Да не умрёт песнь

Посвящение поезду «Йошкар-Ола — Казань»

Слова Бориса Гинзбурга,

музыка Дмитрия Бикчентаева

Дизель гуднул ввысь,

Дёрнул состав в ночь.

Поезд мой, в лес мчись

От суеты прочь.

Здравствуй, друзей круг,

Нам нипочём враг,

Грохот колёс — друг,

Шум суеты — враг.

Стукнут сердца вдруг,

Стуку колёс в такт,

Что приуныл, друг,

Всё ли с тобой так?

Это же круг твой,

Так прогони ж хворь,

До хрипоты пой,

До хрипоты спорь.

Лечит от всех дрязг,

Как от врагов штык

Грузных желез лязг,

Стук колеса в стык,

Старых гитар звон,

Старых друзей взор,

Рельсов стальных стон,

Да разговор-спор.

Нет золотых рун,

Нет золотых душ,

Есть перезвон струн,

Есть перезвон душ.

Да не умрёт песнь,

Да не сожрёт дрянь,

Поезд пока есть —

«Йошкар-Ола — Казань».

Олеся БАЛТУСОВА

Фото Валерия Мустафина

«От суеты прочь»

Однажды в 1985 году члены самодеятельного неформального объединения «Эскадрон имени поручика Ржевского», бессменные участники бардовских слётов и фестивалей Борис Гинзбург и Дмитрий Бикчентаев создали песню. И тридцать пять лет по лесам и рекам, поездам и грузовикам, на всесезонных сплавах и во всех походах окрестного ландшафта её поют казанские туристы и их друзья. А если кто её не слышал, услышит и возьмёт с собой. Так, видимо, песни и становятся культовыми.

И дело не в том, что образ жизни её авторов таков, что за ними идут следом. Хотя и в этом тоже. Гинзбург, например, увлекался спортивным туризмом, ходил в байдарочные и пешие походы на Урал, Кавказ, Тянь-Шань, но больше всего — в леса Марий Эл. Он пуб­ликовался в казанских изданиях, коллективных сборниках стихов, выпустил книгу. А настоящая слава пришла к нему с этой песней.

Дмитрий Бикчентаев:

— В 1985–86 годах Борис работал на «Радиоприборе». А я вёл кружок гитаристов в ДК меховщиков. Он по‑дру­жески заглядывал ко мне на работу. Показывал новые стихи. Вот и про поезд так же показал, а я, недолго думая, написал песенку. На успех особо не рассчитывал, но она пошла в народ.

«Стуку колёс в такт»

Песню стали петь сначала друзья — поющие поэты, туристы, любители сплавляться по Илети или Юшуту, которые ходили в походы, строили землянки, жили вольной туристической жизнью. Имена их знакомы многочисленным казанским туристам и любителям авторской песни — Сергей Бальцер, Валерий Боков, Валерий Леонтьев, Владимир Муравьёв и другие. А от них, собирающих большие концертные залы, песня шагнула в народ.

В этих простых и лёгких строках сконцентрировались лёгкость и яркость бытия всего весёлого движения романтиков с рюкзаками между городом и лесом.

 В годы её появления туризм как вид досуга был популярен, в школах и вузах работали секции, устраивались соревнования, а сплав по реке был настоящим праздником. Всё, что являлось предметом сплава по реке, ­то­гда туристы тащили на себе. Автотранспорт развит не был, и единственный путь в лес лежал через железную дорогу — на поезде. Дизель ходил всего два раза в день, вагоны набивались до отказа, и чтобы попасть в поезд «Йошкар‑Ола — Казань», ещё надо было постараться.

Вагонов у этого поезда в то время было семь или восемь, и в дни майских праздников они были заполнены до отказа. На Казанском вокзале собирались туристы, отправляющиеся в походы. На перроне и в вагонах, где они встречались с друзьями, которых давно не видели, звучали дружеские шутки, смех и песни, которые объединяли всех.

Алексей Кириллов, турист:

— На станции Суслонгер мы выгружались, тащили снаряжение до места старта к реке пешком или на попутке. А ещё ходил по узкоколейке такой местный поезд-кукушка, с машинистом которого можно было договориться, чтобы притормозил поближе к точке «заброса». Те, кто сплавлялся на туристических байдарках «Таймень-2» и «Таймень-3», легко несли свои «корабли» в рюкзаках, а тем, кто шёл на катамаранах, нужно было проявить изобретательность. Чтобы не тащить рамы, брали с собой только пилоны (надуваемые мешки из прорезиненной ткани), а иногда и просто автомобильные камеры, и на месте связывали рамы из сухих сосенок.

Поезд, удобный сплавщикам, уходил поздно ночью. Когда в него залезали, засыпали. Самый распространённый рассказ очевидцев о том, как проспали Суслонгер и на ходу выпрыгивали на перрон с рюкзаками.

«До хрипоты пой»

С утра туристы собирали свои плавсредства, и потом кто за два, а кто и за три дня проходили около восьмидесяти километров по шумному Юшуту до устья. Или до железнодорожного моста — и выходили на станцию, откуда возвращались в Казань, прокопчённые, но душевно возрождённые песнями, общением с весенней рекой и друзьями.

Анвар Мингазов, турист:

— Дорога на вокзал в те годы была длинная, по дороге на сплав была задача со всей поклажей добраться до вокзала ночью, такси тогда не ходили, машину нанимать было очень сложно, и мы искали, у кого из друзей в центре заночевать. Или приезжали с вечера и до ночи сидели, ждали поезда. Упаковка в поезд — отдельное удовольствие. Как­то мы собрались в леса на майские, сели в поезд на Йошку, и едва уместились в тамбуре, где титаны с кипятком, пристроились, забито было всё пространство, пролезть даже невозможно, народ дрался за каждый пятачок. Другой раз мы ехали в лес вообще экстремально, запихнули рюкзаки в курилку, а сами не влезли и ехали от Казани до самого Юдино на ступеньках, держась за поручни в открытых дверях, а на Юдино в тамбуре уже уплотнились.

«Лечит от всех дрязг»

Атмосфера в поезде была соответствующая. Все вспоминают, как упаковался, и едешь, свет приглушённый, банка с огурцами одна на всех, и вдруг вокруг начинают петь песни. Молодёжь прислушивается, подбирает аккорды, известные исполнители притягивают к себе всё внимание. Кто-то сидит на багажных полках с гитарами, — главное, всем весело.

«Да не сожрёт дрянь»

Со временем туристы обзавелись машинами, и сплавы стали доходить до автомобильного моста. Сейчас поезд «Йошкар-Ола — Казань» состоит едва из двух вагонов и утратил свою уникальную значимость для туристических походов. Многие современные туристы даже катамараны в собранном виде привозят и увозят на машинах. А поезд навсегда остался жить в песне.

Андрей Михайлов, турист:

— Мы на электричке часто ездили за грибами. Отсчитывали остановки — до Яльчика ровно шесть. Самые яркие воспоминания — разговоры пассажиров. Когда тебя прижмёт толпой к марийским бабушкам, и ты не можешь не слышать и не участвовать в этом сокровенном разговоре: «Куда едешь?» — «Да дочь выписывать из больницы» — «Так, а что, уже выздоровела, помирала ж недавно совсем?» — «Так да, я же ей по рецепту корта (жреца. — Ред.) настойки сделала на дёгте, спирте и белых пупырышках мухомора, и передала с продуктами, она тихонько принимала по чайной ложке, да и выздоровела, забирать велели».