преступника, ей грозил арест, пришлось Софье Борисовне со своим будущим мужем Афанасием пуститься в бега.

Пионерский лагерь имени Ленинского комсомола от КВЗ. 
Лето 1962. Архив КВЗ

Другой поступок относится ко времени работы в Ташкенте. Работника службы «Заготзерно» заподозрили во вредительстве: в хлебном амбаре обнаружили мучного клеща. Специально, дескать, развёл! Радзиевская решила заступиться за человека, поехала в Москву искать правды у Сталина. К отцу народов её, конечно, не пустили, но провели прямиком к энкавэдэшнику, который попросил доказать невиновность арестованного. Энтомолог, не моргнув глазом, заявила: «Каждый день на ваших глазах буду съедать полную миску мучных клещей. Они безвредны». Оперуполномоченному такой аргумент показался весьма весомым: и женщину отпустили с миром, и работника «Заготзерна» освободили от ареста.

Если Радзиевской и приходилось иной раз наступать на горло собственной песне, то и здесь она не теряла самообладания. Как-то ей случилось пообщаться с академиком Академии наук СССР Трофимом Лысенко, известным благодаря разгрому генетики и гибели выдающегося учёного Николая Вавилова. Об этой встрече Софья Борисовна рассказала так:

«Переехав в 1935 году из Ташкента в Москву, я хотела издать написанную мной книгу о зерновых вредителях — клопах-черепашках. Пошла в «Сельхозгиз», в этом издательстве уже печатали мои работы. Там мне сказали: «Ваша книга очень нужная, но почему вы нас не предупредили раньше?» Оказалось, у них нет бумаги. Я спросила: «Что же делать?» Мне ответили: «Идите к Лысенко, у него всё есть». В то время его все боялись, никто не спорил с ним, зная, что его поддерживает сам Сталин. Научный секретарь Трофима Денисовича был моим знакомым, и я решила пойти к нему. Он очень обрадовался, посмотрел мою рукопись и говорит: «Софья Борисовна, а что же вы не написали о том, как предлагает бороться с этими насекомыми Лысенко?» Я сказала ему: «Послушайте, не вам мне это говорить, а мне слушать. Мы же с вами энтомологи, вы разве не понимаете, что это чушь?» Лысенко предложил женщинам выращивать зимой пшеницу, чтобы на ней разводить клопов-черепашек и насекомых, которые этих клопов будут убивать. «Я-то понимаю, но Трофим Денисович не поймёт, и вашу книгу не напечатают. Он про вас слышал, летом в Сибирь собирается экспедиция, и он хотел вас пригласить, а без этого дополнения даже не ходите к нему». Мне до сих пор совестно, ведь я дописала в свою книгу, что Трофим Денисович предлагает такой метод борьбы… Через несколько дней я встретилась с Лысенко, мы пожали друг другу руки, и он сказал: «Приходите через три дня, я почитаю ваш материал, и мы всё решим». А секретарь говорит: «Что обрадовались? Вот придёте через три дня, посмотрим». Прихожу в назначенное время, секретарь ведёт меня в кабинет Лысенко, заходим, а он нервно перекладывает мою рукопись и говорит: «Да, да, хорошая вещь, нужная, но мало описаны меры борьбы, которые рекомендуются у нас в СССР». Секретарь встал за высокой спинкой кресла, на котором сидел Лысенко, и показывает мне кулак. Кстати, это кресло когда-то принадлежало Ивану Грозному, ведь раньше в этом здании был его охотничий домик. Я говорю: «Трофим Денисович, это ведь монография, а не меры борьбы. Вы дадите бумагу на издание книги?» Он ответил: «Сожалею, не имею возможности». И мы расстались без рукопожатия, в экспедицию меня не пригласили».

…Наступила пора военного лихолетья. Сын Радзиевской ушёл добровольцем на фронт, а Софья Борисовна с дочерью и престарелой тётей жили под Москвой, им выдавали карточки на еду, но дневного пайка не хватало. У других женщин были сундуки с отрезами ткани и другими вещами, которые можно было обменять на продукты, а у Софьи Борисовны — только книги и дорогой фарфор. До войны всё это можно было выгодно продать, к ней даже приезжали из музея фарфора с предложением купить старинный японский сервиз, но она отказалась, а теперь и его пришлось обменять на хлеб.

Нужно было думать о переводе в другой город, где можно прокормить семью. Радзиевские выбрали Казань, где Софье Борисовне пришлось заниматься не научной работой, а трудиться в должности старшего инспектора по газации хлебных элеваторов и пищевых складских помещений, и порой с другими сотрудницами выполнять тяжёлую мужскую работу (ведь большинство мужчин — на фронте), спускаясь в ёмкости в противогазах и с вёдрами ядохимикатов.

Казанский период в жизни Софьи Борисовны, как уже сказано, начался в августе 1942 года, с дочерью и тётей она поселилась на улице Луковского. Через два года Радзиевская с семьёй в связи с переходом на другую работу поменяла и место жительства: переехала в коммунальную квартиру на улице Тимирязева. Вот как пишет она о том времени: «В 1944 году по ходатайству ОРСа завода п/я № 747 я перешла на завод инженером-химиком пищевой лаборатории, а в 1949 году в июле методистом РЛТ. В течение пяти лет пребывания на заводе по совместительству была переводчиком и консультантом по иностранной литературе, вела аннотирование наиболее важных статей, занималась составлением карточного каталога (предметного). Завод оставил за мной квартиру в Соцгороде на время моей жизни в Казани».

Подобной работой она занималась и в научной библиотеке имени Лобачевского, куда Софья Борисовна поступила на работу, и с 1951 по 1958 год заведовала отделом рукописей  и редких книг, была методистом республиканского лекционного бюро Министерства культуры ТАССР. Итогом её многолетних трудов стало несколько выпусков «Описания рукописей научной библиотеки имени Лобачевского».

Но полностью жизненный опыт, жар души и художественный талант Радзиевской раскрылись только после выхода на пенсию, когда одна за другой в Татарском книжном издательстве увидели свет «Болотные робинзоны», «Тигрёнок Гульча», «Голубой храбрец», «За золотом», «Том-музыкант», «Пум» и другие её повести и рассказы. Именно здесь, в Казани, у писательницы случились знаковые, как принято говорить, программные произведения, составляющие основную часть её литературного наследия. Книги эти очень полюбились детворе. А могло ли быть иначе?

Писательский метод Радзиевской оказался предельно прост, вот как она его раскрывала: «Для меня главное — найти первую фразу. И сюжет вырастает сам собой, герои начинают жить, совершать поступки. Я не мешаю им и с любопытством слежу, что будет дальше». Общеизвестно: если самого творца захватывает то, что он пишет, это неизменно передаётся и читателю. Как сказал Вольтер: «Все жанры хороши, кроме скучного». И это можно всецело отнести к творчеству Софьи Борисовны.

А если учесть, что Радзиевская для создания своих произведений, кроме творческой фантазии, использовала плоды своих широких научных изысканий, наблюдательность и фактографию, то в определённой степени её книги становятся иллюстрацией той исторической эпохи или того географического уголка, о которых она рассказывает в рассказах и повестях. Скажем, в семьдесят лет она отправилась в Архангельск, в край поморов. Там, в селениях на побережье Северного Ледовитого океана, разговаривая с рыбаками и охотниками, исследуя архивы городской библиотеки, она приступила к работе над повестью «Остров мужества», события которой разворачиваются в восемнадцатом веке.

Издание произведений Радзиевской, выступления на радио и телевидении добавили ей популярности. Она постоянно выступала перед читателями — в школах, пионерских лагерях, а встретиться с «бабушкой Соней» приходили десятки и сотни мальчишек и девчонок.

Союз писателей Татарии высоко ценил её писательскую и общественную деятельность — выхлопотал для Софьи Борисовны даже отдельную квартиру на Волгоградской.

В свою очередь, Радзиевская, работая в секции русской литературы, участвовала в обсуждениях рукописей, делилась секретами мастерства с молодыми писателями, многим из которых она дала путёвку в счастливую творческую жизнь. Вот такие воспоминания о Софье Борисовне оставила писательница Нонна Николаевна Орешина:

«Я познакомилась с этой удивительной женщиной в конце 60-х годов, когда моя литературная деятельность только начиналась. Мне было чуть за тридцать, а Софье Борисовне уже за семьдесят. Даже в старости она была обаятельна. Сеть морщинок не скрывала благородных черт её лица. Внимательные умные глаза лучились молодостью. Она вся была воплощением другого, дореволюционного мира. Всё было аристократично в ней. Высказывая мнение о произведениях начинающих литераторов, она умела облечь свою критику в деликатную, доброжелательную форму. С ней хотелось советоваться. И сама она с удовольствием показывала свои новые рукописи и прислушивалась к советам и замечаниям. Так повесть «Остров мужества» я прочитала ещё в рукописи.

Иногда мы вместе выступали на читательских конференциях, были совместные поездки в районные центры. Меня поражали её неутомимость и жадный интерес ко всему новому: местам, людям. Она умела неназойливо расспрашивать, и сама охотно рассказывала о себе, своей юности и жизни. В том, как она описывала события, происходившие с ней, рискованные случаи, которых в её жизни было немало, чувствовались задор и гордость, хотя вообще-то она была человеком скромным. Всегда держала себя просто, но с достоинством».

На передаче в телестудии. Казань. Начало 60-х.
Из семейного архива

Другой прославленный писатель Владимир Владимирович Корчагин тоже вспоминал о первой встрече со своей опытной наставницей с большим пиететом:

«Своё знакомство она начала с вопроса: «Так это вы написали «Тайну реки Злых Духов?» «Да, я». И не ожидая ничего хорошего, я начал оправдываться, говоря, что это моя самая первая работа, что не заканчивал никаких заведений… Но Софья Радзиевская сразу меня прервала и сказала: «Вы написали замечательную вещь и сделайте всё возможное, чтобы напечатать её».

Доктор философских наук, профессор Эдвард Хакимов рассказал, что, будучи студентом Казанского университета, познакомился с Софьей Борисовной в книжном издательстве. Он попросил у Радзиевской рецензию на свою книгу рассказов для детей. К просьбе она отнеслась весьма доброжелательно и согласилась помочь. Рукопись своих рассказов Хакимов принёс писательнице домой. Но впоследствии, к сожалению, что-то не понравилось главному редактору, и уже подготовленный к печати сборник «зарубили». Однако часть рассказов из этой книги была опубликована в журнале «Костёр» и газете «Комсомолец Татарии».

Владея десятком европейских языков, Софья Борисовна, переехав в Казань, изучила татарский — он ей понадобился и в литературной деятельности: очень тонко и доступно Радзиевская перевела книги для детей Джавада Тарджеманова «Весёлый сабантуй», «Бабочка-ветряночка», Мирсая Амира «Плут-телёнок» и других татарских писателей.

Летом 1981 года Радзиевская перебралась в новую квартиру на улице Татарстан. Её соседи — композитор Рустем Яхин, знаменитый повар и собиратель кулинарных рецептов Юнус Ахметзянов, литературовед Флюн Мусин, писатель Лирон Хамидуллин. Вообще в этом новом доме жили многие известные деятели литературы и искусства Татарстана.

В связи с 90-летием Софью Борисовну Радзиевскую наградили орденом Дружбы народов за заслуги в развитии советской литературы. Готовились к изданию новые повести и рассказы. Однако в середине 80-х годов доктора, лечившие дочь Софьи Борисовны от онкологического заболевания, настоятельно порекомендовали ей сменить климат: поселиться у моря, где целебный воздух и много фруктов. Вновь в путь. Радзиевские обосновались в Севастополе.

Каково было Софье Борисовне, перешагнувшей девяностолетний рубеж, привыкать к новой обстановке, новому климату? В мае 1986 года писательница впервые в жизни заболела воспалением лёгких, а вслед за этим — обширный инфаркт… И — клиническая смерть. Сильная натура, она сумела выкарабкаться из череды страшных недугов.

Душа её рвалась в Казань. Это явно ощущается в письмах близкому другу казанскому писателю Кияму Миннибаеву:

«Очень я скучаю. Здесь всё чужое», ­

«…очень жду хоть коротенького сообщения о родной моей Татарии», «Если в этом году врачи не пустят — к 95-летию обязательно приеду в Казань… 45 лет жизни в Татарии так просто не вычёркиваются», «У меня мысль — предложить Баширову по подстрочнику перевести его последнюю часть воспоминаний о гражданской войне», «…пришлите мне учебник татарского языка для русских — простой, для начальной школы. А то я начинаю забывать его, а всякая потеря — обидна». До конца своих дней Софья Борисовна хранила в душе родную Казань, ставшую ей второй родиной…

Более тридцати лет нет с нами замечательной детской писательницы, книги которой стоят на одной полке с Бианки, Маршаком, Чуковским, Барто. Радзиевская ушла 16 июля 1989 года в московской больнице, куда её привезли, как она сама считала, «для профилактики».

Имя Софьи Борисовны и после смерти обладает некой магической силой — настолько популярны и любимы её произведения. Об этом красноречиво свидетельствует случай, который произошёл с внуком Виктором Радзиевским. Три­дцать с лишним лет назад он представлял «Московские новости» в регионе Урала и Волги, жил в Уфе. Всё время был в командировках — то в Сибири, то на Севере. В Казань приехал, узнав, что Демократическая партия России организует форум для обсуждения проблем взаимоотношений федерального центра и Татарстана. Страсти тогда бушевали очень сильно вокруг заявлений о выходе Татарстана из состава России, и были крайние точки зрения: одна — страна должна быть единой и неделимой, без каких-либо льгот для национальных регионов, вторая — полный суверенитет, без каких-либо оговорок. «Когда я прибыл в столицу Татарстана, первое, что увидел, подходя к зданию, где предполагалось обсуждение,— разъярённую толпу, расправлявшуюся с каждым, кто пытался в это здание войти,— вспоминает Виктор Радзиевский.— Людей били, опрокидывали в снег, волокли по сугробам… Идти или не идти? Я решил идти. Увидев меня, часть толпы воинственно двинулась мне навстречу, и когда оставалось несколько шагов, я, как бы не замечая вскинутых кулаков, наклонил голову, запустил руку во внутренний карман, достал сигарету, щёлкнул зажигалкой и закурил. Всё делал нарочито медленно и спокойно — это и сбило этих людей с толку. Так вести себя мог человек, который имел на это право. И я действительно чувствовал в себе право так себя вести, потому что был в родном городе, где вырос, который очень люблю. Посмотрел на обступивших меня людей (некоторые кулаки ещё висели в воздухе) и сказал первое, что пришло в голову, и, наверное, самое главное: «А вы читали книги Софьи Радзиевской?» Сразу раздалось несколько голосов: «Читали, читали… И что?» — «Это моя бабушка. На её книгах выросло несколько поколений детей. Я приехал к себе домой, хочу узнать, что у вас тут происходит». Ну, и завязался разговор. Выяснилось, что эти люди приехали из разных районов. Им сказали, что здесь собираются враги татарского народа и надо дать им отпор. Словом, настропалили, посадили в специальные автобусы и отправили в Казань. Вот они и расстарались. А так — обычные люди, вполне вменяемые. Я убедил их, что кто бы что ни думал, надо разговаривать, обсуждать, к тому же стать островом посреди России может оказаться невыгодно и даже глупо».

Вот такая случилась история. А что касается творчества Радзиевской, то Виктор Львович с сожалением говорит: «Меня удивляет, что ко мне, наследнику прав на произведения бабушки, не обращаются издательства из Казани. А московские издательства и петербургское в последние два года уже выпустили четыре её книги, скоро выйдут ещё две. Они очень хорошо расходятся, интерес к её творчеству у читателя большой. Я бы даже сказал, что её книги выдержали испытание временем».

…Виктор Радзиевский в своё время учился в школе № 36 (теперь гимназия № 36) на улице Лядова, 7. Его помнят учителя, некоторые из них учились вместе с ним, общались с его бабушкой Софьей Борисовной. Среди этих людей нашлись настоящие энтузиасты, которые хотят увековечить в Казани память о писательнице, сорок пять лет работавшей на благо республики и её жителей. Заведующая школьной биб­лиотекой Марина Федоренко и учитель русского языка Ирина Камалетдинова с 2004 года вели исследовательскую работу «По казанским местам Софьи Радзиевской». Сегодня эту работу продолжают под руководством Ирины Анатольевны её ученики. Нередко в их домашних архивах обнаруживаются интересные находки. Материалы, рассказывающие о писательнице, пополняются ежемесячно: уже собрано пятьдесят печатных страниц. Звонят люди, которые предоставляют интересные сведения, письма, документы. Говорят о том, как дорога им память о Радзиевской. Инициативная группа посетила библиотеки города, архивы, встретилась с людьми, знакомыми с семьёй Радзиевских. Собранный материал лёг в основу школьной экскурсии по адресам, где проживала писательница, встреч, посвящённых её жизни и творчеству, уроков, которые проводятся каждый год. Воспитанники гимназии с увлечением читают повести и рассказы Софьи Борисовны, рисуют иллюстрации, инсценируют фрагменты её произведений, пишут сочинения в форме письма Радзиевской. 

А ещё представители инициативной группы написали в администрацию Авиастроительного района Казани письмо с просьбой увековечить память известной детской писательницы, назвать именем Радзиевской одну из улиц в Соцгороде, установить мемориальную доску на стене дома № 10/2 на улице Тимирязева. Получили в ответ формальную отписку.

Книг Софьи Борисовны в библиотеках с каждым годом становится всё меньше и меньше. Переиздать их — должно быть делом чести республиканских властей, которые призваны заботиться о сохранении культурного наследия, подаренного детской писательницей, обладающего большой воспитательной силой, проповедующего вечные ценности человеческого бытия.