Свияжские наречия

Музей‑заповедник «Остров‑град Свияжск» был со­здан ровно десять лет тому назад — в конце августа 2009 года. Идею его со­здания высказал ещё в начале XX века замечательный российский искусствовед Пётр Максимилианович Дульский. Созданный в 1977 году, на волне подъёма интереса в СССР к памятникам истории и культуры, московский институт «Спецпроектраставрация», работавший, например, с такими значимыми для России объектами, как Кижи, Великий Новгород, Болдино, Ясная Поляна, в 1980 году занимался комплексными исследованиями и подготовил обоснования для со­здания в Свияжске музея‑заповедника. По ряду причин реализовать эти планы удалось только через три­дцать лет…

Сейчас уже забывается, каким был Свияжск до со­здания музея‑заповедника и начала реализации беспрецедентного проекта благодаря организации Фонда возрождения памятников истории и культуры Респуб­лики Татарстан «Яңарыш — Возрождение» под руководством первого президента Татарстана Минтимера Шаймиева. Старые фотографии сберегли для нас образ «того» Свияжска — сохранился он не только в семейных альбомах островитян, но и в работах таких замечательных фотохудожников, как Сергей Литовец, Евгений Канаев, Валерий Павлов, Фарит Губаев, Александр Семёнов, Юрий Фролов, и многих других мастеров.

Я знаю множество казанцев, с ностальгией вспоминающих «тот настоящий» Свияжск — удивительную деревню‑остров, заросшую полынью и репейником, со свое­об­разным укладом, пугающую редких туристов привольно гуляющими больными из специализированных свияжских учреждений и интригующую заброшенными храмами. Я тоже не могу не вспоминать тот Свияжск с любовью — именно он в своё время, в далёком­ детстве, зацепил и очаровал меня настолько, что однажды я решил уехать туда.

Экспозиция Музея археологического дерева

Впервые попал на остров в семидесятые годы прошлого века, мы примчались с отцом на красавице «Ракете», судне на подводных крыльях, которые, как редкие красивые птицы, были распроданы или разрезаны на металл новыми капиталистами в лихие девяностые. Для меня гибель нашего речного флота и вообще всего этого волжского мира — с тихоходными, но вместительными дымящими «омиками», особенности отделки каждого из которых мы, волжские мальчишки, знали на­изусть, маленькими шустрыми «мошками», быстрыми «Ракетами» и редкими, но столь вожделенными для поездок «Метеорами» и «Кометами», гибель этой вселенной шкиперов, дебаркадеров и круговорота больших и маленьких судов напоминает расставание с «вишнёвым садом». Почему‑то в России‑матушке, если уж начинается что новое, то очень часто с вырубки и искоренения труда предшественников. Я довольно долгое время думал, что, наверное, исчезновение речного флота — закономерный процесс, автомобильный транспорт вытесняет перевозки грузов и пассажиров по воде исторически неотвратимо. И только ко­гда со второй половины девяностых годов стал чаще бывать за границей и увидел Рейн и Дунай, Сену и Маас и множество других больших и малых рек, буквально забитых вод­ными такси, баржами, пассажирскими теплоходами всех размеров и возрастов, начиная с ветеранов ста пятидесяти лет, до сих пор бодро бегающих по озёрам северо‑западной Европы, понял, что в уничтожении речного флота мы опять по­шли по своему уникальному пути, необъяснимому ни с точки зрения эстетики, нашей истории, традиций, ни с точки зрения государственных и общественных интересов.

Я отвлёкся на грустные размышления, но Свияжск для меня — один из символов Волги, недаром он стоит ровнёхонько по середине её течения. Правда, жители нашего городка в XVIII веке, как следует из одного забавного документа той эпохи, об этом факте не задумывались — заполняя опросной лист, присланный из столичного города Санкт‑Петербурга, местные обыватели примерно так ответили на вопрос: «На какой реке город стоит, и куда та река впадает?» — «А стоит Свияжск на реке Волге, а откуда та река течёт и куда впадает, не знаем, потому что наши торговые люди так далеко не плавают». И этот ответ очень хорошо характеризует Свияжск и то чувство отсутствия потери­ обычных «установленных» границ и пределов, которое накрывает в Свияжске. «Волга впадает в Каспийское море»? — нет, не слышали, мы здесь на острове, плывущем в водах, а ко­гда падает туман, то и не поймёшь — в водах ли он плавает или уж воспарил над грешной землёй?..

В помещениях комплекса Пожарного обоза и ремесленного училища Свияжского уезда теперь разместились Музей свияжских икон, художественная галерея и визит‑центр музея‑заповедника.

В первый свой приезд мы с отцом бродили по свияжскому берегу. В густых кустах ивняка там валялось большое пароходное рулевое колесо, диаметром больше моего то­гдашнего роста, из размытого берега торчали брёвна построек времён Ивана Грозного, наверху, на горе, бродили коровы и изредка попадались местные жители и больные из спецучреждений, то ли бесцельно, то ли по каким‑то своим делам перемещающиеся по острову, которых, к слову, на улицах было не так уж много, просто они бросались в глаза одеждой и обликом. Я читал о старинных городах в детских книжках, но почему‑то Ка­зань не воспринималась в детстве как реальный исторический город со стародавней историей — мы жили в новых районах, городской центр в основном составляли здания «всего лишь» недалёкого XIX века, и увидеть следы раннего города среди большого мегаполиса было сложно. В Свияжске же, как, кстати, и в Болгаре, из‑за небольших масштабов, обилия памятников архитектуры и незастроенного культурного слоя история просто обволакивала. Ты мог ничего не знать про даты, битвы или имена архитекторов, но окружающая действительность как будто постоянно разговаривала с тобой на древних своих наречиях через кладку старинных храмов, монетку на дороге или осколок изразца, поблёскивавший в пыли. Это странное чувство, ко­гда древний город разговаривает с тобой. От него сложно отмахнуться, просто побежать дальше по своим суетливым делам, не дослушав, недопоняв. Так иной раз потолкуешь со старым человеком — и, вроде бы, чего тебе до каких‑то чужих жизней, до воспоминаний о событиях, в которых ты никак не участвовал, но нет — всё можно примерить на себя, любая жизнь невидимыми связями и параллелями соединена с твоей, и, познав — от рассказчиков ли или через литературу — других людей, ты и себя узнаешь лучше и можешь что‑то в себе поменять, а может, и не поменять, а просто понять лучше. И мне кажется сейчас, что, побывав в Свияжске в детстве, я с той поры всё время уж слышал его голос внутри себя, и как‑то тянуло меня обратно на эту странную гору посреди речных долин, посередине нашей главной Реки. Позже, ко­гда я стал там работать, не раз вспоминал тётю Галю Жаркову, часто говорившую торжественно: «Кто свияжской водички попьёт — того уж он не отпустит!». Она говорила это серь­ёзно, улыбаясь только глазами, и с полной верой в чудодейственные приворотные свойства свияжской воды.

Собор иконы Богоматери «Всех скорбящих радость»

И всё же, как бы ни были дороги нам старый доб­рый Свияжск и воспоминания нас, молодых, о нём, старичке с разваливающимися храмами и козами, бродящими где ни попадя, но другого пути спасения этой старины, кроме как проведения мероприятий по комплексному возрождению из руин как памятников архитектуры, так и социальной инфраструктуры самого посёлка, не существовало. И начинать эту операцию по спасению надо было незамедлительно. К сожалению, больные памятники, как и больные люди, просто угасают без лечения и своевременных мер поддержки. А то, что памятники Свияжска были больны, не может вызывать никаких сомнений. Что говорить — Успенский собор, который благодаря усилиям десятков учёных, поддержке Фонда «Возрождение» и сотен граждан и предприятий удалось отреставрировать и внести в список объектов Всемирного наследия ЮНЕСКО — даже этот выдающийся памятник представлял из себя печальное зрелище, несмотря на то, что небольшие реставрационные мероприятия проводились на нём весь XX век. Однако нарушенная гидроизоляция фундаментов, мусор в подклети собора, разрушение кровли и нерегулярная обмазка фасадов привели к тому, что по стенам ползла влага, зимой она замерзала и медленно вредила конструкции собора, угрожала гибелью бесценным фрескам. И это памятник федерального значения, который был признан бесценным сокровищем нашей культуры ещё в XIX веке! А собор иконы Богоматери «Всех скорбящих радость»? В XX веке он считался у части искусствоведов образцом архитектурного дурно­вкусия конца XIX — начала XX века — уж слишком много, казалось, там намешано архитектурных стилей, византийские формы, ломбардские арочки, не видели в нём ревнители прекрасного чистоты древней архитектуры. И судьба у него в XX веке была не как у памятника архитектуры, который, как сейчас очевидно, отражает грозную эпоху перелома эпох и духовных исканий православия того времени, а как у обычного большого кирпичного здания — удобного для склада, который и был там устроен при советской власти. Помню свисавшие со стен и грозящие падением на голову гигантские листы линолеумов с масляной живописью. Помню выщербленный пол и отсутствие дверей в этом храме, ставшем приютом птиц, насекомых и мышей. Сейчас линолеумы бережно отреставрированы и хранятся в художественной галерее музея‑заповедника, на стенах храма выполнены живописные копии. И это уже не грязные и рваные полотнища, как десять лет назад, а «Явление ученикам в Эммаусе», «Хождение по водам» и другие образы из самой главной книги всех христиан. О жизни простых жителей Свияжска нечего и говорить — для циничного и лживого советского общества, по которому часть наших короткопамятных граждан имеет свойство ностальгировать в последнее время, жители «больничного острова» были просто человеческим материалом, необходимой для выполнения неприятных государственных функций по поддержанию жизни больных сограждан (тоже живших в непростых условиях) рабочей силой, брошенной выживать на отрезанном от большой земли и нормального снабжения острове. Тех, кто не верит — приглашаю почитать журналы главного врача Свияжской психиатрической клиники, хранящиеся в Музее истории Свияжска Музея‑заповедника «Остров‑град Свияжск».­ По сути — это ежедневные крики о помощи, рассылавшиеся во все местные и центральные органы власти, просьбы об электричестве, топливе, стройматериалах, поставках питания для больных и жителей. На момент со­здания музея‑заповедника местная официально зарегистрированная безработица среди трудоспособного населения составляла пятьдесят процентов — вдумайтесь в эти цифры и представьте, каково это. Дров не было, свет то был, то нет, дома не ремонтировались десятилетиями, большое количество граждан проживало в бывших монастырских кель­ях. Вообще, не зря, видно, самый наш большой храм был посвящён Богоматери всех скорбящих радости. Скорбей Свияжск видел за XX век немало — Гражданская вой­на, лагеря и тюрьмы, детские дома, специализированные больничные учреждения, отрезанность от большой земли. Было за что молить Богородицу в Свияжске, что и говорить.

Троицкая церковь

Се­го­дня Свияжск иной. Конечно, вопросов, которые ещё нужно решить, воз и маленькая тележка — и контейнеры для мусора (о которых и помечтать не приходилось не так давно) уже выглядят старенькими и убогими для такого красавца, каким стал наш остров, и деревьев бы побольше посадить, чтобы давали тень многочисленным туристам (сейчас их более полумиллиона в год), и дворникам зарплату бы прибавить и так далее и тому подобное. Но главное сделано — заложена основа устойчивого развития Свияжска, как крупного культурно‑туристического центра международного значения. Открыты музейные экспозиции в отреставрированных зданиях памятников истории и культуры. В комплексе казённых сооружений разместился Музей истории Свияжска, рассказывающий нашу историю с момента постройки города и до се­го­дняшних дней, в этом же комплексе выставочный зал, за десять лет принявший множество выставок, в которых участвовали наши крупнейшие российские музеи из Ростова Великого, Москвы, Санкт‑Петербурга, Новгорода Нижнего и Новгорода Великого, Кириллова, Вологды, Кирова — всех наших парт­нёров сложно перечислить уже. Сейчас там проходит выставка, посвящённая паломничеству и паломническим маршрутам в Российской империи. В отреставрированном здании старинной свияжской водонапорной башни — ещё один выставочный зал, в этом году большая половина выставочного времени отведена для экспозиций наших любимых свияжских художников Рашита Сафиуллина, Евгения Голубцова и ретроспективной выставки фотографа Александра Семёнова, много снимавшего Свияжск на протяжении десятков лет. В отреставрированном комплексе свияжского пожарного обоза XIX века — Художественная галерея музея‑заповедника с коллекцией иконописи и живописи, и, конечно же, Музей свияжских икон — долгожданная экспозиция, в которой можно увидеть подлинные иконы XVI – XVIII веков из древних храмов Свияжска, в том числе реконструкцию­ иконостаса Успенского собора (в самом соборе иконы по рекомендации спе­циа­листов находиться в силу климатических условий не могут) и прекрасный макет‑разрез Успенского собора, на котором можно изу­чить архитектуру храма и сюжеты фресок, в том числе скрытых се­го­дня в самом соборе в алтарной части. Невозможно не упомянуть и о музее Гражданской вой­ны в отреставрированном деревянном особняке начала XIX века, и о музее художника Геннадия Архиреева, самобытного живописца, родившегося в 1949 году в свияжской исправительно‑трудовой колонии. Совершенно уникальный музей, построенный на месте архео­логического раскопа — Музей архео­логии дерева «Татарская слободка» стал новым местом притяжения в Свияжске, куда стремятся попасть туристы со всей страны. Во всём мире пример музеефикации деревянной архео­логии — случай уникальный, и здесь у наших посетителей есть возможность увидеть подлинные остатки деревянного города середины XVI века в том виде, в каком они были обнаружены архео­логами глубоко под землёй.

Уже простое перечисление музеев даёт представление, что в Свияжске можно провести с пользой целый день и не соскучиться. А ведь летом и зимой ещё проходит масса фестивалей и других событий. В нынешнем году традиционно будем праздновать открытие туристического сезона 1 мая, День Победы, ночь музеев, 1 июня состоится первый фестиваль народного судостроения, на котором участники представят самодельные лодки и пройдут соревнования по гребле, пройдёт несколько парусных регат, в июле — международный фестиваль дебютного документального кино «Рудник», в августе — те­атральная лаборатория Свияжская АРТель. Театральная жизнь Свияжска — направление особенно стремительно развивающееся. В этом году один из спектаклей, поставленных в Свияжске и на свияжские темы — опера Александра Маноцкова «Сны Иакова, или Страшно место» — получил престижную российскую те­атральную премию «Золотая маска». Эту и другие постановки можно будет увидеть в течение летнего сезона. О всех новостях можно узнавать, подписавшись на наши странички в социальных сетях или на сайте острова‑града. Если вы ещё не были в Свияжске — приезжайте! Музеи и храмы, ремесленники и молодецкие забавы на свежем воздухе, мастер‑классы от художников и мастеров — у нас можно найти занятия и развлечения на любой вкус. Ну, а если устанете от суеты ожившего Свияжска — посидите на берегу, посмотрите на воды Свияги, пейзажи у нас — загляденье!

Силкин Артём Николаевич — директор Государственного историко‑архитектурного и художественного музея‑заповедника «Остров-град Свияжск».

Фотографии предоставлены музеем-заповедником «Остров-град Свияжск».