Салют, Артек!

Пионеры отряда № 4 поймали рыбок голыми руками в скалах Адаларах… и выпустили. 
Роза Валеева — в верхнем ряду справа.

В конце декабря 1960 года решением педсовета нашей школы меня как отличницу и активистку решили наградить путёвкой во Всесоюзный пионерский лагерь «Артек» имени Владимира Ильича Ленина. Поездка эта стала случаем поистине волшебным в моей начинающейся жизни!

Во-первых, чудо заключалось уже в том, что путёвки выделили в наш, богом забытый Алькеевский район — один из самых отдалённых от Казани, во-вторых, обе были оставлены в нашей школе. А в-третьих, одна из них досталась именно мне, а не кому-то из детей районных партийных или хозяйственных функционеров. Я была обычным советским ребёнком — не из номенклатуры, мама работала учительницей математики в сельской школе, папа в то время подался на заработки на шахты в Караганду. Поэтому «Артек» стал для меня подлинным примером заботы государства о подрастающем поколении. Это вовсе не высокие слова, а моя личная оценка событий.

Итак, нашему району «достались» 2 путёвки на двух человек — мальчика и девочку, что оговаривалось в сопровождающих документах. Представляю, каково было найти достойных претендентов! Педсовет Базарно-Матакской школы решил наградить меня и ещё одного пионера годом младше, Вовку Веденеева — кстати, сына старейшего коммуниста района. Я чуть было не лишилась чувств, когда в конце второй четверти меня вызвали в учительскую и сообщили такую фантастическую новость. О ней сообщили по телефону и моей маме, которая жила в селе Нижнее Алькеево. Я же училась в райцентре и жила в интернате при школе. Нам предстояло оплатить из семейного бюджета дорогу до Казани и подготовить в дорогу минимальный набор вещей — бельё и тёплую одежду. 
Наша смена начиналась 1 января 1961 года и продолжалась всю третью четверть учебного года. Из Базарных Матак мы с Вовкой вылетели в Казань на «кукурузнике» — так с улыбкой называли самолёты «Ан-2», доставлявшие во все районы почту и бравшие с оказией и пассажиров. Сопровождала нас второй секретарь РК ВЛКСМ Рушана Хасановна Хабибуллина. Приземлившись в старом аэропорту Казани, мы поехали на троллейбусе № 2 на турбазу на улице Гвардейской, принимавшую всех приезжих детей, а вечером того же дня уже сели на поезд до Москвы.
На следующее утро за окнами я впервые увидела столицу нашей Родины. На Казанском вокзале мы сдали вещи в камеру хранения, приёмщица выдала нам квитанции, не дай бог их потерять! — багажа не увидишь и можешь пропустить свой поезд. Но с нами такого случиться не могло — везли-то лучших!
А теперь представьте себе строй пионеров, шагающих по нарядной предновогодней Москве, одетых явно по-деревенски — в валенках, которые, если не промокли насквозь, то заметно отсырели. Но на это мы внимания не обращали. Нас передали из рук в руки московским сопровождающим, мы сели в метро и поехали на Красную площадь, о которой имели представление только по открыткам и бою курантов из радио. Предварительно нас проинструктировали о том, как вести себя на эскалаторах, в поездах, где «Осторожно, двери закрываются, следующая станция…»
На Красной площади мы осмотрели территорию Кремля, зашли в Грановитую палату, посмотрели, правда, не заходили внутрь, Мавзолей, наблюдали смену караула. А потом нас повезли на праздник Новогодней ёлки в Лужниках!
Проведя таким образом этот длинный и незабываемый день, уже вечером мы садились в поезд до Симферополя. «Счастливые ребята нашей солнечной страны» тронулись в путь! Впервые большинство из нас увидели настоящие купейные вагоны. Мне очень там понравилось: тепло, уютно, а главное — не укачивает как в «кукурузнике»…
Приехали в Симферополь мы рано утром — было ещё темно, и нас передали вожатым из «Артека». На нескольких автобусах мы отправились до лагеря. В дороге взрослые нас развлекали — играли «в города» и разучивали песню «Везут, везут ребят», которую по легенде сочинили самые первые артековцы: 
«…Из Омска, из Орла,
Из пограничного села, —
Со всех концов лесов, полей и рек.
И паровоз гудит, 
И самолёт летит —
В «Артек»! В «Артек»!»

Наконец мы на месте. Нашу группу привезли в лагерь «Артек-2. Лазурный». Он располагался прямо на берегу, где день и ночь шумел прибой, к которому очень трудно было привыкнуть, особенно в тихий час или после отбоя. Зимой штиль бывает редко, только к концу нашей смены, ближе к марту, море было спокойнее. 
Нас «выгрузили» прямо в санпропускнике, мы сдали свои чемоданчики и пошли в душевой зал после предварительного вычёсывания кос и шевелюр на предмет возможных «паразитов». Занимались этим очень долго и тщательно нянечки — местные женщины, которые ласково приговаривали: «Трошки потэрпи, дивчина, зАраз покончим». В самом душевом зале с потолка лил ливень из тёплой воды — так казалось ребятам, не знавшим в жизни удобств в виде городской ванны. После всех гигиенических процедур те же нянечки встречали нас с комплектом чистой одежды, в который входило всё — от нижнего белья до ботинок.
Не узнавая друг друга, поскольку все стали совершенно одинаковыми — в чёрных беретках и тёмно-синих полупальто, в коричневых лыжных брюках и чёрных ботинках (причём это был фасон «унисекс», как говорят сегодня) — мы строем пошли в столовую. По дороге с изумлением оглядывались по сторонам, рассматривая цветущие посреди зимы деревья, вечнозелёные кипарисы и кусты лавра благородного, магнолии, жимолости и других невиданных растений. Они благоухали так, что я до сих пор помню аромат зимнего крымского воздуха — летом он уже другой.
Кормили нас четыре раза в день, разнообразно и вкусно. Но не это главное, что запомнилось, а то, что во время дежурства по столовой я впервые столкнулась с таким чудом техники, как посудомоечная машина. Это был большой агрегат, в который с торца в специальные деревянные ящики, сколоченные из липовых досок, вставлялась грязная посуда. Вода в агрегате нагревалась почти до ста градусов по Цельсию. Чистая посуда прибывала в этих же ящиках уже с другого торца. Для обслуживания этой машины из отряда выделяли четыре человека, в число которых я старалась попасть. Машина издавала приличный грохот, но мне нравилось работать именно на этом участке.
Обычный лагерный день проходил по следующему распорядку: после подъёма в 7 часов и утренней зарядки, которая проводилась в спортзале для всего лагеря, была отрядная линейка, где пионервожатые сообщали нам о планах на день. До обеда проходили занятия в кружках. Затем был «тихий час», во время которого никто не думал спать, а все потихоньку занимались своими делами. Кто‑то плакал, скучая по дому, кто-то, и я в том числе, заполнял заведённый в лагере дневник — у меня он к сожалению, не сохранился, кто-то писал письма домой. После тихого часа все шли на полдник, а затем на занятия в школу, расположенную на территории лагеря. Уроки начинались в 16 часов и продолжались до 19.00. Учились мы пять дней в неделю по 4 урока продолжительностью 40 минут. У нас были только основные предметы — математика, русский язык, иностранный, физика, химия, биология. Школа включала пятый, шестой, седьмой, восьмой классы. Восьмиклассников было мало — они на фоне всех выглядели акселератами, но и для них была предус­мотрена возможность обучения. 
Прямо из школы по сигналу горна «Бери ложку, бери хлеб, собирайся на обе-е-е-д!» мы отправлялись в столовую на ужин. Надо сказать, что всё в лагере делалось по особому сигналу горна. И на каждый сигнал пионерский народ сочинял свои попевки. Например, подъём звучал так: «Вставай, вставай, штанишки надева‑а‑а-й!» А отбой: «Спать, спать, по палата-а-а-м, пионерам и вожа-а-а-т-ы-ы-м!»
В лагере работали самые разные кружки: умелые руки, изостудия и, конечно, музыкальный с разными отделениями: хорового пения, народных инструментов, танцевальным и вокальным. Выяснив, чем занимаются в каждом, я, мечтавшая стать музыкантом и самостоятельно освоившая в районном Доме пионеров баян, записалась в вокальный. У нас был замечательный руководитель-аккордеонист Вольт Григорьевич, который научил очень многому: слушать и понимать разную музыку, правильно интонировать, брать дыхание, добиваться чёткости дикции. Ещё он смешно, но совсем не обидно показывал, как поём мы и как надо бы.

За активное участие в жизни лагеря фотографированием 
у развёрнутого Красного Знамени дружины награждается Роза Валеева.

Чтобы попасть в кружок, нужно было пройти прослушивание — исполнить любимую песню. Помню, я пела «Родной край» («То берёзка, то рябинка») Кабалевского и ещё татарскую «Өммеголсем» и была принята в группу альтов хора. Пели мы на три голоса, мне очень нравилось исполнять вторую партию и слышать, как сливаются голоса. Репертуар у нас был большой и разнообразный. На заключительном концерте мы даже исполнили «Хор девушек» из оперы «Евгений Онегин» Петра Ильича Чайковского» — так ведущий звонким голосом объявлял наш номер. Ещё две девочки из нашего кружка пели «Дуэт Лизы и Полины» из оперы «Пиковая дама». Кроме того, мы разучивали много народных песен, в том числе — болгарскую «Морской вальс»: «Сленце сияе, чайки играе, носятся бели волны а-а-а…»
Отдельно вспоминается подготовка к смотру-конкурсу на лучшую отрядно-строевую песню. Наш отряд выбрал песню «Гулял по Уралу Чапаев-герой», назначили двух запевал — Лёню Соляника и меня. На подготовку было выделено 10 дней. Всё это время в лагере можно было наблюдать такую картину: по всем более-менее свободным аллеям маршировали отряды, а петь-то приходилось полушёпотом — чтобы соперники раньше времени не услышали. В результате наш отряд занял первое место. Возможно, песня была очень удачная. Мы с Лёнькой довольно звонко и задорно начинали: «Гулял по Уралу Чапаев-герой, — дальше весь отряд во все голоса подхватывал: — Он соколом рвался с врагами на бо-о-о-й…»
Из «Артека» я привезла домой много песен, которые мы разучивали во время массовок. Многие я разучивала потом уже с пионерами нашего района, когда работала в пионерлагерях в качестве баяниста. 

Студентка 3 курса Казанского государственного педагогического института Розалия Валеева во время работы вожатой в пионерском лагере «Молодая гвардия» с сестрёнкой Гульнур.

Помимо повседневных занятий нас много возили на экскурсии по ближнему и дальнему крымскому побережью, водили в пешие походы по окрестностям лагеря. Мы посетили Севастополь, где на меня большое впечатление произвела панорама «Оборона Севастополя», ялтинский Никитский ботанический сад, в котором мы посмотрели всевозможные секвойи, баобабы, плакучие ивы, бамбук и море разных цветов в оранжерее и на открытом воздухе. Затем мы совершили восхождение на вершину Аю-Дага. Ещё у нас проходили различные диспуты на всякие интернациональные темы, типа «Как помочь детям Конго?», или о взятии шефства над детьми ближайшего детского сада, где мы организовывали игры, прогулки, помогали воспитателям. 
Примерно так прошла наша смена. Когда пришла пора расставаться, было и грустно, и радостно. Грустно оттого, что такое больше не повторится, радостно, потому что все возвращались к себе, в родную школу, деревню или город, к своим. Домой нас отправили таким же порядком с сопровождающими, а в Москве нас уже встретили провожатые из наших районов.
Это было замечательное время. Пионерия сопровождала меня и в дни юности, когда я работала, будучи студенткой Казанского государственного педагогического института, в лагерях под Казанью. Я всё же пошла по стопам мамы‑учительницы — окончила с отличием факультет иностранных языков и всю жизнь преподавала немецкий в Казанском химико-технологическом институте имени С. М. Кирова.
Однажды старшая внучка, прочитав мои записи с воспоминаниями об «Артеке», решила сделать для меня сюрприз. В 2015 году — «Артек» отмечал тогда 90-летие — она отправила их по электронной почте руководству нынешнего лагеря. Каковы были мои радость и удивление, когда я получила в ответ письмо-благодарность, подписанное советником генерального директора Международного детского центра «Артек» С. В. Ермохиным. В нём сообщалось, что мои пионерские «мемуары» и фотографии будут переданы в Музей истории «Артека», а сам «Артек» «всегда будет помнить Розу Валееву, артековку 1961 года»…
Хочу сказать и ровесникам, и молодым: храните память вашего детства. С неё начинается Родина…  

Фото и документы из личного архива автора