И рай открывался для любви...

Журнал "Казань", № 12, 2014

Татарин Рустем Галич (Енгалычев) не имеет отношения к своему знаменитому однофамильцу, зато имеет прямое отношение к Казани. Здесь, в Дербышках, он родился и вырос, впервые вышел на сцену в составе самодеятельной актёрской труппы театра «Ровесник», здесь же учился в 131‑й математической школе, отсюда ушёл в армию, потом уехал в Москву учиться актёрскому мастерству.

Окончил Высшее театральное училище имени М. С. Щепкина, много лет преподавал там «Художественное слово» и «Сценическую речь». Стал актёром, режиссёром, журналистом, продюсером, поставил всемирно известные спектакли и мюзиклы на основе русской классической литературы. С 2000 года живёт и работает в Нью‑Йорке.

Одна из самых популярных постановок Рустема Галича - литературно‑музыкальный спектакль «Демон» по одноимённой поэме Михаила Юрьевича Лермонтова. 10 октября в память о создателе «поэзии страдающей совести», двести лет со дня рождения которого исполнилось в нынешнем году, Рустем Галич, часто бывающий на Родине, показал в Большом концертном зале имени Салиха Сайдашева этот спектакль‑феерию под названием «И рай открылся для любви…».

Спектакль прошёл блестяще. Впрочем, как всегда. И неудивительно. Галич талантлив, профессионален, искромётен. Его знают и любят не только в Нью‑Йорке и Казани. «Демоном» восторгались в Чикаго и Берлине, Нью‑Джерси и Нарве, Москве и Санкт‑Петербурге, Питсбурге и Калуге…

Почему «Демон»? В интервью журналу «Russian Chicago» Рустем Галич на просьбу назвать три произведения искусства, которые перевернули его жизнь, оказали особое влияние, ответил: первое - «Демон» Лермонтова, второе - «Демон» и третье - «Демон».

Премьеру в Америке назвали культурным событием русскоязычного Нью‑Йорка.

- Когда в России увидели «Демона»?

- В 2009 году. Приехав тогда в Россию, я понял, что этот спектакль надо обязательно играть здесь. И не только Лермонтова! Я увидел, что зритель в России «помолодел», появился интерес к классической поэзии, прозе. А ведь это закономерность! Мы же знаем закон диалектики: всё развивается по спирали. На стыке тысячелетий в своё время появились золотой и серебряный век русской поэзии. Как назовут это время - бронзовым веком? Не знаю, не в названии суть.

Вместе с повышенным интересом я встретился с просто совершенным незнанием классики. После одного спектакля подошла ко мне молодая женщина: «Вот вы сейчас прочли - «Ты меня не любишь, не жалеешь»,- откуда это?». И я стал очень много читать в России.

Когда погружаешься в текст, постепенно открываются всё новые и новые глубины, и ты понимаешь, что в этом и заключается гениальность Лермонтова. Мне кажется, Врубель это почувствовал как никто другой. В его картинах та же многогранность, мозаичность.

Произведение гения можно сравнить с магическим кристаллом: поворачиваешь его - и высвечиваются всё новые и новые грани. Продолжая играть «Демона», я пришёл к осмыслению ещё одной темы - одиночества и смерти.

С этой темой очень тесно переплетается тема борьбы за человеческую душу. Душа стремится к Богу, а корнями своими, своей материальной сущностью привязана к земле. Мятущаяся между небом и землёй душа поставлена перед выбором. Именно об этом говорит поэт в заключительной части поэмы. Лермонтов выступает здесь как настоящий музыкант: берёт все пласты Вселенной, и у каждого героя, образа - свой регистр. Самый нижний - тема падшего Ангела, Демона, затем - более высокий регистр, который переносит нас в мир материальный, земной, следующий пласт - ещё один аккорд, более высокий. Поэт поднимает нас к божественной ноте, но пока ещё через восприятие человека: церковь - творение рук человеческих. И заключительный аккорд - Кавказ! Как олицетворение Бога. Природа - Бог! И нет ничего выше.

Главным героем, центром всего проекта был и остаётся Михаил Юрьевич Лермонтов, его личность, его гениальность. Ко мне подходят иногда после спектакля: «Как ты Лермонтова играл!» Самое значимое признание.

Бальмонт сказал: «Нам нравятся поэты, похожие на нас», те, чьи души созвучны с твоей душой. Моя хорошая знакомая - астролог составила мою астрологическую карту по дате моего рождения и такую же карту - на Михаила Юрьевича. Оказалось, матрицы у меня и Лермонтова практически одинаковые: «Всё, что я говорила о тебе, можно сказать и о нём». Если честно, я не особенно удивился: готов был услышать именно это.

Я глубоко чувствую этого человека. И, неся его слово моему зрителю, получаю неимоверное удовольствие.

Будем рассчитывать на то, что скоро такое же удовольствие получим и мы, казанские зрители.