Остров-град в лицах

Зимний закат на Свияжске случается быстро. Солнце скрывается за высоким правым берегом реки за десять минут, отбрасывая тени редких в туристическое не-сезонье путешественников на стены Успенского монастыря. Территория острова-града, окружающая памятник ЮНЕСКО, входит сегодня в «буферную зону». Наша поездка в Свияжск состоялась ещё в феврале. Мы готовили материалы для номера, посвящённого Десятилетию Фонда "Возрождение". Впечатлений оказалось в избытке - от видов, мест, встреч.

В этом номере мы даём подробный материал о тех людях, которые создают сегодняшнюю картину жизни острова. 

Гена и голуби

Геннадий Горохов, старожил Свияжска в третьем поколении, известный всем как Гена-голубятник.

Фото: Гульнара Сагиева

Первым делом направляемся к нему. По дороге встречаем вечного островитянина Женю по прозвищу Праздник, бородатого с лицом-ликом апостола и небесной синевы взглядом. Завидя фотографа, он машет руками — не хочет сниматься. Одолели его за многие годы люди с камерами — что киношники, что газетчики. А ведь живой человек Женя, не сувенир какой. Интересуется, тем не менее, зачем приехали. Услышав про Гену, показывает в сторону нового двухэтажного дома красного кирпича с обшитым деревом, на манер «полукамушек», верхом. Рядом с ним нас уже поджидает Геннадий. Голубятня его стоит аккурат на пересечении двух улиц. Летом здесь оживлённо, туристы ходят, рядом «Ленивый торжок». Кто с детьми, тот особо интересуется. От желающих сфотографироваться — отбоя нет.

Женя "Праздник". Фото: Гульнара Сагиева

Голубей Гена держит с третьего класса. Первую птицу поймал случайно ещё его отец, прикормил. Местные голубятники предложили обменять её на двух «понятых» — женатых. Пара начала приносить птенцов, да так и пошло.

Сегодня о Геннадии знают далеко за пределами малой родины, и он не без гордости говорит: «Набери в «Яндексе»: град Свияжск, голуби — там сразу всё про меня выйдет». Прошлым летом фильм о Геннадии снимала одна из участниц фестиваля документального кино «Рудник» из Германии.

В хозяйстве Горохова ни много ни мало — восемьдесят голубей. Есть птицы редких декоративных пород, «декорация», как принято их называть на специфическом жаргоне. Это — свадебные и чернохвостые русские павлины, американские жёлтые павлины, кудрявые голуби. Таких в округе и нет ни у кого. В отличие от многих коллег-голубятников, никогда Гена на птицах не наживался. Голубей Гена либо дарит, либо обменивает у своих же друзей. Двоих питомцев отправил недавно в Бахчисарай.

Фото: Гульнара Сагиева

Слава местной достопримечательности пришла к Геннадию после переезда Гороховых в новое жильё. Как и многих старожилов, их семью переселили из старого барака в дом со всеми удобствами. Дали добро и на то, чтобы построить рядом новую голубятню. Спроектирована она была по дореволюционной книге Семёна Юшкевича «Голуби» знаменитого издательства образовательной литературы «Кнебель». Проект носит название «Старая казанская голубятня». Ведь были времена, когда весь деревянный центр губернского города запускал в небо стаи птиц! Теперь эта картина видится как сон из прошлой жизни.

На стенке вольера голубятни Геннадий оборудовал музей, состоящий из находок, сделанных в собственном огороде. Такие собрания артефактов можно наблюдать во дворах многих жителей острова. За решёткой на уровне детского роста прибит самодельный ящик с нарисованным голубем и надписью «На корм». Рассчитан этот сентиментальный предмет на благую волю туристов.

Фото: Гульнара Сагиева

— Люди не дураки. Много не оставляют. Видно, думают, раз у тебя тут ящик… Москвичи какие — те да, могут иногда тысячу оставить. Я ведь детям голубей показываю. У меня тут птенчики. Даже, бывает, один скорлупу пробивает клювом, чтобы вылупиться — и это показываю. Бесплатно! Люди удивляются: «Это же благотворительность!» — рассказывает Гена.

На прокорм от осени до осени голубям Геннадия требуется порядка двадцати тысяч рублей. Зерно хозяин голубятни предпочитает закупать самолично, выбирает на базарах в ближайших деревнях, ездит в «Заготзерно». Тратит свои кровные, отложенные с пенсии вместе с женой. Раньше она работала в местной школе, преподавала английский язык. Теперь уж — на заслуженном отдыхе. Благо есть работа у самого главы семьи, он трудится охранником. Так и тянут вдвоём дело, да не жалуются.

Фото: Гульнара Сагиева

Большую часть самых дорогих птиц зимой Гена держит на старой голубятне у себя на прежнем участке, метрах в трёхстах от нового дома. Там ещё можно наблюдать приметы уходящего старинного быта острова. Во дворе почерневший рыбацкий балок — сарай, где хранились рыболовные сети. Поколения семьи Гороховых жили в основном рыболовством. Другого занятия на острове с психиатрической больницей и коррекционной школой раньше практически не было. Под навесом старой голубятни, куда ведёт стремянка, воркуют птицы.

Голубей и голубок в холодное время держат раздельно. Зима — не лучшее время для появления птенцов, помёрзнуть могут. На новой голубятне проживает только часть птиц, десять пар — молодёжь. Им можно быть вместе, поскольку первая кладка птенцов по правилам голубеводства не сохраняется, а вторая появится в марте, когда наступит тепло.

Фото: Гульнара Сагиева

Когда Гена входит в клетку, птицы сразу к нему слетаются. Оказывается, голубь встречает хозяина «по одёжке». Не станет садиться на первого встречного. А те, что снимались в знаменитых финальных кадрах фильма «Любовь и голуби» с Александром Михайловым в главной роли, те, говорит Гена,— они не настоящие, цирковые. Актёр, сыгравший во всенародно любимой картине Владимира Меньшова, давно хотел посетить Гену Горохова, да так и не собрался.

Фото: Гульнара Сагиева

Лесенка голубятни, уходящая в небо, называется лавой. На неё голуби садятся, когда возвращаются домой. А его они помнят не хуже человека. Был случай, когда одна из птиц, которую Гена отдал в Казань, вернулась. А нужно для этого голубю, как оказалось, всего-то два­дцать минут. Бывает, что по-прежнему тянет Гениных птиц на старое место, во двор с почерневшими досками. Оно не удивительно — к родным местам стремятся и люди.

Фото: Гульнара Сагиева

Со своими голубями Гена провёл почти полвека. Часто они ему снятся. Говорит: увидеть голубя во сне — к здоровью. Самому-то уже шестьдесят исполнилось. А ведь никто и не даст!

Как место людей проверяет

…К родным местам стремятся и люди.

Людмила Анатольевна Елисеева жительница Свияжска с 1986 года. Работала учителем русского языка и литературы. Сегодня она одна из ведущих экскурсоводов, из уст которой об истории острова-града туристы узнают немало интересного.

Жительница Свияжска Людмила Анатольевна Елисеева со своей мамой Александрой Павловной Казаковой. Фото: Фарит Губаев

Поток их составляет до полумиллиона человек в активный летний сезон.

Когда-то на Свияжске жили предки Людмилы Анатольевны. Прадед со стороны мамы, Иван Данилович Баранов, работал ветеринарным доктором. Здесь же с пятилетнего возраста проживала мама, Александра Павловна Казакова. Семья покинула остров в 1956-м — в год его затопления водами Куйбышевского водохранилища, когда люди снимались с места и от двух с половиной тысяч жителей здесь осталось около пятисот.

Возвращение семьи на землю предков состоялось тридцать лет спустя, позвала душа. Вернулись в дом XIX века, где когда‑то жили родственники. С тех пор Людмила Анатольевна стала участницей самых важных событий, предшествовавших и предвосхитивших большие перемены последнего десятилетия жизни Свияжска. Её воспоминаний хватило бы на целую книгу.

— Я появилась на острове, когда здесь работало всего три заведения: школа-восьмилетка, школа-интернат для умственно отсталых детей на 150 человек и психиатрическая больница на 550 мест, где трудилось основное население. Директор школы-интерната Владимир Григорьевич Трифонов был нашим негласным «мэром». У него единственного была рация и связь с землёй. Со всеми горестями народ шёл к нему. Кому лошадку надо было, покойника перевезти, кому чего. Пекарня и магазин не работали, бездорожье кругом. Люди запасались продуктами и ждали того времени, когда станет лёд на реке. От церкви Константина и Елены в сторону Васильева восемь километров в одну сторону шла «дорога жизни», по которой пешком доставляли всё, вплоть до хлеба, соли и спичек. Шли по вешкам, блуждали, попадали в пургу, проваливались под лёд. У каждого местного жителя есть такие грустные истории.

Фото: Фарит Губаев

Одна из стен старой части дома семьи Елисеевых украшена нетканым гобеленом с видом Свияжска. Автор работы — двоюродная сестра хозяйки, художник Людмила Леонидовна Яковлева. На полотне изображена набережная реки Щуки с небелёной ещё Никольской церковью. Год создания — 1991-й — время празднования 440-летия Свияжска. Мама Людмилы Анатольевны, Александра Павловна, учитель по профессии, была в те времена депутатом местного сельского совета, и именно она инициировала это мероприятие. Приехала к министру культуры Марселю Таишеву, получила у него документы со сведениями об основании города и получила добро от главы Верхнеуслонского района на проведение праздника. Впервые на Рождественской площади развернулось веселье с танцами, буфетом. Праздник удался на славу — все участники получили в подарок чайники со свистками от руководства района.

Людмила Анатольевна помнит и о том, как в 1997 году над Свияжском впервые за десятилетия забвения зазвучали колокола. Первые привезли из Воронежа, окутывали одеялами, канатами перетягивали и трактором поднимали.

Фото: Фарит Губаев

Конечно, сохраняется определённая ностальгия по тому духу старины, который все­гда манил на остров своей самобытностью.

— Наш Свияжск, к которому мы привыкли, он ведь какой был? Тихий, нетронутый. Ещё до перестройки сюда приезжало много иностранцев. Была у меня в сарае приступочка с доской, на которой мужчины соорудили рыбочистку. Один японец как-то подошёл — снимает, снимает, снимает на кинокамеру! Для него это ­экзотика, как и покосившиеся старые домики… А теперь смотришь порой на старые фотографии — такая в них боль, убогость. Заборы почерневшие, бельё больных из психиатрической больницы. Но мы с этим жили — рядом с этими ребятами. Многие из них — не буйные — работали, дрова возили, некоторые помогали даже по хозяйству. Идёшь, бывало, тебя окликают. Один всё значки просил. Сроднились мы с ними. Они были частью острова. Когда говорят: как у вас здесь тяжело, да у вас тут всё на костях, то я в таких случаях отвечаю: это Свияжск людей проверяет!

О том, какой была жизнь острова-града на протяжении всего XX века, Людмила Анатольевна может судить не только как свидетельница событий последних десятилетий, но и кропотливый краевед-исследователь. С тех самых пор, как переехала сюда, она по крупицам собирает самые разнообразные сведения и документы о жизни Свияжска от своих коллег, записывает видеоинтервью со старожилами, изучает дневниковые записи тех, кого уже нет. Недавно ей удалось установить, что в числе вохровцев, служивших в Свияжской колонии на территории нынешнего Успенского монастыря, был Герой Советского Союза из Верхнеуслонского района Михаил Васильевич Красавин. Бесценные свидетельства реалий свияжской жизни открылись при чтении дневников местного учителя истории Ивана Васильевича Ялтанского. Их автор без прикрас описывает действительность, в которой существовали обитатели изолированного от земли острова. Например, пишет о том, как двое взрослых и четверо старшеклассников пешком шестнадцать километров несли на носилках мальчика с прободной язвой до ближайшей больницы. К счастью, спасли.

«Скорая помощь» может добраться сегодня до Свияжска за пять минут. На ­автобусах привозят ребят из ближайших деревень в местную школу. Пятнадцать малышей ходит в детский сад. Старшеклассники получают полное среднее образование в близлежащих Новых Вязовых, куда ведёт автомобильная дорога. Попасть на остров можно уже не только по воде, а доехать до одноимённой станции Свияжск по железной дороге и пересесть на автобус.

— Сегодня мы не воспринимаем облик острова как «пряничный город». Свияжск сегодня — живой организм, сюда приезжают новые люди. В это вложились материально, а от того, какая здесь будет духовность — уже от нас зависит.

Для чего строить деревянную лодку?

Участок казанского архитектора Павла Тиняева расположен на северной стороне Свияжска, на берегу реки Щуки. С виду он пока больше напоминает судостроительную верфь.

Фото: Гульнара Сагиева

С первых дней января здесь идёт экспериментальная постройка исторического волжского судна под названием косный струг. Организатор этого проекта — ассоциация «Старая Волга», которую Тиняев учредил вместе с товарищем и единомышленником, фотографом и любителем парусного судоходства Андреем Богдановым.

«Приезжай народ постучать топором да понюхать стружки еловой! Увидишь, как из досок родится стружок стародавний, да подержишь инструменты прадедовы для дела лодейного» — гласит воззвание на информационной табличке у входа на участок. Работу по строительству десятиметрового судна, начатую в дни новогодних и рождественских праздников, волонтёры и энтузиасты продолжают по выходным, когда Павел приезжает на остров из Казани, где работает в течение недели.

Увлечение Тиняева лёгкими деревянными судами идёт из детства. Сам он родился в посёлке Васильево, затем семья переехала в Казань. Одно из его ранних воспоминаний — то, как дед строил у себя на огороде озёрную лодку. Предки Павла Тиняева также были волжанами, прадеды когда-то промышляли в районе Нижнего Новгорода услугами перевозки грузов на расшиве — прообразе баржи.

Павел Тиняев в своей архитектурной студии. Фото: Гульнара Сагиева

Основная миссия проектов ассоциации «Старая Волга», рассказывает их инициатор, обратить внимание общественности на такой утраченный пласт культуры, как деревянное судостроение. Сегодня осталось совсем мало кораблей, преодолевших столетний возрастной рубеж. То, что потеряно, когда-то было неимоверно важно, весь товарооборот России осуществлялся в основном по воде.

Картина реки, по которой движутся караваны деревянных вёсельных и парусных судов, до сих пор будоражит воображение Павла, ощущающего связь с прошлым своих предков.

— Нас интересуют традиционные де­ревянные лодки волжских поселений. Этот пласт материальной культуры растворился, его нет даже в музеях. Несколько элементов найденных старинных судов можно увидеть в Музее археологического дерева Свияжска. Нужно воссоздать образ острова, расположенного на слиянии двух рек. В исторических летописях есть упоминания о стругах, которые здесь строились. Они были частью жизни города, и эту жизнь во многом обеспечивали.

Не менее грустно, считает Тиняев, то, что утрачены не только физические артефакты, но и нематериальное наследие, а именно — традиция строительства лодок, которая в старину передавалась от мастера к мастеру. В попытках восстановить эту преемственность вместе с энтузиастами он искал в близлежащих волжских поселениях таких умельцев, да выяснилось, что никого из них сегодня практически не осталось.

Знания о ремесле изготовления деревянных лодок Павел и его товарищи черпают из книг, изучают старинные фотографии. Настольным пособием в этом деле является издание Шубина «Волжское судоходство». Также им пришлось поездить по странам, где удалось сохранить культуру исторического судостроения. Посетили Швецию, Германию, Голландию, Сенегал. Во время таких поездок казанские любители лодок наблюдали немало сходств в том, как изготавливали свои лёгкие суда разные народы. Во все времена и везде человек искал гармонию с деревом, прислушивался к его норову и природе, гнул в том направлении, в каком оно само поддавалось.

Во многих странах, рассказывает Павел, сегодня существуют целые ассоциации любителей деревянных лодок. В эту традицию вовлекаются дети и молодёжь, устраиваются праздники и соревнования. В Финляндии производство народных деревянных лодок охраняется государством, на него выделяются субсидии и дотации. В России историческая школа деревянного судостроения сохранились в Карелии, краю озёр. Там работает несколько верфей, а в музее-заповеднике «Кижи», объекте ЮНЕСКО, проводится фестиваль деревянного судостроения «Кижская гребная регата». Участники на него собираются со всей России, приезжают из Скандинавии.

По примеру северных соседей члены ассоциации «Старая Волга» также провели в прошлом году первый фестиваль «Народная лодка» на Свияжске. Специально до того построили самую первую, экспериментальную модель разновидности струга под названием «косная лодка». Решили испробовать: смогут ли втроём за три дня соорудить пятиметровое судно? Испытывали его весело — съезжая с горы во время Масленицы.

На первой «Народной лодке» побывали такие личности, как кругосветный путешественник Андрей Невзоров, завернувший на остров по пути своего маршрута вокруг Земли через Чёрное и Средиземное моря. Были участники из «Школы юнг» города Козьмодемьянска под руководством Андрея Желудкина. Пришли они сверху на судне «Святой Косьма», построенном на петрозаводской верфи «Полярный Одиссей». Участвовали и казанские яхт­смены, и мастера, строящие байдарки и каноэ, филигранность работы которых, говорит Павел, можно сравнить с изготовлением музыкального инструмента.

Второй по счёту струг, над которым трудятся волонтёры нынче зимой, будет, как уже говорилось, десятиметровым. Раньше такие лодки вмещали до двадцати человек. По правилам безопасности, скорее всего, вместимость сократится вдвое.

Фото: Гульнара Сагиева

В старину струги строились с помощью одного лишь топора. Дерево не пилилось, а раскалывалось на доски. Нынешнее строительство представляет для энтузиастов апробацию тех идей, которые они разработали путём самостоятельного анализа. Пока овладевают основными принципами с помощью современных инструментов, а в будущем, возможно, перейдут на аутентичные «дедовские» методы работы исключительно вручную. Если эксперимент окажется удачным, то у Павла есть мечта — изготовить семь больших стругов, как изображено на гербе Свияжска.

Архитектор Павел Тиняев, чья деятельность также связана с развитием прибрежных территорий, не оставляет мысли о том, чтобы со временем организовать в Свияжске музей по примеру Калининградского музея океана, в котором можно было бы собрать и представить не только исторические деревянные лодки. До середины XX века на Волге было немало видов хозяйственной деятельности. В том числе рыболовство. Вовсю промышляли артели, пользовавшиеся моторками, которые выпускали и на Казанском вертолётном заводе. Сейчас и они канули в Лету. Но это — наша история, считает строитель исторического струга.

Все идеи энтузиасты воплощают за счёт частных средств. Павел, называющий себя пока «дачником», не исключает возможности со временем обосноваться на острове.

— Считаю, что это очень хороший путь для Свияжска, и в этом его будущее. Важно, чтобы здесь появлялись новые люди с новыми идеями, с жаждой действия. Желательно, чтобы это молодёжь была. Для этого нужен интерес, возможности приложения своего труда, они могут быть в туризме, музейном деле, научно-исследовательской работе. Таких людей должно быть больше, желающих здесь жить и работать.

История под старым переплётом

Новый житель Свияжска Алексей Хохряков — представитель «штучной» профессии реставратора книг и гра­фики.

Фото: Гульнара Сагиева

Мастерская молодого специалиста располагается в здании бывшей земской больницы по улице Успенской, где во второй половине XX века были коммуналки.

Выпускник Суздальского художественно-реставрационного училища попал на Свияжск не сразу, работал до того в Государственном музее изобразительных искусств Республики Татарстан. На Свияжске впервые побывал в 2012-м, общался с руководством музея-заповедника «Остров-град Свияжск», консультировал по оборудованию. В 2018 году он возглавил созданный здесь отдел реставрации.

Отдел работает по семи направлениям, его специалисты занимаются реставрацией мебели, полихромной скульптуры и деревянных предметов быта, археологического мокрого дерева, археологического и этнографического металла, тканей, масляной и темперной живописи, книг, графики, керамики. Все молодые профессионалы родом из разных городов — Собинки и Александрова Владимирской области, Нижнекамска, Казани, Новосибирска.

Работа для них, кажется, не заканчивается никогда. Постоянно идёт подготовка экспонатов из фондов музея для меняющихся выставок, осуществляется плановая реставрация, восстанавливаются археологические находки.

На языке профессиональной терминологии предмет из фондов музея называется «движимым памятником». Иногда такие «памятники» могут иметь неэкспозиционный внешний вид либо плохое состояние сохранности. Процесс реставрации можно сравнить с работой чуткого доктора, бережно возвращающего к жизни «больной» раритет. К примеру, один из таких, икону с изображением Богородицы «Всех Скорбящих Радость», какой-то неумелый мастер пытался очистить с применением слишком сильного растворителя. В результате лак и краска перемешались. Спасти произведение культового искусства удалось, но с трудом. Занималась этим супруга Алексея, Мария Носкова, реставратор темперной и масляной живописи.

Дабы не допустить ошибок в работе с ценными артефактами, весь процесс реставрации идёт по строгому «протоколу». Начинается он с описания сохранности и фотофиксации предмета, затем проходит реставрационный совет, и коллегиально утверждается задание.

Непосредственно технологию работы Алексей описывает на примере реставрации книжной графики. На счету специалиста восстановление уникальных предметов коллекции — «Священного Евангелия» 1821 года, фолианта 1624 года «Искусство войны», написанного на старонемецком языке, книги «Послания и деяния Святых апостолов», датированной 1836-м. Работа с бумагой обычно начинается с обеспыливания и механической чистки с помощью резиновой крошки, далее следует локальная химическая очистка листа от пятен, выравнивание тона, промывка дистиллированной водой, восполняются утраты и укрепляются изломы. Восстановленный лист сушится и отправляется в пресс. Отдельные образцы могут тонироваться. Затем предмет снова фотографируется, и результат работы оценивается коллегиально.

Вакуумный стол для сушки графических листов. Фото: Гульнара Сагиева

Работа над одной книгой занимает не менее месяца. В крупных музеях на разных участках реставрации книжного раритета трудится отдельный специалист. Кто‑то занимается только бумагой, кто‑то — сшиванием, кто-то переплётом. У себя в отделе Алексей Хохряков —специалист широкого профиля. То, как он рассказывает о мастерстве книжной реставрации, выдаёт в нём фаната своего дела.

Ручная работа требует порой изобретательности. В ход могут идти фрагменты идентичной оригиналу старой бумаги и переплётов, поэтому реставраторы-переплётчики, как правило, ещё и завсегдатаи блошиных рынков и аукционов, где добывают необходимый материал. Разброс инструментов и средств реставрации может включать и обычный ластик, и мучной клейстер, и старые, ещё советского образца, станки и прессы, и самое дорогое высокотехнологичное оборудование.

Многофункциональный типографский пресс. Фото: Гульнара Сагиева

Что интересно, говорит Алексей, Россия переживает нынче настоящий бум переплётного дела. Интерес к старинным книгам среди коллекционеров и библио­филов возрос, причём люди, общаясь с бумажным раритетом, стремятся ощутить так называемый «дух времени».

И не он ли, этот самый дух, притягивает на остров-град молодых и увлечённых редкой профессией людей? Дело для них на его небольшой территории не иссякнет. Его земля будет загадывать новые загадки, найденные в земле осколки возродят память о жизни и традициях.

И понесутся по волнам новые струги…