Минтимер Шаймиев: от Хрущёва до Путина

«Спасибо за добрую оценку поступков, больших и малых дел, реализованных в очень и очень непростое время. Всё же скажу: я неплохой, но не настолько хорош»,- напечатано на первой странице книги «Минтимер Шаймиев» из серии «Жизнь замечательных людей: Биография продолжается…». Очень к месту, между прочим, строки: достаточно написать от руки имя того, кому даришь книгу,- и человек растаял, ведь надпись и книга адресованы лично ему.

— Минтимер Шарипович, юмор, самоирония сразу настраивают на добрый лад, неказённое общение.

— Тут дело вовсе не в юморе. Это по сути так, как я написал. Когда-то Никита Сергеевич Хрущёв сказал, причём публично: «Быть хорошим для всех — значит быть плохим».

— Книга жизни любого человека начинается с детства. Всё закладывается в нём. Что вспоминается из детских лет чаще всего?

— В детстве впитываешь впечатления как губка. В сельской местности ты дитя природы. Через неё жизнь познаёшь: эти овраги, тропинки, ручьи… Лес, в котором водятся шурале… Мы из-за них боялись одни в лес ходить, там был овраг большой, покрытый травой, балка, где могли появиться шурале. Это на полном серьёзе было! А очень хотелось ягоды пособирать, орехи. Тем более что в татарских деревнях фруктовых садов не знали, не до них было. Да и овощи не выращивали, в лучшем случае зелёный лук или огурцы.
Когда я научился читать, узнал из книги Аделя Кутуя «Приключения Рустема»: если увидишь цветущий папоротник — всё задуманное сбудется. Можно даже стать невидимым! Мы, дети военных лет, мечтали превратиться в невидимок, чтобы мстить фашистам.
У мамы главной заботой было накормить нас, десятерых детей, я девятый ребёнок. И если ей удавалось наполнить чем-то наши желудки, у неё лицо светлело… Счастье, у кого была корова: семья жила. Лакомились катыком, смешивали его с зеленью, ягодами. Катык, между прочим, уникальный продукт: даже если перестоял — не портится, может только стать кислее.
Есть хотелось всё время, полной сытости не было никогда. Зато если свадьбу у кого-то играли, чак-чак появлялся. Праздник! По деревне слух проходил: «О, это состоятельная семья, родители жениха (или невесты) приехали с чак-чаком из семидесяти яиц!» А ведь для чак-чака требовались ещё пшеничная мука, мёд, масло. Неслыханное богатство. Блины из нормальной муки или досыта хлеба наесться — это тоже событие, на всю жизнь воспоминание.
Перекапывали борозды, чтобы найти мёрзлую картошку. Весной мама делала из неё лепешки, маслом немножко подмазывала. Однажды, не успела она ещё маслицем лепёшки сдобрить, старший брат изрядную часть их унёс на улицу и проглотил, очень голоден был. Наконец сели за стол, а брат рта не открывает. Мама спрашивает: «Что не кушаешь, Хантимер?» Тот заплакал: «Не могу…» Ему обидно стало: подмасленные лепёшки в него не лезут…
В десятом классе я с утра собирался на экзамен. Отец достал кусочек сахара, мама ему побольше откалывала от цельного куска, и положил мне. Сахара же мало было. Это было счастье. Разве такое забудешь?
А ведь отец не всегда гладил по голове. Строгий был. И хлыст ещё висел на стене. Без строгости невозможно воспитать мальчиков.

— Минтимер Шарипович, какими качествами должен обладать руководитель, политический деятель? И что в первую очередь требуется от современного руководителя?

— Так судьба распорядилась, что мне довелось руководить Татарстаном на таком большом и болезненном историческом изломе. Перестройка в национальной республике со сложной историей, многообразным политическим, экономическим, социальным наследием. Со своей государственностью в прошлом. Требовался учёт характера народа, традиций. Поднялась национальная интеллигенция. А как не подняться, когда одна неполная татарская школа осталась в Казани? Куда уж дальше? Что, люди лишнего требовали? Горечь в семьях накапливалась. А в сознании народа глубоко сидела память о своей государственности.
Сделанное в перестроечные годы мне непросто как бы изнутри критически оценить, но я не вижу глобальных ошибок с нашей стороны. Ведь Декларацию о государственном суверенитете первой приняла Россия. Она тоже оказалась бесправной в СССР! А над нами были и Госплан СССР, и Госплан РСФСР. И нам требовалось в свою очередь о своих правах заявить.
При всех трудностях мы продолжали созидать. Чего стоит одна только программа ликвидации ветхого жилья! Люди её оценили, я видел, как со слезами на глазах новоселья справляли. Ведь коренные казанцы и коренные жители других городов республики были обречены ютиться в лачугах. Ещё одно масштабное достижение — сплошная газификация Татарстана, до сих пор нет ещё такого ни в одном регионе России.

— Можно ли быть вне России, находясь в её центре, и как использовать исторические шансы для блага республики и страны?

— Когда Владимир Владимирович Путин посетил Татарстан перед первым избранием президентом России, мы с ним беседовали в этом кабинете, где сейчас разговариваем. Он говорит: «Минтимер Шарипович, надо же входить в единое финансовое и правовое пространство». А мы действительно вне России на какое-то время оказались, в Совете Федерации у нас не было представительства, депутатов парламента не избирали. Ну, в правовое пространство мы политически вошли при Борисе Николаевиче Ельцине в 1994-м, когда уже после подписания Договора между Россией и Татарстаном избрали президента страны. А вопросы по экономике, финансам и бюджету надо было тщательно проработать.
Я не против, отвечаю Владимиру Владимировичу, время пришло. Но при нашей самостоятельности мы в последние годы федеральным бюджетом не пользовались, давайте примем программу развития Татарстана на ближайшие пять лет. Мы договорились и вышли к собравшемуся в зале республиканскому активу, сообщили о нашей договорённости. И вскоре в Татарстане проголосовали за Владимира Владимировича Путина лучше, чем в большинстве субъектов федерации.
Потом была разработана программа развития Татарстана. Вот так республика использовала исторические шансы и в переговорах с Борисом Николаевичем Ельциным, и в новых условиях. Ведь Договор между Россией и Татарстаном 1994 года действовал с трина­дцатью экономическими соглашениями, по сути дела, предопределившими судьбу всей собственности в Татарстане, кроме оборонной промышленности. До этого республика распоряжалась всего двумя процентами собственности, не могла же она в новых условиях так жить! И взаимопонимание с президентом Путиным с первых же дней его деятельности позволило Татарстану не снижать темпов развития.

— В эпоху перемен на историческую авансцену выдвигаются яркие, незаурядные фигуры.

— Я и моё поколение оказались в гуще реформ Никиты Сергеевича Хрущёва. Не посягнув на шестую статью Конституции, он по сути действовал так, будто её нет. А то ведь партия всеми делами заправляла, в том числе хозяйственными. Завотделом обкома по торговле в своём кабинете товар делил! Без партии шагу нельзя было ступить, во всём, что плохо было, обвиняли Советы и исполнительную власть, а партия всегда была хороша, как девушка на выданье.
Поэтому реформы Никиты Сергеевича Хрущёва я оцениваю выше всего. С него начались перемены, их необходимость он вложил в наше сознание. И очень много успел сделать, да не всем это нравилось. А для того, чтобы спокойнее жилось в высоких кабинетах, его и сместили.
Время Леонида Ильича Брежнева, которое кто-то назвал застоем, тоже требует более точных оценок, надо ещё посмотреть показатели развития страны того времени.
Борис Николаевич Ельцин мужественно нёс свой крест, как и Христос. Я и раньше такое сравнение использовал. Он имел право сказать: люди, вы не ведаете, что творите. Он провозгласил свободу, люди её получили, и многие накинулись на него, прежде всего журналисты. Кто из членов Политбюро решился на такой вызов системе, как Ельцин? Разве можно это забывать!
Первый и последний президент СССР Михаил Сергеевич Горбачёв — тоже незаурядный человек, реформатор. Но ему, видимо, не хватало опыта работы с простыми людьми, на производстве. Увы, не хватало и решительности идти в затеянных реформах до конца, хотя перестройка раскрепостила сознание наших сограждан. Можно было бы и Советский Союз сохранить без прибалтийских стран, но верного решения руководство страны вовремя не нашло…
Когда началась перестройка, отменили 6-ю статью Конституции СССР о руководящей и направляющей роли КПСС, был выдвинут лозунг «Вся власть Советам!»
Перестройка, гласность, Советы — это всё становилось понятиями одного порядка, новой политической силой. Осознав положение, я собрал всех первых секретарей райкомов, горкомов — в то время, по инерции, это была ещё сила, личности незаурядные! Сказал: основной лозунг перестройки — «Вся власть Советам!». Значит, передать реальную власть им. Я обратился к собравшимся: «Если мы хотим поддержать всем своим опытом и знаниями перерождающуюся страну — особенно сейчас, в крайне опасное для неё период, то пришло время выбора. Решайте, кто останется на партийной работе — здесь я никому ничего запрещать не могу, а кто желает — может идти в Советы».
Наступило тревожное молчание, которое никогда не забуду. Мне казалось, что многие из них увидели во мне уже не соратника, которого уважали и поддерживали. Скорее, меня обвиняли, кто как мог, в глубине души. Но я продолжал, прямо глядя им в глаза, и повторил: «Ребята, решайте. Я же для себя всё решил. Ни на кого не обижаюсь, но первым секретарём больше не буду. Партию надо освобождать от хозяйственных дел, власть нужно давать Советам. А партия пусть занимается политической деятельностью».
Через небольшой промежуток времени более семидесяти процентов наших первых секретарей райкомов и горкомов партии возглавили районные, городские Советы, освободившись от партийных постов. Те же, кто не пожелал обновляться, не передал имевшуюся в их руках власть Советам, скоро убедились в бесперспективности партийного руководства. Так произошло в большинстве регионов страны, где полные составы бюро обкомов, райкомов, горкомов ушли в небытие. А мы сохранили костяк кадров, большую ценность, человека ведь не сделаешь за один день руководителем.

— Минтимер Шарипович, мы вспоминали о вашем ордене Ленина. А вот мой коллега журналист рассказывал мне, что его мама, колхозница, труженица, когда получила орден Ленина, не осмелившись отказаться, выбросила его по пути домой в придорожную канаву. Думаю, это отношение не к награде, а к то­гдашней жизни, довели просто. Сын же стал собкором «Правды».
Имя Ленина возвращает нас к семнадцатому году, к столетней годовщине произошедших в нём событий. Они повлияли на ход мировой истории и продолжают влиять. Как вы считаете, удастся нам извлечь уроки из произошедшего тогда и позднее? Или новым поколениям суждено пройти свой путь и учиться на собственном опыте?

— Начнём с того, что Октябрьскую революцию никто не экспортировал, считать так значит мыслить очень поверхностно. Ситуация ведь назревала. Стремление к созданию более совершенного общества в умах людей тоже всегда было. Так что не просто вот приехал вождь, встал на броневик и перевернул Россию.
А революция в нашем огромном евроазиатском пространстве, как и любая революция, открывает путь к назревшим изменениям. Вот почему многие поэты революций ждут и воспевают их. Возьмите хотя бы Маяковского или Такташа.

— А вся дальнейшая крайне противоречивая советская история? Как её оценивать?

— Так получилось, что за короткий период времени наш народ натерпелся. Значит, не тот режим установили, не так управляли, с отставанием идём за прогрессом в истории человечества. В семнадцатом хотели как лучше, большевики победили, а дальше ведь самое сложное: удержать власть и обустраивать жизнь. Удержали, да. С лозунгами: землю — крестьянам, фабрики — рабочим. Кому отдали фабрики? И что сделали с землёй? Отобрали её. Посулили, что коллективный труд даст результат. Может, такое и возможно было, но эксперимент неудачным получился. Кровавая коллективизация. Репрессии, никакого инакомыслия. Потом война, да какая ещё страшная! Затем — восстановление страны. Только-только начали кое-как глаза открывать, на ноги вставать — перестроечные годы, новая революция.
Я не обвиняю наш народ. Может, мы не такие хорошие, как хотелось бы, не такие добрые, ругаемся между собой. Я не случайно говорю: если с женой утром не поругался, значит, совершил благотворительность. Так ведь в том дело, что потери были велики. Мы потеряли духовность. Её надо вновь обрести и обогатить.
Только вот не получается у нас пока построить общество вековой мечты. Новое пробивается очень тяжело. И ведь каждый этап мы так проходим. С на­дрывом.

— Писатель Равиль Бухараев в своих книгах о «модели Татарстана» утверждал, что одно из главных свойств вашего политического опыта — это «здравый смысл», основанный на необходимости татарского народа сохранять себя в веках в непростых исторических обстоятельствах. А истоки его — в ваших детстве и юности. Насколько часто вы опирались в важных государственных решениях на глубокие народные традиции?

— Народная мудрость, конечно, отражает и вековые мечты, и опыт многих поколений. Без учёта этого нельзя строить политику, надо вглядываться в прошлое ради будущего. Тогда и интуиция, без которой не обойдёшься, не подведёт.
Но никакой здравый смысл не заменит команду, мы уже давно совместно и разрабатываем планы, и организуем их выполнение. Без единомышленников большое дело не сдвинешь с места.

— Вы уже давно казанец, при всём том, что не утеряли своих корней. Какие места в Казани вам особенно дороги, с чем это связано?

— Вот лишь сейчас пришло в голову, что семнадцатый год для меня — не только год столетия революции, исполняется полвека, как я живу в Казани. А самое любимое место в Казани у меня — Кремль. Я всю жизнь работаю тут. И министром в старом корпусе, и руководителем правительства, Верховного Совета, и президентом республики. Вот судьба!
Хорошо, что мы смогли «Хазинэ» в Кремле создать на месте неприглядных солдатских казарм. И мечеть Кул Шариф поставили, и Благовещенский собор отреставрировали, кремлёвские стены, корпуса…

— Посетители Кремля, туристы и представить не могут, что тут было ещё не так давно.

— Я рад, что столько удалось сделать при жизни одного нашего поколения, когда мы вырвались из самых трудных лет. А сейчас сколько делается! Рустам Нургалиевич Минниханов, сегодняшний президент,- человек очень энергичный и современный, новое схватывает на лету и много трудится. Душа радуется, что это на нашей родной земле. Разве мог я когда-то подумать, что доведётся участвовать в таких грандиозных делах?! Мечтал иметь гектаров двести‑триста своей земли, купить трактора и обрабатывать землю с сыновьями. Только о частной собственности тогда и сказать-то было нельзя, в кулаки бы сразу записали.

— Наверное, можно вас назвать счастливым человеком. А есть что-то, чего вам не хватает, как говорится, для полного счастья?

— Я всегда говорю: счастье — это состояние души. Моё состояние души меня устраивает. Даже больше скажу. Когда работал президентом, в моём кабинете таких шкафов с книгами не было. Каждое утро с чего начиналось? Сводки происшествий, неотложные вопросы, на которые надо было реагировать. И день за днём проходили в решении сложных повседневных проблем. Теперь времени больше на чтение, и появились книги, которые я не могу от себя отпустить. А взять в руки хорошую книгу — это действительно счастье.

Беседовал Юрий БАЛАШОВ

#100летТАССР #ТАССР100