Спящий Юшут

Журнал "Казань", №4, 2012

Юшут - это не то чтобы аттракцион… Просто бывалые туристы проходят его в районе предстоящего массового сплава ещё в середине апреля, пробираясь меж прибрежных сугробов, и к началу мая проторяют, чтоб сделать аттракционом к празднику. А сами первого мая подходят к Мельнице с его верховий на четвёртые сутки, набравши самых свежих баек про оверкили, обносы гигантских завалов и грозные атаки потревоженных местных бобров для нас - тысяч «чайников» (в этом не пренебрежение, а снисходительность!), которые всего-то ничего проплыли по уже подготовленной акватории.
Происхождение названия этой маленькой речки небесспорно и сводится к подбору похожих марийских слов, означающих не то «студёный», не то «обливаться». А сама она извивается сотню километров по богатой нехитрыми дикими красотами марийской тайге. Тайга чуть-чуть напоминает сибирскую, но если в Саянах, заблудившись среди лиственниц и кедров, вывороченных с разлапым веером корня, можно проплутать много дней, так никуда больше не добравшись - здесь, из берёзово-елово-пихтового бурелома, за день всё равно выберешься, набредя хотя бы на заброшенное селение или дорогу, а уж стать добычей косолапого Хозяина точно не грозит. История этих мест хотя и стара, как весь мир, но ввиду их малообитаемости не богата событиями. Издревле в Марийке валили лес и сплавляли его по Юшуту, пока не построили железную дорогу. С тех пор река осталась не при деле, чем и воспользовались ещё советские туристы, заменив на ней лесосплавные плоты на свои байдарки, каяки и катамараны в столь же несметных количествах. С тех пор повелось открывать туристский сезон на этой самой быстрой из равнинных рек Поволжья, пока в половодье она проходима. Юшут - это культ, который собирает туристов и экстре­малов всевозможных категорий, как по степени подготовки, так и по профилю, от младенческого возраста до самого почтенного. Которые, проведя сезон, кто покоряя горные вершины или подводные глубины, а кто путешествуя в заморских землях, на исходе зимы вновь соберутся в казанском Молодёжном центре «Ак Барс», поведать о своих приключениях на кинофестивале с тем же загадочно-сакраментальным названием - «Юшут».
Если верхняя четверть реки никак не проходима, то следующий участок в сорок один километр от моста у брошенного селения Березино опытным сплавщикам уже под силу, но непросто бывает добраться до самого моста по забытой на зиму дороге. Добравшимся открываются не тронутые людским присутствием лесные пейзажи по невысоким берегам бурной узенькой речки. Ими любуются, преодолевая десятки заторов и обнося своё судно по берегу через непреодолимые нагромождения снесённых стихией стволов. По мере продвижения река разливается, местами на полсотни метров, но здесь вода скрывает топляк, кругом торчат коряги, и опять завалы, которые не пройти без обноса. Уходит на это двое суток. Не дней: ночёвка в палатке с неизбежным просушиванием у костра, разведённого на мёрзлой земле - неотъемлемое приложение таких рейдов!

Уже у посёлка Мочалище, куда доходит регулярный транспорт, покорители верховья исчезают, влившись в яркую праздничную вереницу, бесконечно теряющуюся за изгибом русла. Отсюда стартует массовый сплав на оставшуюся до Илети дистанцию в тридцать восемь километров. Эти сплавщики сюда прибыли отдохнуть и расслабиться в лёгком экстриме - давно сплочённые команды заядлых туристов или виртуально знакомая по Интернету студенческая публика, шумная и многоцветная. Попадаются влюблённые пары и даже просто одиночки. Надувают лодки и пилоны, монтируют каркасы и в путь - до порога Мельница. Порог искусственный - это всё, что осталось от сооружения, некогда перемалывавшего урожаи здешних полей, но, тем не менее, он настоящий и ввергает в восторг всех. А кто сплавляется впервые, получает то самое незабываемое впечатление. Но если вода слишком высокая, руины плотины являют собой лишь пере­кат - и тогда повезёт на сплаве в следующем году.

Ниже порога оба берега плотно выложены разноцветьем надувных и разборных судов, а в лесу, растущем из самой воды, целый палаточный город на одну ночь. «Мельница» - так называется небольшой хорошо организованный фестиваль, звучащий над Юшутом от заката почти до рассвета. Проводят его марийско-татарские шоумены-меценаты от туризма Илья Бунимович и Рустем Медведь Мухаметзянов - известные по летнему фестивалю имени Андрея Баранова на Волге, но в этом формате барды превалируют над роком и этникой, а исполнители приезжают как из Казани и ближайших областей‑республик, так и из Москвы-Петербурга. Вот только пианино больше не сплавляют… А такое было (!) в конце прошлого тысячелетия. И большое фортепиано блистало чёрным лаком прямо в прибрежных кустах, удивляя птиц необыкновенными для этого места звуками.

Перед фестивалем новичков посвящают в сплавщики. У каждой команды свои ритуалы, мне довелось видеть этот обряд у дайверов казанского клуба «Бентос», которые на такую тусовку подводное снаряжение не берут за ненадобностью. Тридцатью двумя новичками набивают четырёхместную палатку. Выводя по очереди, вымазывают грязью Юшута, вытягивают за руки-ноги и «подрубают» топором под стандарт, хлещут пихтовым веником и, окончательно раскрасневшихся, бросают в Юшут, обдавая брызгами проплывающие экипажи. Отмывшись, каждый законный сплавщик выходит из ледяной воды совершенно счастливым. Я сам этого ритуала избежал, поскольку приехал вовсе не сплавляться. И многие сюда приезжают только ради фестиваля, а кто без машины, с утра торопятся на казанский дизель. Остальные снимают лагерь - и снова в путь! Один катамаран был недогружен, и я не устоял пред соблазном…

Сплав ничуть не похож на прогулки по Волге - первобытно несомый течением, всем существом растворяешься в первозданном природном естестве. Тишину заполняет журчанье бесконечного множества водоворотов и пение птиц на деревьях. Лишь команда капитана (а это, как правило, хозяин катамарана - ведь кто-нибудь должен смотреть вперёд!) приземлит иной раз: «Греби!..», чтобы обойти преградившее фарватер дерево - они валятся в реку постоянно, подмываемые паводком. Лишь плеск вёсел вослед… И вновь в первозданной тиши слышен хруст поедаемых экипажем сухариков. По обоим берегам в путь собираются группы, пожелавшие отдыхать в тишине. Мы друг друга поздравляем с праздником, и не с Днём солидарности трудящихся, разумеется…

Некоторые берёзы недоваливаются и угрожающе зависают, перекрывая кроной полречки. Их называют расчёсками - и «причёсывают» они непригнувшихся сплавщиков очень чувствительно, а если в такую крону въехать, то выгребать из этой ловушки против течения совсем даже не легко. Если б не подобные манёвры, на Юшуте грести совершенно бы не требовалось. Вода сама плавно и скоро несёт, петляя меж берегов, они вдруг вырастают в неприступную кручу, с которой всклокоченной бородой угрюмо свисает корень красавицы-ели, готовой стать жертвой духов Большой воды. Должно быть, так возникало язычество! Стремнина нас несёт, огибая яр, и он так же вдруг исчезает - и снова птички распелись в весёлом журчанье… Даже далёкое дуденье спортивных фанатов гармонирует грубым штрихом в этом природном единении всего, что ни есть. Здесь многие поют песни. Просто так поют. И поют хорошо! Нас обгоняла куда-то спешившая команда: четверо гребли, а двое играли на свирели и гитаре. Наш экипаж запел их песню, так они легли в дрейф, и только когда песня закончилась, рванули дальше уже в шесть вёсел - такие вот сентиментальности… Но мы их догнали в пробке перед затором - эта беда встречается даже тут. И вот выходим уже в Илеть. Затеял я круговую панораму устья Юшута снимать. Когда перебирался с кормы на нос, ладно, фотокамеру не держал в руках… Не выпустил меня Юшут без надлежащего ритуала - принял с головой и даже очки не смыл. А мобильник я двое суток сушил на батарее, и он снова стал заряжаться - так благосклонны духи Большой воды.

И название этой речки в самую точку, даже если оно переводится «обливаться», а не «студёный».