Физик и лирик Мурат Ибатуллин

Из личного архива Мурата Ибатуллина

Врач-рентгенолог и один из лучших специалистов по компьютерной томографии Мурат ИБАТУЛЛИН вместе с коллегами-физиками получил Госпремию, а в составе ансамблей «Доктор Джаз» и «Доктор Вакс» много лет играл на скрипке, гитаре и контрабасе. Несмотря на то, что уже несколько лет профессор живёт в Калифорнии, созданная им школа развивается, а мы вспоминаем его творческие ипостаси.

Истоки

Родился я в Казани, в 1953 году. Моё детство прошло на Булаке, в сером доме, где раньше располагались кассы Аэрофлота. Кстати, этот дом — мой ровесник, его построили всего за год до моего рождения. Мой папа в те годы был начальником Железнодорожной станции «Казань». В своё время он окончил Ленинградский институт железнодорожного транспорта, всю блокаду воевал в Ленинграде, а после войны его направили сначала начальником станции в Агрыз, а после — в Казань. Он часто рассказывал о том, как тепло относился к нему уже впавший в немилость маршал Жуков. Бывая проездом в Казани, он просил отца лично встречать его у вагона и прогуливаться с ним по платформе исключительно вдвоём, без посторонних. Подумывал забрать его с собой адъютантом, но вскоре папу назначили работать в КГБ, и отказаться нельзя было…

Спорт и музыка

Я учился в школе № 1 — на Булаке, недалеко от дома. Рядом был стадион, где постоянно проходили спартакиады, соревнования «Золотая шайба». Несмотря на то, что у меня с детства болела нога, я старался ни в чём не уступать здоровым ребятам. Был вратарём в хоккее, в футболе, получал грамоты, награды, «Кожаный мяч». Спорт мне очень нравился.

А вот занятия музыкой пришлись мне по душе не сразу. Но сестра занималась фортепиано, и я пошёл учиться следом за ней. А потом бросил: играть в футбол было гораздо интереснее. Созрел года через два-три, и на этот раз выбрал скрипку. Меня привели в школу у Колхозного рынка, где скрипку преподавала Айсылу апа, родственница Салиха Сайдашева. Спрашивает: «Ну, что, Мурат, скрипкой будешь заниматься?» Отвечаю: «Ну да». А она: «А почему «ну да», ты вообще хочешь заниматься?» Говорю: «Нет, но мама хочет…» Она улыбнулась: «Ладно, тогда иди...» И опять мяч пинать…

Мурат Ибатуллин. Июнь 1978. Из личного архива Мурата Ибатуллина

Зато когда учился в 4-5 классе, уже по-настоящему понял, что хочу-таки заниматься скрипкой. Тут уже начал брать частные уроки, ходил в школу на Булаке, где моим педагогом стала Александра Максимовна Гурьянова. Параллельно она преподавала в Музыкальной школе № 1, я брал у неё частные уроки и посещал первую школу. Окончил её, но диплом так и не получил, как говорится, моё образование — «два класса и коридор», ведь я уже считался переростком. Потом играл в школьном оркестре скрипачей... Там мы подружились с Лёней Финкером, позже он играл в оркестре у Рахлина...

Нелёгкий выбор

Вскоре встал выбор: кем быть? Моя мама — стоматолог, и медицина мне нравилась с раннего детства. В то же время, затягивал мир музыки. Уже будучи подростком, твёрдо понимал: буду либо врачом, либо музыкантом. В итоге медицина пересилила, но и расстаться с музыкой не было никакой возможности.

Оглядываясь назад, удивляюсь: как умудрялся всё успевать? Я ведь хотел быть хирургом, и уже с первого курса медицинского института посещал в Шамовской больнице все «неотложки», серьёзно занимался в научном кружке. На третьем курсе меня брали на ассистенции, а на шестом курсе старшие коллеги по 15-й больнице уже доверяли мне операции.

Параллельно мы всё время занимались музыкой. Играли в институтском вокально-инструментальном ансамбле «Биос», выступали везде — на концертах, танцах. Днём — репетиции, вечером — дежурства, домой приходил только ночевать. Родители относились с пониманием: главное — успевай учиться. В какой-то момент мы стали настолько круто играть, что нас пригласил к себе оперный певец Владимир Степанов. С ним выступали не только в Татарии, но и в Москве, в Колонном зале Дома союзов, в Лужниках, в Кремлёвском Дворце съездов. Помню, идёт «сборная солянка», и за кулисами рядом с тобой — Кола Бельды, Вицин, Райкин… Удивительно! Потом и с самим Ренатом Ибрагимовым несколько сезонов по стране поездили, он даже уговаривал оставить медицину и полностью переключиться на музыку. Но я рад, что не бросил профессию, ведь вскоре на эстраде началось засилье «фанеры» и многие, даже более чем я, «продвинутые» музыканты, остались без куска хлеба.

Профессия

Студенческая жизнь была очень насыщенной. Ближе к окончанию института определился: хочу быть нейрохирургом. У меня были замечательные учителя: профессор Шумов в 15-й горбольнице, профессор Богданович, пригласивший меня после окончания вуза в Институт травматологии в отделение нейрохирургии. Прошёл полугодовую специализацию в Новокузнецке, где тоже очень сильная школа: поколение знаменитых ссыльных профессоров научило меня очень многому.

Репетиция в Молодёжном центре. 1978. Из личного архива Мурата Ибатуллина

Вскоре мне стали доверять всё более серьёзные операции, я совершенствовался в профессии, собирал материал для защиты кандидатской. В Казани мои руководители друг с другом что-то не поделили, и я решил ехать в аспирантуру в Москву. Но и там всё было непросто…

Вскоре узнал: в Поленовском нейрохирургическом институте в Ленинграде идёт набор в аспирантуру. Подал заявление. Конкурс — 10 человек на место! Но прошёл! Учился у Тиглеева, одного из лучших нейрохирургов России… Это очень талантливый человек, причём не только в медицине. А как великолепно он играл на фортепиано! Счастлив, что по жизни мне везло на таких людей. И профессор Валерий Иванович Данилов, вместе с которым мы много лет вместе работали в МКДЦ, из их когорты…

В Ленинграде я работал три года во время учёбы в аспирантуре, защитился, подумывал остаться, но дома меня ждали жена и ребёнок, так что вернулся в Казань.

В Африку!

А тут… Операции «ножом и топором»…. Очень разочаровался. И вдруг Союзздравэкспорт, направлявший в те годы советских специалистов на помощь развивающимся странам, предложил мне поехать в Уганду. Многие мои коллеги уже работали в Африке:

кто-то в Алжире, кто-то в Мозамбике, и впечатлениями делились самыми лучшими. К тому же возможность увидеть мир, и зарплата — в разы больше, чем на Родине… Согласился. Перед поездкой направили в Пензу, где полгода обучали английскому языку, который я полюбил ещё в те годы, когда мы играли «Битлз» и читали запрещённую литературу, а нас за это песочили на партсобраниях. Ненавистное время!

Уже оказавшись за рубежом, убедился: у нас неплохая школа, наработан хороший опыт. В Уганде я работал с французами, американцами. Один из них на свои деньги построил ортопедическую операционную и приглашал меня ассистировать на операциях.

Вообще, работы было много: страна только оправилась от многолетней разрушительной войны, но её отголоски долетали до нас практически ежедневно. Случалось, что ты стоишь в операционной, а рядом стреляют…

Чем болели? Водянка, малярия, паразитарные заболевания, огнестрельные раны. И, конечно же, СПИД, о котором у нас тогда почти и не слышали… А я настолько научился разбираться в особенностях этого заболевания, что буквально кожей чувствовал носителя вируса… Уже потом, вернувшись домой, серьёзно подумывал о том, чтобы научно обобщить результаты полученных исследований, но появились другие приоритеты.

Я рад, что провёл в Уганде четыре года жизни. Сначала планировал только два, но потом контракт продлили. Уезжал один, а потом ко мне присоединились и жена, и дети. Сыну было восемь, дочери три, но запомнили они очень многое и до сих пор мечтают побывать в тех краях снова. А наш младший сын слушает их рассказы с лёгкой завистью. Надеюсь, когда-нибудь мы сможем отказаться там все вместе.

Что вспоминается? Удивительные люди, природа, климат. Сафари, птицы, дикие животные, национальные парки, берега Нила…

В Уганде я научился играть в гольф, а моим тренером был Мкато, восьмикратный чемпион страны. Мне очень понравилась эта игра, и даже сейчас я порой принимаю участие в соревнованиях.

Жаль, что по состоянию здоровья мне пришлось вернуться в Казань. В последние годы я был старшим врачом группы, и почти все мои коллеги остались в Африке ещё на 10-12 лет…

Жизнь после

В Уганде я получил бесценный опыт. А вернувшись в Казань, сначала работал в Институте травматологии, а после перешёл в РКБ-2. Там собралась прекрасная команда: профессор Клюшкин как раз поставил новый аппарат МРТ (третий в стране после Москвы и Новосибирска), и исследованиями занимались наши лучшие доктора — Бахтиозин, Чувашаев, Тухбатуллин, группа физиков — Ильясов и его сыновья, инженеры Зинин, Сафиуллин. Мы сдружились с физиками, Альбертом Агановым и его коллегами, активно развивали наши разработки, ездили на конференции по всему миру. Книг по МРТ тогда практически не было, мы учились на английском, занимались самообразованием…

Потом была защита докторской — там же, в Питере, с тем же руководителем, новые исследования.

Итогом работы нашей команды стала Госпремия РТ, полученная в 2015 году.

После все разъехались кто куда, но дружба и сотрудничество продолжаются до сих пор…