Григорий Эйдинов. Тревожная молодость

Приёмная Большого Начальника.

Часы показывали ровно обговорённое время. Потом больше на десять, пятнадцать, двадцать минут...

Вам знакомо: сидеть как на иголках?

Мне казалось, для меня это происходило без слова «как».

Григорий Львович встал:

— Я пошёл.

Даже не пытался уговорить его подождать ещё: бесполезно.

— Было же известно заранее, что потребуется альбом. И опять — как в прошлый раз!..

— Ну что теперь делать: горим!

Редакция журнала «Казань» давно подрабатывала созданием книг, альбомов. Почти всегда известное: «Прошла зима, настало лето, спасибо партии за это!» — не сбывалось, сезоны и времена жили как хотели, не желая вставать в нужном порядке, и вновь начинался аврал.

«Палочка-выручалочка» спасла в очередной раз, всё подготовили в срок. И, как обычно, Григорий Львович проявил самостоятельность и независимость. Качества, без которых, возможно, он не состоялся бы ни как художник, ни как тот человек, которого мы знаем. Не терпит лакейства, в работе и в общении. Если попытаться командовать — себе дороже обойдётся.

Он — Козерог. Наверное, поэтому такой упёртый. И учиться-то на художника пошёл вопреки воле родителей. В результате — всю жизнь занимается любимым делом.

Рос совершенно неспортивным, но стал разрядником: по лыжам, велоспорту и пулевой стрельбе. В армии даже выиграл чемпионат дивизии по стрельбе из автомата.

Окончил художественное училище с отличием, а в институт всё равно не брали, не проходил по конкурсу. И понятно, почему... Хотя на одном из первых же экзаменов получил похвалу самого Александра Дейнеки. А через много лет стал доцентом Суриковского института — прославленного вуза художников. Долго преподавал в родном училище. Ученики его любят и гордятся тем, что учились у мастера.

«...Ночной костёр на берегу. Парни готовят шашлык, дружно его поедаем. Разговоры, смех, обмен впечатлениями о пленэре.

Тёмная полоса реки, в небе отсветы то ли заката, то ли рассвета. «Одна заря спешит сменить другую...»

Думаю: «Ребята, когда-нибудь вы будете вспоминать семь дней на острове как семь дней счастья. Семь дней солнца, семь дней безбрежного водного простора, свежего ветра и радости творчества — всё это останется с вами навсегда.

В бездонном чёрном пространстве слышен тихий шорох крыльев. Это наш ангел-хранитель смотрит сверху на нас, сидящих около огня, и радуется, что все живы-здоровы, поработали на славу и знания новые получили.

Завтра мы возвращаемся в Казань, нам на смену приедет другая группа студентов. Уже завидуем им: у них всё впереди, и у них, как у нас, будут семь дней творенья. Не только искусства, но и себя».

Это Григорий Львович о практике своих студентов на Свияжске. Такие его рассказы о самом разном в жизни, опубликованные в журнале, читаются запоем.

Он убеждён, что должен уметь всё, как творцы эпохи Возрождения или художники России начала ХХ века. Поэтому единственный, наверное, в Татарстане, кто одновременно работает в живописи, графике, дизайне.

Пришлось заниматься также монументальным, ювелирным искусствами, моделировал одежду, оформлял интерьеры общественных зданий и наглядную агитацию, проведение массовых мероприятий и цирковые представления, работая в комбинате торговой рекламы...

В «летающую тарелку» казанского цирка с удовольствием приезжали все звёзды. Работа оказалась очень интересной для художника: включал на полную катушку фантазию, не думая о запретах, и «оттягивался» на смешном, чём-нибудь ярко-декоративном с элементами сюра, абсурда или коллажа.

Как-то пришлось создать серию плакатов для гастролей «солнечного клоуна» Олега Попова — очень популярного не только в Советском Союзе, но и в других странах. Ответственность большая: оформление для лицедея, избалованного лучшими столичными художниками. Для утверждения плакатов ожидали самого Попова.

Наконец день его приезда настал. Нетерпеливое ожидание: всем, включая уборщиц и вахтёров, хотелось увидеть легенду.

«...Тёплый летний вечер. После окончания рабочего дня никто домой не пошёл... Мы, художники, сидим на штабеле досок. Настроение у всех весёлое, как же, клоуна ведь ждём! А пока травим анекдоты и всяческие смешные истории. К нам пристроился полный, небольшого роста старик в круглых очках с большими диоптриями. Это Гений Хакиевич Рахматуллин, наш главный редактор, всеми уважаемый, мудрый и одновременно наивный человек...

Своё необычное имя он получил в то время, когда на волне энтузиазма и эйфории первых лет советской власти появились новые, не записанные в святцах, имена... Имя Гений было из их числа.

И вот мы видим, как в распахнутые ворота въезжает «Волга» директора цирка Николая Казимировича Панова. Из машины вместе с директором выходит неприметный светловолосый человек. Естественно, никаких красных носов и клетчатых «шахматных» кепок, но это был он, он, именно он, сам Олег Попов! Затаив дыханье и вытаращив глаза, мы разглядываем его, боясь и стесняясь подойти поближе.

И вдруг наш редактор, сорвавшись с места, подбегает к Олегу Попову, протягивает руку для знакомства и представляется:

— Гений Рахматуллин!

Опешивший артист пожимает ему руку и также представляется в ответ:

— Просто талант, Попов!

Вороны, уже пристроившиеся ночевать на старых высоченных деревьях, ошалевшие, с громким карканьем взлетели в небо, напуганные громким взрывом хохота на просторном дворе Комбината торговой рекламы».

Григорий Львович не просто великолепный рассказчик: всё в порядке у него и с чувством юмора. Поэтому, ранимый и глубоко переживающий, он не впадает в уныние. Помогает этим себе и другим.

Невидные сегодня, но важные роли: был главным художником несостоявшихся событий — 800-летия Казани и создания представительства Татарстана в США.

Берясь одновременно за несколько очень разных дел, Григорий Львович стремится довести каждое из них до лучшего из возможных результатов.

Поэтому он единственный в Татарстане шестикратный лауреат Всероссийского конкурса «Искусство книги», единственный в России художник — лауреат международной премии «Тюрксой». Автор дизайна обоих орденов Татарстана (награждения хотя бы одним из которых, кстати, давно заслужил), участник группы по разработке эскизов герба страны, за что получил благодарность президента России Бориса Ельцина.

Наград, званий и премий у Григория Львовича много: заслуженный художник России, заслуженный деятель искусств Татарстана, лауреат премий имени Баки Урманче и Хариса Якупова... Нынче к ним добавилась главная премия республики — Тукаевская.

Коллеги уважают его не за регалии, а за то, что они получены по заслугам. Когда мы начинали журнал «Казань», искали художника и  спросили, кто самый лучший — назвали его имя. Как-то в редакцию журнала, главным художником и одним из отцов которого Григорий Львович стал, пришла новая сотрудница: «Вы говорите о нём как о полубоге». А композитор София Губайдулина (он был автором оформления первого фес­тиваля её музыки) поблагодарила на весь зал консерватории: «Никто в Европе не делал мне лучше!»

Григорий Львович всегда любил ездить на пленэры. Оставлял все дела: иначе не вырвешься. Но перестал: мастерская переполнена этюдами, которые не успевает превратить в законченные картины.

Многие места нашей страны полюбились и навсегда остались в памяти.

Особенно — Хакасия, древняя земля, где очень ощущается вечность. Писал и там, где на скалах сохранились рисунки первобытных художников. Какой-то коллега много тысяч лет назад так же выходил на пленэр, на то же самое место...

Одна из значимых для художника работ — «Возвращение блудного сына». Она с успехом демонстрировалась в столице нашей страны, за неё Григорий Львович получил премию имени Николая Фешина академической выставки-конкурса. Московский искусствовед Наталья Толстая оценила её так: «Интересное решение темы мучительного голоса совести перед памятью предков предлагает Григорий Эйдинов в картине “Возвращение блудного сына”». Как нетрудно догадаться, он опирается на известный шедевр Рембрандта из Эрмитажа, однако здесь, в деревенском доме на улице Коммунистической, возвратившегося уже никто не ждёт — не дождались: окна заколочены, почтовый ящик полон недоставленной корреспонденции. Прощения просить уже не у кого. «Эта сцена напоминает — возможно, вопреки намерениям автора — не Рембрандта и даже не переработку этого пластического сюжета в финале фильма Андрея Тарковского «Солярис», а пронзительно сыгранную Андреем Куравлёвым сцену возвращения в родную деревню героя советского фильма “Афоня”».

Пророческим оказалось первое в Татарстане полотно на тему ковида «Опасная неизвестность». Ведомые в невесть какую даль люди охвачены ужасом и чувством безысходности. Конца их пути не видно. Небо на горизонте почти чисто, но надо всеми уже сгустилась чёрная туча...

О сюжетах, красках и композиции лучше напишут искусствоведы. Скажу лишь: стиль Григория Эйдинова, в живописи ли, графике или книжно-журнальном дизайне — не только опирается на мировую классику и традиции казанской школы, но и впитал новейшие достижения искусства.

Сейчас Григорий Львович готовится к персональной выставке, которая должна открыться в Национальной галерее «Хазинэ» 22 декабря. Покажет ряд новых работ, часть из которых на еврейскую тему: «Ханука», «Суккот (праздник шалашей)», «Моисей» (из серии «Пророки», графическая серия «Мои книги» на темы любимых авторов: Маркеса, Астафьева, Симонова, Гюго, Золя, пейзажи Чистополя, Гороховца, Хакасии...

Как многим художникам, Григорию Эйдинову дороги свои работы как дети. Хуже они или лучше — все родные. Но его не покидает ощущение, что лучшие работы впереди. Поэтому Григорий Эйдинов, появившийся на свет на следующий год после окончания Великой Отечественной, по-прежнему молод. Такая вот тревожная молодость. Сделано ли главное?

Может, кому-то эти слова покажутся надуманными или излишне задорными. Напомню утверждение современника:

«Большой талант всегда тревожит»...