Три «подобия» Явленной

Из архива журнала "Казань" № 1, 2021 г.

Илл. 1

Наиболее «фактурный» из типов списков, возможно, самый поздний по времени появления, имитировал Явленную икону в драгоценной, шитой жемчугом и самоцветами ризе

Тимур Валиуллин

Зам. директора Музея Казанской иконы

Поскольку Казанский Богородицкий монастырь был основан на особом месте, на протяжении более трёх веков он притягивал многие тысячи паломников, стекавшихся к первообразу Богородицы — почитаемой чудотворной иконе, символично найденной (явленной) в 1579 году после страшного городского пожара и получившей впоследствии соответственное «географическое» наименование Казанской.

Первый список с Казанской иконы был послан в Москву главному почитателю и знатоку святых образов царю Ивану IV (Грозному), который самолично распорядился устроить обитель по случаю и на месте обретения святыни. Для русской иконописи XVI века «Казанская» иконография являлась уникальной и, как утверждают многие исследователи, сам монарх и его дети «дивились ее изрядному начертанию». Считается, что до этого в столице подобные композиции были неизвестны. С воцарением новой династии почитание образа только усилилось — Казанская икона Богоматери сделалась «палладиумом царского дома Романовых, защитницей столицы царства и охранительницей трона», другими словами, общегосударственной святыней, наделённой функцией державной религиозной значимости.

Собор начала ХХ века

По сложившейся ещё с «грозного» царя традиции многие паломники и гости города, включая членов императорского дома, также хотели увезти с собой из Казани список со столь чтимой реликвии. Поэтому не удивительно, что приоритетным направлением деятельности живописной ­мастерской, открытой в 1867 году при Богородицком монастыре в виде одного из направлений рукодельной школы, как отмечает московский искусствовед Яна Зеленина, стало создание списков, иными словами копий, главной православной святыни города и всего одноимённого края — Казанской иконы Божией Матери.

Сегодня уже точно можно утверждать, что существовало три основных типа списков, которые выпускала монастырская мастерская во второй половине XIX — начале XX века. Пожалуй, наиболее «фактурный» из них, возможно, самый поздний по времени появления, имитировал Явленную икону в драгоценной, шитой жемчугом и самоцветами ризе (илл. 1). Основой для данного извода послужил облик закрытой ризой (окладом) Казанской иконы, известный в настоящее время по немногочисленным сохранившимся дореволюционным литографиям и фотоснимкам.

Следует отметить, что Явленная икона имела две драгоценные ризы: «праздничная» золотая, на которой размещалась другая, низанная крупным жемчугом, бриллиантами, изумрудами, алмазами и другими ювелирными камнями, надевалась на икону только четыре раза в год — на Рождество, Пасху, а также в дни летнего и осеннего празднования святыни, и «будничная», не менее драгоценная, украшала и защищала образ в остальное время. По свидетельству монахини Богородицкого монастыря Варвары, следившей за чистотой окладов Явленной иконы, «праздничная» риза была новой, а «будничная» — старинной и более ценной. Она была сплошь низана средним и крупным жемчугом, украшена камнями-самоцветами и бриллиантами, среди которых было более четырёхсот мелких и средних и несколько десятков крупных. Кроме того, в 1767 году императрица Екатерина II приложила к иконе бриллиантовую корону.

Монахини, работавшие в мастерской, владели особой художественной техникой, позволявшей им красками имитировать драгоценное убранство оклада. Именно вид иконы в «повседневной» ризе послужил образцом для большинства дошедших до наших дней списков, ныне хранящихся в собрании Музея Казанской иконы. Техника исполнения таких икон необычна и трудоёмка, она требовала определённых навыков и умения, ведь, как подчёркивают искусствоведы, с помощью красочной фактуры необходимо было воссоздать все элементы и детали иконного убора.

Илл. 2

В произведениях сестёр-живописиц воссозданы не только сплошные жемчужные обнизи и драгоценные камни в кастах, но и пожертвованные бриллиантовые подвески к образу, поскольку привесы к иконам связаны со сложившейся с древних времён исторической традицией благо­украшения.

Особый эффект воздействия второго типа казанских монастырских икон на молящегося достигался за счёт использования при письме прозрачных лессирующих лаков — проходя через них, свет от лампады или свечи перед иконой отражался от сусального золота и создавал эффект особого мерцания, иначе, «внутреннего свечения» образа. Ещё князь Трубецкой отмечал, что из всех цветов один только золотой, солнечный, обозначает центр божественной жизни, а все прочие — лишь её окружение. Блеск и свет в христианском сознании всегда находились в сцеплении с установкой на созерцание мира, как «иконы», а образ мерцающего света, исходящего от золота, составлял важнейший духовный символ.

Этот тип списков Казанского первообраза (илл. 2), являясь своего рода камертоном для определения представленных писем и их художественных качеств, вобрал в себя все самые лучшие и в то же время сложные приёмы, которыми пользовались работницы мастерской. Иконы написаны на толстом слое сусального золота с использованием дорогостоящих качественных материалов, цветных лаков преимущественно красного, зелёного и коричневого оттенков. Объединяет эти произведения ещё одна материальная составляющая. Иконная доска (или щит) проходила трудоёмкую предварительную подготовку — для её изготовления необходимо было несколько пород дерева. Сам щит собирали, подобно конструктору, из двух скрепленных шпонками пластин: лицевой более «мягкой» липовой, в которой делали выборку паза для шпонки, и оборотной тонкой, но твёрдой породы — кипарисовой. Укрепляющие шпонки тоже были нескольких видов, чаще их делали из берёзы, липы или дуба. Профессиональный уровень изготовления иконной доски позволил сохранить многие «памятники» более чем за вековой период практически в первозданном виде без заметных потерь и повреждений.

Илл. 3

Подобные иконы подносились руководством Казанской епархии по торжественным случаям и в знак особого уважения разным лицам, включая членов царской фамилии. Живописные образы заказывали благотворители, украшавшие свои храмы, и частные заказчики по случаю семейных событий и празднеств. Изящный и стильный, уверенный в своём исполнении, чеканный орнамент, сочетание элементов плетёнки с растительно-цветочным и геометрическим декором на золотом фоне, рельефная имитация холодной эмали и драгоценных камней — яркие признаки монастырских икон этого типа. Над головой Богородицы обычно изображали закрытый венец, напоминающий бриллиантовую корону — тот самый дар императрицы Екатерины II.

В живописной мастерской Казанского монастыря писали иконы, предназначенные для разных категорий богомольцев. Отсюда ещё один тип казанских монастырских икон (илл. 3) — это списки, выполненные по упрощённой технологии, позволявшей удешевить их производство. Их изготовление, более бедное по материалу, обходилось без прозрачных дорогостоящих цветных лаков, сусального золота и стильной чеканки по фону. Такие иконы были созданы для людей со скромным достатком. Для многочисленных паломников, посещавших монастырь, иконы изготовляли также в уменьшенном размере, но по иконографическим изводам они часто повторяли лучшие, богато украшенные дорогие образы.

Наибольший интерес для исследователей обретённого в 1579 году в Казани образа Божией Матери представляет группа икон, в подписи на которых отмечено, что это «мера и подобие» чудотворного оригинала. Московский искусствовед Яна Зеленина отмечает, что эти иконы, представленные всеми тремя типами списков, составляют наиболее узнаваемое характерное «ядро» монастырской художественной продукции.

Сегодня можно точно сказать, что одно из главных чудес явленной Казанской иконы Божией Матери заключалось в её силе притяжения, которой она охватывала тысячи людей, ежегодно посещавших Казанский Богородицкий женский монастырь. Несмотря на дерзкое похищение иконы в 1904 году и споры о её дальнейшей судьбе, не стихающие по сей день, многочисленные паломники продолжали приезжать в обитель, где её сестры, понимая духовные запросы своих заказчиков, писали практически вплоть до самого последнего дня закрытия монастыря в конце 1920-х годов списки святыни, не многие из которых дошли до наших дней и представлены в собрании Музея Казанской иконы.

Восстановленный собор Казанской иконы Божией Матери. Фото Эдуарда Хайруллина

Олег Карякин

Журналист

Советник мэра Казани по вопросам религии Дмитрий Хафизов, который участвовал в возвращении Ватиканского списка, рассказал мне пора­зительный случай. Во время визита в Казань графа Петра Шереметьева он решил показать ему место обретения Казанской иконы. В то время там ещё находилась табачная фабрика, и попасть на территорию закрытого объекта им не удалось. Тогда граф спросил у Дмитрия Хафизова, а где примерно произошло явление Божией Матери? Тот сказал, что примерно в тридцати метрах от того места, где мы стоим. И тогда Пётр Петрович падает лицом в грязь (был октябрь) и начинает молиться.Прежний митрополит Казанский и Татарстанский Анастасий рассказывал священникам и пастве, что в советские времена старые монахини, которые ещё успели побыть насельницами Казанско-Богородицкого монастыря до его закрытия, в дни памяти Казанской иконы Божией Матери всеми правдами и неправдами умудрялись проникнуть на территорию бывшей обители. Они вставали у здания табачной фабрики и успевали пропеть праздничные тропари, после чего их выволакивала охрана. Но они были безмерно счастливы.