Человек все время учится, и обучение является базовым механизмом, — во всех социальных институтах закреплена практика обучения. Будучи сам студеном и читая лекции в театре для стажирующихся, я замечаю, как для меня все сильнее актуализируется одна проблема — не все педагоги видят своих учеников.

Я учусь на 4 курсе журналистики. Но параллельно, уже третий год, работаю в сфере дополнительного инклюзивного образования — я педагог-режиссер, руководитель театральных студий «Театралка» и «Создавая театр» на базе Казанского ТЮЗа, и студии «Ихлас», интегрированной в центр помощи людям с ментальными отклонениями «Пирамидка», — это основные места, где я преподаю.

В этих студиях занимаются дети и подростки в возрасте от 6 до 18 лет. Всего около 50 участников, 25 из них — ребята с особенностями ментального и физического развития.

У того, чем я занимаюсь есть название — театральная педагогика. Это такой метод преподавания, который предполагает использование театральных технологий в учебном и воспитательном процессе. Задачи в студиях начинаются от психоэмоционального воспитания ребенка, до его социализации, адаптации в обществе и комплексном физическом развитии, — ведь здоровое умное тело, это залог корректного восприятия ребенка, — оно служит фундаментом для его успехов и в академической среде.

Всё по методичкам

Недавно я в очередной раз проводил лекции и мастер-классы для стажирующихся по направлению инклюзивного образования. Среди студентов были руководители и педагоги культурных центров, домов культуры, учреждений дополнительного образования. Цель их переподготовки — научиться работать с особенными детьми.

В рамках практики стажирующиеся наблюдали за ходом открытого урока, на который мы их пригласили. Все были впечатлены, и заинтересовались системой, по которой занимаются участники студий. И тогда, на обсуждении прозвучал вопрос, который меня задел: «А какие методички вы используете в своей работе?».

Лекция строилась таким образом, чтобы объяснить важность живого, гибкого подхода в решении педагогических задач. Безусловно рамки существуют, есть и учебный план, но много времени было посвящено тому, чтобы объяснить, что материал занятий строится от особенностей каждого участника учебного процесса.

На открытом уроке ребята студии своей работой наглядно показали главный принцип, заложенный в их занятиях — партиципация. Это принцип, при котором учащиеся получают фундаментальное понимание учебного процесса находясь в постоянном диалоге и сотрудничестве с педагогом, что приводит к повышению их мотивации. Учащиеся понимают, что различные показатели (оценки, отзывы) являются их собственными и умеют самостоятельно управлять своим учебным процессом.

Но все равно у большинства специалистов остается тяготение к методичкам. И оно объяснимо — недостаточное понимание своих учеников. Беседуя со многими стажирующимися, я узнал, что акцент в их обучении делается на праве, знании документов. А в нозологиях (диагнозах) своих подопечных они осведомлены слабо, — и в этом незнании особенностей учащегося есть риск упустить его личность или ему навредить. И это справедливо для любого ученика — с особенностями и без. Диалога не возникает, когда мы не понимаем человека, с которым мы говорим.

«Не навреди»

Отсутствие диалога порой выливается в такие запущенные формы, как ненадлежащие методы воспитания в отношении учащихся. Яркий пример — недавнее происшествие в петербургской коррекционной школе №4, где педагоги издевались над учениками с инвалидностью, о чем стало известно после обнародования диктофонных записей.

Из записей становится очевидно, что педагоги школы в тяжелом выгорании, первопричиной которого, как правило и является неумение видеть и понимать своего ученика, строить свои ожидания от его возможностей. Налицо нарушение педагогического позитивизма: «бестолковка», «позорник», сказанные в сторону ученика — как попытка переложить ответственность за результат на самого учащегося. От того подопечные и раздражают педагогов — они укор их некомпетентности. 

Такая «педагогическая» модель стремительно убивает в ученике субъектность, — а она отражение его возможностей достигать образовательных целей; она его потенциал к решению конкретных задач, поставленных педагогом.

Где участие?

Находясь по другую сторону, в роли студента, я сталкиваюсь с рядом проблем, которые если обобщить, будут звучать так: «Слушай молча — делай, что говорят!».

Не всегда и не все педагоги способны аргументировано доносить необходимость тех или иных решений в отношении материала, над которым я работаю. Порой слышу вместо аргументации только ранее упомянутый императив: «Слушай молча — делай, что говорят!».

Но меня это никак не приближает к пониманию своих ошибок, — а разбираться в вопросе для меня важно, чтобы чувствовать свое участие. Иначе я только следую предписаниям, не осознавая причин своих заблуждений. Соучастия нет. И, видимо, этот принцип тянется откуда-то «сверху», — вспоминая вопросы от стажирующихся про методички.

По своим ученикам знаю, что когда нарушается принцип соучастия, пропадет диалог, у учащегося исчезает мотивация и инициатива, — а именно на их отсутствие педагоги чаще всего склонны раздражаться.

Возможно вследствие такой ситуации в системе подготовки профессиональных кадров и появился феномен «корпоративных университетов», — когда крупным предприятиям приходится буквально доучивать вчерашних выпускников.

Видеть своего ученика

Как уже говорилось ранее, обучение сопровождает человека с самого рождения, начинается с семьи и не должно завершаться на школьной скамье. А педагогика — это не то, что относится только к школе или вузу.

Педагогом становится и родитель, который решил самостоятельно научить своего ребенка счету. И, как правило, чтобы ребенок освоил это умение, родителю необходимо обучать, учитывая восприятие своего ребенка, — ведь у него нет внушительного культурного и академического контекста, в отличие от опытного взрослого.

Грамотный педагог ставит вопрос так: в какой ситуации мы все вместе окажемся перед необходимостью счета? Чтобы потребность в дисциплине стала для обоих насущной.

И я, знающий как считать, не всегда ближе к идее счета, чем ученик, не умеющий этого. Ведь то, что я умею считать, не делает меня обладателем этой дисциплины. У всех взрослых есть калькулятор, умный банкинг, который посчитает годовые. Но может быть, встретившись с человеком, не умеющим считать, я впервые пойму для чего это делать.

«Напиши «3+2=5», — повтори еще раз. Напиши это на доске еще десять раз».

Инклюзия схематизируется тяжело — и в этом ее сила. Там приходится всегда пересобирать методы, — и в этом ее урок всей педагогике.

В данном эссе нет заявки на импульс к реформированию системы образования. Но хочется, чтобы каждый человек, который имеет причастность к педагогической деятельности «начал с себя». Задумался над тем подходом, который он исповедует в своей работе, — смог увидеть тех, кого он учит, чтобы это обучение было честным и продуктивным. И в данном подходе нет конфликта с существующими пособиями. На соучастие и сопричастность есть острый запрос у нынешнего ученика или студента, — ведь он и так внутри разобщен противоречиями, которые рождает в нем окружающее информационное поле.

Видеть человека, с которым ты взаимодействуешь — принцип, лежащий в основе культуры личности. И об этом, на мой взгляд, современная нейропсихология — мы должны учитывать особенности тех, кого мы обучаем, — тогда будет результат.

Фото: Казанский ТЮЗ