Как всем аулом Аждаху съели

Сказка со вкусным концом
Аби говорила мне: «Анда барма, анда — Аждаха». Я очень боялся. Она даже ни разу не объяснила, кто такой этот Аждаха, как он выглядит. Само слово уже было страшным — с пастью, изрыгающей языки огня. Буква «ж» напоминала Трёхголового Змея, который стоял, широко растопырив лапы, а протяжное «аха‑а-а» в конце повторяло его жаркий выдох. Когда мама подарила мне книжку сказок, я, наконец, увидел его! Чудище о трёх головах плевался лавой, а внизу бесстрашный богатырь, прикрывая рукавицей лицо от огненных брызг, размахивал волшебным мечом.
Кстати, Василиск имя совсем неподходящее для Чудовища. Слово доброе, в воображении рисуется какой-то мультяшный Василёк с голубыми глазами!
Когда опускалась мгла, Аждаха мерещился в старых ивах. Трещали сучья, осыпались листья. Дерево колыхалось от ветра, поднимаемого крыльями Змея. Потом что-то тяжёлое плюхалось в воду и шевелило камыши. Далеко на горизонте вспыхивали веточки молний, приближаясь всё ближе, ближе…
В древние времена люди считали молнии огненными драконами, падающими с небес. Иногда они поджигали стога сена, деревья или дома. Считалось, что если взять землицы с того места, куда ударила молния, завернуть в платок и положить под порог — будет оберег. Ужей и гадюк старались не убивать и не беспокоить. Говорили, что все они жалуются Джилану, а он — главный в змеином царстве. Дыхнёт один раз в твою сторону, и только почерневший кустик от тебя останется. 
Когда аби была маленькой, то однажды видела Аждаху (во встречу с Драконом я охотно верил, но в то, что бабушка была девочкой, как-то не очень). Когда они жили в деревне Казанбаш в верховьях Казанки, ати взял её в лес по дрова. Нужен был помощник, а сын ещё был совсем маленький. В тот год стояли крепкие морозы, и дровница в сарае опустела уже в январе. Благо, лес был поблизости. Добирались на санях, которые с трудом тянула по занесённой дороге лошадка. Ати шёл рядом, утопая в снегу, а дочка сидела в санях, закутанная в старый овчинный тулуп. Он искал поваленное грозой дерево. Наконец, увидел покрытый снегом толстый ствол. Принялся расчищать лопатой и… обомлел.
«Он ахнул и сел в сугроб. Начал быстро молитву читать: «Бисмиллахи-рахмани-рахим…» — вспоминала бабушка. — Я не удержалась и подошла поближе к тому месту. Ати ухватил меня за рукав. Боится, не пускает! Но я успела разглядеть чешую размером с чайное блюдце. Ствол оказался туловищем огромного змея, который издох от холода. Длина его была с двухсотлетнюю сосну. Местами из снега торчал острый гребень, такой же, как у карася, только в десять раз больше. Придя в себя и видя, что змей мёртв, ати нарубил полные сани сучьев. А после взял и оттяпал у Джилана конец хвоста — нашей собаке. Когда мы ехали обратно, я с опаской поглядывала на хвост, напоминающий здоровенную щуку. Всё боялась, что он зашевелится и проткнёт меня своим шипом. В ауле быстро прознали про замёрзшую в лесу тушу Джилана и стали наведываться туда. Говорят, кто-то даже из змея шурпу варил, хотя Кораном это запрещено. Но время было тогда голодное и холодное — шла гражданская война… Признаться, как-то у соседки я и сама змеиный суп попробовала. Похож на наваристую уху. С чёрным хлебом, да за обе щёки… Аждаха — очень вкусный!»

Что напугало 
ибн Фадлана?
Вряд ли аби читала воспоминания Ахмада ибн Фадлана, арабского путешественника, побывавшего в 922 году в Волжской Булгарии, но его описание гигантского змея, которого он повстречал в лесу под Булгарами, очень совпадает с тем, что она рассказывала.
«Я видел, что змей у них такое множество, что вот на ветке дерева, право же, накрутится десяток их и более... — писал ибн Фадлан. — Как-то я нашёл в одном месте длинное дерево... более ста локтей. Оно уже упало. И вот ствол его — огромный чрезвычайно. Я остановился, глядя на него, и вдруг оно задвигалось. Это меня устрашило».
Если история бабушки больше похожа на сказку-страшилку, которая предназначалась для моих ушей, то какой резон был сочинять небылицы у секретаря посольства багдадского халифа, ведь он составлял официальный отчёт о визите в Булгарию?!

Родной брат Джилана
Приведём и другое народное предание о странном чудовище, обитающем в Высокогорском районе. Там, около села Айбаш, находятся два сообщающихся под землёй озера: Елан-ер (возможно, искажённое Елан-йорт — Дом змеи) и Кара-куль (Чёрное озеро). Сохранились легенды о том, что в глубинах этих озёр до сих пор обитает «водяной бык» (тат. — су үгезе). Многие слышали его страшный рёв, который доносится с озера в ночное время. Местные жители видели на берегу большие трёхпалые следы и остатки крупной чешуи неведомого зверя. 

Змеиная гора
Зилантов монастырь стоит на холме перед въездом в Казань со стороны Москвы. Раньше здесь находилось старое устье Казанки. Рассказывают, что русские купцы, которые разбивали на ночь шатры на холме, утром куда-то загадочно исчезали. При этом добро их оставалось нетронутым. Однажды, когда пропал какой-то важный русский князь, на его поиски был отправлен отряд стрельцов. На­шли шапку, сапоги, пояс и окровавленный нож. Эти вещи вывели их к лесному озеру. Стрельцы пытались баграми отыскать тело, но глубина озера была бездонна.
В окрестности водилось множество гадюк, но в записках иностранных путешественников можно встретить описания рептилий огромных размеров.
Татарский учёный Каюм Насыри писал: «В этих местах повсюду, точно копны, лежали кучами змеи, настоящие драконы, толстые, как брёвна». Народное предание описывает бой татарского батыра с одним из таких драконов. Щитом он закрывался от огня, которое изрыгал Джилан, да руку обжёг о раскалённое железо. Сабля соскальзывала по чешуе, как по кольчуге, не причиняя вреда. Тогда смекнул батыр — что делать? Спрятал в животе барана семь кривых ножей и бросил тушу в пасть дракона. Тот проглотил и спать отправился. Ночью ножи исполосовали змея изнутри, и он издох. Холм, где произошло сражение, стали называть Зилантовой горой.
По другой версии, чтобы избавить Казань от полчища змей, подожгли лес под Кремлёвским холмом и сухой камыш вдоль берега. «Однако один крылатый змей, или дракон, — по заверению краеведа Карла Фукса, — улетев на Зилантову гору, долгое время ещё распространял ужас по окрестностям; наконец и он был умерщвлён посредством заклинаний волшебника Хакима, и Ханом избран в Государственный герб, для воспоминания этого происшествия. Вот отчего доныне дракон остался гербом города Казани».