Намасте!

Журнал "Казань", № 8. 2014

Гений Уайльда, породивший немало парадоксальных и прекрасных истин, дал ключ и к пониманию сути искусства: красота в глазах смотрящего. В наш век оголтелого тиражирования, производства нескончаемых симулякров, бессмысленных щелчков фотоаппарата, фиксирующих внешнюю оболочку вещей без проникновения в их суть, острый глаз, исполненный внимания и неторопливого радостного удивления - редкий, дорогой анахронизм, ценный, как всё настоящее.

Охотник,- так назвал Сергея Ермолаева его коллега, известный казанский фотограф Сергей Максимов,- охотник, который всегда начеку, готовый поймать насторожённое, пугливое мгновение. Но такой охотник не опасен, его вторжение не разрушает натуру, не опошляет её. Это и не вторжение, а скорее осторожное приближение, попытка постичь её изменчивую, ускользающую суть. Мир на фотографиях Сергея Ермолаева доверчив и приручён, он открыт объективу, не таящему зла и подвоха, не ловящему моменты неловкости и уродства. Кого бы и что бы ни снимал Сергей, будь то аскеты‑йоги на улицах Бхактапура, крестный ход в заснеженном Свияжске, парочки в парижских кафе, красоты Прованса, проступающие сквозь розовые облака вершины Гималаев, или деревенский дом неварских крестьян, на всех его фотографиях запечатлён мир, к которому автор испытывает благодарное любопытство, уважение и радостное приятие.

Намасте` - так звучит индийское и непальское приветствие, означающее: «Божественное во мне приветствует и соединяется с божественным в тебе». Это уважительное преклонение, прославление

Всевышнего, божественной сущности мироздания, частичкой которого является человек, признание единства и вечной духовности всего сущего. Намасте` - так названа фотография, открывающая недавнюю выставку Сергея Ермолаева «Синдром Гималаев». Сложенные лодочкой ладони, открытый взгляд и улыбка женщины - привет вам! привет этому дню! привет миру! Это универсальная формула, передающая предмет и суть выставки, запечатлённое в образах послание. Сергей Ермолаев человек православный, путешествие в Гималаи не сделало из него буддиста. Но и приветствие «намасте`» давно утратило свой конфессиональный подтекст, отражая философию жизни, доступную каждому, «кто понимает». «Как обаятельно для тех, кто понимает»,- пел Булат Окуджава про семейство, снимающееся на фоне Пушкина. «Как обаятельно для тех, кто понимает»,- невольно думает посетитель, застыв перед фотографией щенка, сладко дремлющего на коленях у Будды.

Здесь нет иерархического высокомерия, непроходимой грани между большим и малым. И ребёнок‑паломник, трогающий колокольца в индуистском храме, и древняя старуха, глядящая на прохожих из окна, и спускающаяся по тропинке босоногая крестьянка на фоне двойной гряды голубых гор и уходящего в бесконечность неба, все они - «частички божественной сущности мироздания», такие же самоценные, как и окружающая их великая природа. Сам Сергей признаётся, что эта выставка стала для него знаковой. И дело, наверное, не только в том, что, будучи фотографом, он испытал понятную эйфорию при столкновении с роскошной, «кричащей» натурой, и не только в том, что сбылась давняя мечта - «побывать в стране самых высоких гор и самых радушных людей». Здесь случилось какое‑то глубинное совпадение - жизнеощущения фотографа и открывшегося ему мира.

Каждая из предыдущих выставок Сергея выстраивалась вокруг некой идеи, была подчинена той или иной теме: «Мы», «Очевидное - вероятное», «Алхимия света», «Свияжск до…», «Однажды в Казани», «Стою я как‑то на берегу Ла‑Манша». Пойманное, подсмотренное, наворожённое копилось, чтобы прорваться новым качеством в «Синдроме Гималаев».

Но корни этой доброй, светлой философской поэзии, как определил стиль Ермолаева Сергей Максимов, думается, уходят в более отдалённое прошлое. Это детство в деревянной Казани двухэтажных купеческих домов, во дворе по улице Достоевского, где люди жили одной семьёй, где всем миром собирались у единственного маленького телевизора, где не хватало дня для бесконечных мальчишеских затей. Позже, спеша сохранить эту уходящую натуру, Сергей и начал фотографировать. Это и семья, где царил дух творчества, где ценилось всё, что создано собственными руками. Мастер композиции, он и в жизни создал её талантливо: рядом - любимая женщина, на его орбите - трое взрослых сыновей, разделяющих интересы отца. А до фотографии были ещё и велоспорт, и туризм, и первый в Казани рок‑клуб, и ландшафтный дизайн, и многое другое. И хотя порой, по его собственному признанию, рублей в кармане эти увлечения не прибавляли, он обязан им неизменной полнотой жизни, постоянным движением, позволяющим постигать всё новые и новые её грани. Всё это вкупе с обретённым мастерством сформировало особый, глубоко индивидуальный фотомир Сергея Еромолаева.

Намасте`` - это и приветствие, и прощание, и пожелание удачи и счастья. Намасте` - Сергею Ермолаеву, человеку, который всегда в поиске, всегда в пути. И пусть не иссякнет красота в глазах смотрящего.