Логотип Казань Журнал

Видео дня

Показать ещё ➜

ЧЕЛОВЕК В ИСКУССТВЕ

Ильгиз Зайниев: "Пьес, которые хочу поставить, много"

Журнал "Казань", № 12, 2014 Недавно драматург и режиссёр Ильгиз Зайниев поставил в Камаловском театре пьесу «Ричард III» Шекспира. Однако большую часть своего времени Ильгиз посвящает преподаванию: он - педагог факультета «Актёрское искусство» Казанского университета культуры и искусств, мастерская Фарида Бикчантаева. О премьере, преподавательской деятельности и планах на будущее с...

Журнал "Казань", № 12, 2014
Недавно драматург и режиссёр Ильгиз Зайниев поставил в Камаловском театре пьесу «Ричард III» Шекспира. Однако большую часть своего времени Ильгиз посвящает преподаванию: он - педагог факультета «Актёрское искусство» Казанского университета культуры и искусств, мастерская Фарида Бикчантаева.
О премьере, преподавательской деятельности и планах на будущее с Ильгизом Зайниевым беседует Екатерина КАЛИНИНА.
- «Ричарда III» репетировали целых девять месяцев. Не долго ли, по современным меркам?
- У кого как получается, наверное. У меня не получается быстро. Опыта не хватает, чтобы поставить быстро. Опыт девять месяцев приходил! Потом - не стояло задачи поставить быстро.
- Во всём мире отмечается 450‑летие со дня рождения Шекспира. Премьера приурочена к этому событию?
- Она абсолютно никак не связана с юбилеем Шекспира. Я даже не знал о нём. Просто захотел поставить эту пьесу. Как вы видите, у нас и в афише не сказано о юбилее. Всё совпало: хороший материал, замечательная труппа, которая может это сыграть, и режиссёр, который хочет это поставить.
- Почему выбор пал именно на «Ричарда III»?
- Очень близкой оказалась пьеса на тот момент. Вообще, зачастую режиссёру трудно сказать, почему он выбрал для постановки тот или иной материал. Для меня это сложный вопрос. Ведь тут соединяется целый ряд обстоятельств, от глубоких смыслов до бытовых мелочей. Если отвечать приземлённее, когда я читал пьесу, у меня в голове родилась мизансцена, зацепился за неё - и появилось непреодолимое желание взяться за постановку. А в конечном результате - спектакле - этой мизансцены нет.
Приступая к постановке, режиссёр, конечно же, должен знать, чувствовать, куда он будет всех вести, но иногда в дороге понимаешь, что можно свернуть и в другую сторону, и это будет более верный путь. Как и в жизни: часто в больших вопросах решающим становятся какие‑то мелочи.
- Есть ли в спектакле переклички с современностью, с тем, что происходит сейчас в мире, в России?
- Есть, но мы не акцентировали на этом внимание.
Думаю, понятно: всё происходящее на сцене - про се­го­дняшний день, даже если произведение было написано очень давно и в другой стране. Даже если спектакль повествует о каких‑то далёких исторических событиях, он всё равно про настоящее время. А без этого театр не живой, а какой‑то музейный и, скорее всего, плохой. Такие чувства, как любовь и ненависть, знакомы и понятны человеку испокон веков, они неизменны, и сейчас люди так же любят, так же ненавидят. И не обязательно одевать Ромео и Джульетту в футболки и джинсы, чтобы они начали любить как‑то современнее. И в джинсах можно так плохо сыграть, что будет за километр пахнуть нафталином, а не театром.
- Почему именно Искандеру Хайруллину доверили главную роль?
- Приведу пример из мира спорта: существуют марафонцы и спринтеры. Спринтер не выдержит длинных дистанций и быстро выдохнется.
Не каждый актёр может вытянуть весь спектакль, даже если он блестяще играет свой эпизод или роль второго плана. В этой постановке нужен был такой актёр, который вытащит и смысловую, и эмоциональную нагрузку и, конечно же, своим опытом, личностью закроет мои погрешности.
- Не стесняетесь советоваться с актёрами, режиссёрами?
- Нет, не стесняюсь. А что в этом такого? Я вообще считаю неправильным, когда только режиссёр делает спектакль.
Приступая к репетициям, режиссёр должен сформировать своё мнение, видение будущего спектакля. Но на репетициях я не исхожу из того, что только режиссёр может что‑то предлагать. Принимаю идеи тех, кто занят со­зданием спектакля, и если советуют что‑то стоящее, интересное, глупо отказываться.
В труппе шестьдесят человек, мы - семья и всё делаем вместе. Самое главное, приятное, драгоценное для актёра, для режиссёра - это репетиции. Именно во время репетиций постепенно определяется, кто какой винтик, кто какая шестерёнка в механизме под названием «спектакль». И только тогда спектакль получается, когда каждый знает свою функцию. А когда играется премьера - остаётся лишь молиться, чтобы «винтики» выдержали встречу с «разрушителем спектакля» - зрителем, чтобы не повыскакивали из своих мест! (Нас так учили! А учился я ещё недавно, поэтому всё помню!) (Смеётся.)
- Уже прошло нескольких показов «Ричарда». Как, по вашим ощущениям, принимают спектакль? Для на­цио­наль­ного театра ведь необычный выбор.
- Абсолютно обычный выбор. Не правы те, кто говорит, что переводные вещи чужды татарскому театру. Татарский театр рождён самим народом. И в самые ранние годы театра играли Чехова, Горького, Шекспира… Это о чём‑то говорит. Чтобы в этом удостовериться, достаточно открыть книжку Ильтани Иляловой о репертуаре театра Камала на первых страницах.
А что касается «Ричарда», конечно, спектакль не для всех. Но бывают ли спектакли «для всех?» Что это за вещь, которая нравится всем, и хорошо ли, когда всем нравится одно и то же?
Конечно, хочется, чтобы спектакль приняли и у него был свой зритель. На мой взгляд, в спектакле нет ничего сложного, всё просто и понятно. Да, он требует работы ума, просто так сидеть и потреблять не получится.
- Как вы воспринимаете критику и к чьему мнению прислушиваетесь?
- Сказать, что легко воспринимаю критику, будет враньём. Не радует, когда про тебя говорят плохо. Человек так устроен! Но у нас профессиональной критики почти нет. Критики у нас делятся на тех, кто ругает, и тех, кто расхваливает. Это, можно сказать, непрофессиональная критика. А грамотный театроведческий анализ спектакля, исходя из действия, текста, музыки, художественного оформления, с разбором литературного материала в сравнении со сценическим результатом и постановочной историей пьесы не делается.
Есть люди, мнение которых для меня важно. Их оценку я могу принять. Часто бывает: сам чувствую, что в каком‑то месте спектакля что‑то не так, и эти люди указывают мне на мои промахи. С их помощью проверяю, насколько адекватно себя оцениваю. А когда просто кто‑то говорит: это скучно, а это - плохо, да ради бога, пусть говорят.
- Сейчас во всём мире распространена практика приглашать актёров для участия в спектаклях. Не возникает у вас желания пригласить кого‑то со стороны в свои постановки?
- В нашем театре хватает своих талантов!
- На репетициях, чтобы достичь желаемого от актёров, ставите ли вы их в какие‑то неудобные рамки?
- Я не знаю, удобно ли актёрам в тех рамках, в которых они существуют в моих спектаклях (во всех трёх!). Задача режиссёра - вытащить из актёра максимум того, на что он способен, и даже чуть‑чуть больше, чем он мог до этого. Самое главное для режиссёра - умение работать с актёром. Ставить ли его при этом в неудобное положение или нет, но нужно сделать всё для того, чтобы роль у него получилась. К каждому актёру нужен свой подход: помочь, заставить, похвалить, разозлить, чтобы он раскрылся. Поэтому с кем‑то больше работаешь, с кем‑то меньше. Можно что‑то сочинить, разобрать текст, эффект какой‑то придумать, но это не будет стоить и гроша, если нет умения работы с актёром. Не скажу, что я тут мастер. Этому, наверное, нужно учиться всю жизнь.
- Важно ли для вас самому ставить свои пьесы?
- Я всего один спектакль поставил по своей пьесе. Это «Мэхэббэт FM».
- Спектакль «Мэхэббэт» собирает аншлаги. С Эмилем Талиповым, который исполняет в нём главную роль, вы вместе учились на курсе Фарида Бикчантаева. А пьесу писали специально для Эмиля?
- Да, писал специально для Эмиля и своего поколения актёров. Знал, кто какую роль будет исполнять.
- Как возникла мысль написать эту пьесу?
- Театру потребовалась молодёжная комедия. Фарид Рафкатович Бикчантаев предложил: может, поставим твою «Амазонку» (это одна из моих ранних пьес)? Придя домой, я по памяти распределил роли в пьесе, но когда перечитал её, она показалась мне слишком наивной, ведь прошло около десяти лет со времени её написания. Ещё раз встретились с Фаридом Рафкатовичем и сошлись во мнении, что «Амазонка» - всё‑таки не уровень Камаловского театра.
Я вызвался написать новую пьесу и, чтобы не рисковать - порепетировать её вне плана, в свободное время. Фарид Рафкатович дал разрешение. Так началась история с «Мэхэббэт FM».
Говорят, что автор сильно привязан к собственному тексту, но во время репетиций «Мэхэббэт FM» я смотрел на свою пьесу как на чужой текст. В ходе репетиций я много переписывал, актёры много импровизировали, и наиболее удачные шутки вошли в спектакль.
- Случалось ли, что отказывали театру в постановке своей пьесы?
- Я лишь однажды запретил театру поставить свою пьесу. Потому что не соблюли элементарную этику: спектакль был уже почти готов, а меня даже не поставили в известность. Было тяжело и больно это делать, но у меня же обязательства перед другими театрами, которым я дал свою пьесу. Существует ведь право первой постановки.
Для меня не имеет значения, народный или профессиональный театр просит у меня пьесы. Я никому не отказываю, отправляю пьесы всем, кого они заинтересуют.
- Когда режиссёры ставят вашу пьесу, советуются с вами?
- По‑разному бывает, но я не очень люблю советовать. В пьесе же всё уже написано, делайте, пожалуйста. Режиссёрам позволено сокращать, менять реплики местами.
Иногда режиссёры просят переписать пьесу. Я не люблю это делать, у меня не получается. По моему мнению, пьеса мне удаётся только в первоначальном варианте, как выдох. По мелочам подправить, конечно, можно.
- Пишете ли вы лирику?
- Писал, но это не были стихотворения в обычном понимании слова. Мысль у меня не вмещается в несколько слов в строчке. Не поэт я, увы!
- А как с прозой?
- Раньше писал. За последний год написал рассказов десять, и почему‑то на русском. Однако большую прозу никогда не писал. Нет времени проверять, смогу ли? Если только этим заниматься, то пьесы придётся забросить.
- Написание пьес занимает большую часть вашего времени?
- Раньше на это уходило процентов семьдесят моего времени. Сейчас же столько занимают режиссура и преподавание. После «Мэхэббэт» я написал один киносценарий - и больше ничего. Тяжело совмещать, чем‑то приходится жертвовать. Может, действительно стоит отдохнуть от драматургии?
- Получается, вы уже около двух лет не пишете пьес. Для вас это катастрофа?
- Пусть не радуются, это не кризис! У меня, слава Всевышнему, много чего начато. Просто руки не доходят. Причём, если я не пишу пьес, то считаю, что абсолютно ничем не занимаюсь. Ощущаю себя бездельником, бездарностью, ни на что не способным человеком, при этом неважно, чем другим я занят.
- Самоедством любите заниматься?
- Обязательно занимаюсь. Меня жена защищает от самого себя. Я не знаю, что бы со мною было, если бы не Резеда.
- Не так давно спектакль «Запоздалое лето», поставленный по вашей пьесе, показывали в вашей родной деревне Карасу. Расскажите об этом событии.
- В деревне Карасу по президентской программе построили клуб, там мы и играли наш спектакль. Нас очень хорошо встретили. Мы посетили музей Хасана Туфана, затем я привёз актёров к себе в гости. Посмотреть спектакль приезжали из соседних деревень, из районов, городов, даже из Казани. Зал был полон, не смог вместить всех желающих. Мужчины смотрели спектакль, стоя в фойе, из‑за двери. В районе был праздник, приехали его руководители. Такое внимание и тёплый приём, конечно, были очень приятны.
- В пьесе много смешных моментов, но в то же время она очень душевная, с глубоким смыслом. Как возникла идея написать эту пьесу?
- Пьеса была написана на юбилей Наили Хакимовны Гараевой. Можно сказать, на заказ. Однако всё совпало: и заказ, и желание написать, и сюжет к тому времени у меня уже был готов. Я писал эту пьесу специально для актёров старшего поколения.
- На заказ часто пишете?
- Бывает.
- Труднее работается?
- По‑разному. Иногда легче, иногда тяжелее. «Запоздалое лето» писал летом 2010 года, все наверняка помнят, какая жуткая жара стояла. Довольно быстро получился первый акт, а вот второй дался мучительно. Целыми днями сидел перед монитором компьютера, не написав ни строчки. Решил, поеду в деревню, может, там смогу что‑то придумать. Но там история повторилась. Вернулся в Казань, жара немного спала, температура упала градусов на десять, и за три‑четыре дня удалось дописать пьесу. Думал, что не буду успевать записывать после того, как процесс пошёл.
- Какие пьесы ставить легче - свои или чужие? В чём разница в постановке своей и чужой пьесы?
- Я поставил пять пьес, из них только одна моя. Поэтому сказать, какие пьесы ставить легче, по такому маленькому опыту не могу. Свою пьесу всегда можно переписать. Сложнее то, что в своей пьесе у меня нет права выдавать плохие места за хорошие. В чужих же пьесах можно без зазрения совести доказывать, что пьеса гениальна.
- У вас не только режиссёрское, но и актёрское образование. Не подмывает выйти на сцену?
- Не скажу, что я испытывал приятные ощущения на сцене, играя в спектаклях. К сожалению, не пришлось. Несколько раз во время учёбы, когда ставили этюды и что‑то получалось, испытывал радость. Но в основном это была мука страшная, и я не могу точно сказать, почему.
Несомненно, актёр во мне сидит, и моя любовь к актёрам, наверное, из‑за того, что они владеют этой профессией, а я не совсем. И смотрю я на них с белой завистью.
- А ко­гда смотрите на игру актёров, не бывает ли такого, что думаете: а я бы по‑другому сыграл?
- Это у всех актёров бывает. Причём думаю, что сыграл бы лучше, хуже бы точно не сыграл. Не зарекаюсь, может, когда‑нибудь ещё и выйду на сцену играть, ведь я получил хорошее актёрское образование. Моим мастером в университете был Фарид Бикчантаев. Фарид Рафкатович на режиссёрском факультете ГИТИСа учился у Марии Осиповны Кнебель, а она, в свою очередь, постигала азы профессии у самого Станиславского. Так что считаю себя правнуком Станиславского. (Улыбается.)
- А читать любите?
- Да, я бы ничего не делал, только лежал и читал. Всё читаю: драматургию, прозу, поэзию.
- Любимый драматург?
- Будет нечестно назвать одного, их много. И я вас не удивлю оригинальным списком. Люблю Шекспира, О'Нила, Ануя, Макдонаха, Тинчурина…
- Вы преподаёте студентам мастерской Фарида Бикчантаева. Ставите ли спектакли студентам?
- На курсе, который уже выпустился, ставил. А нынешние ребята ещё только на втором курсе. Надеюсь, когда дойдёт дело до дипломных спектаклей, Фарид Рафкатович, я и два студента‑режиссёра что‑то поставим.
- Что вам даёт преподавание, работа со студентами?
- Когда кого‑то учишь, сам учишься. Это аксиома. Помогает держаться в форме.
Я вроде ещё не старик, в прошлом выпуске самый старший студент был на год младше меня. Мои се­го­дняшние студенты младше меня уже на десять лет, и эта разница ощутима. Они абсолютно другие. Не такие, как моё поколение, не хуже или лучше, просто другие. Студенты помогают лучше понимать новое поколение, заряжают своей энергетикой, чистотой.
- Нужно ли что‑то менять в театральном образовании?
- Конечно, фундамент - Станиславский, Михаил Чехов. Придерживемся их игровой школы, школы переживания. Но театральное образование постоянно меняется. Как и сам театр, оно вбирает в себя всё новое и интересное, что появляется в культуре. А иногда и наоборот, само привносит в театральный процесс что‑то свежее.
- Подходят ли к вам зрители поделиться впечатлениями от пьес, спектаклей?
- Нет, не подходят. Возможно, меня мало кто знает или же стесняются подойти. Зрителям важнее актёры, они более публичны и узнаваемы. Может, я ошибаюсь. Мне иногда пишут благодарности в соцсетях, задают вопросы, какие‑то пьесы просят. Иногда даже не моего сочинения. Я же в театре работаю, значит, у меня в арсенале имеются пьесы всех автров. (Улыбается.) У меня есть и чужие, и их иногда отправляю.
- Вам проще писать на русском или на татарском языке?
- На татарском.
- Думаете на татарском?
- Сейчас уже не знаю, по ситуации. Когда пишу, наверное, на татарском. Когда занятия веду, то на русском, ведь вся теоретическая часть написана на русском, терминов на татарском языке нет. Но, если даже и на русском, всё равно с татарским акцентом!
- Есть ли какая‑то пьеса, которую хотите поставить?
- Конечно же, есть, целый КамАЗ, я ведь начинающий режиссёр!
Фото из архива театра

Следите за самым важным и интересным в Telegram-каналеТатмедиа

Нет комментариев