Логотип Казань Журнал

Видео дня

Показать ещё ➜

ЧЕЛОВЕК В ИСКУССТВЕ

"На оперу кассу сломали..."

Журнал "Казань", № 2, 2014 Тридцать второй раз на сцене Татарского государственного академического театра имени Мусы Джалиля прошёл Международный оперный фестиваль, посвящённый Фёдору Ивановичу Шаляпину. Билеты на него были распроданы ещё за два месяца до начала, а в афишу вошли шедевры жанра. Если в минувшем году форум прошёл под знаком...

Журнал "Казань", № 2, 2014

Тридцать второй раз на сцене Татарского государственного академического театра имени Мусы Джалиля прошёл Международный оперный фестиваль, посвящённый Фёдору Ивановичу Шаляпину. Билеты на него были распроданы ещё за два месяца до начала, а в афишу вошли шедевры жанра.

Если в минувшем году форум прошёл под знаком 140‑летия со дня рождения Фёдора Ивановича, то нынче он был приурочен к 140‑летию появления оперы в Казани.

Сцены из истории «казанского бельканто»

Началом истории оперы в Казани считается год 1874‑й, когда в нашем городе на сцене театра знаменитого антрепренёра Медведева была полностью поставлена «Жизнь за царя» Михаила Ивановича Глинки. Премьера состоялась 26 августа и сопровождалась невиданным ажиотажем: накануне у билетных касс случались потасовки, а в дальнейшем поклонники, желавшие попасть на спектакли, записывались «в очередь» далеко загодя. Успех оперы среди казанцев был феноменальным! В своих воспоминаниях Медведев писал: «В Казани на драму- ноль внимания, оперетка - скандал, а на оперу кассу сломали - так рвались за билетами…».

Оно, на самом деле, и не удивительно. Потому как задолго до официально признанной даты появления в Казани оперы жанр здесь в той или иной форме существовал и даже процветал. Известный казанский историк музыки Георгий Кантор писал в своей книге о том, что предтечей музыкального театра в нашем городе можно считать возникшие в конце XVII века и представлявшиеся при кафедральном соборе накануне недели святых отцов 17 декабря «Пещные действа». На протяжении столетия эти представления были очень популярны среди горожан,собиравшихся наблюдать за вокализированными диалогами ветхозаветных отроков, которые сопровождались всевозможными внешними эффектами с участием ангелов и пылающих печей.

Свою лепту в историю развития в Казани театра вообще, и оперы в частности, внесли также преподаватели и воспитанники открывшейся в 1759 году Первой мужской гимназии, выпустившей немало достойных сынов Отечества. Именно в её стенах под началом первого директора Михаила Ивановича Верёвкина зародилась традиция светских театральных представлений, насыщенных в том числе и музыкальными номерами. Многие из них носили официозный характер. Оды и панегирики прославляли царствующих императриц, вначале Елизавету, затем - Екатерину II. Последняя в свою очередь после посещения в 1767 году Казани выразила губернатору Квашнину‑Самаркину настоятельное пожелание о «поддержке гимназического театра, возобновлении в нём спектаклей и всяческом приобщении к этому делу местного дворянства»… К сожалению, этому отнюдь не способствовала разыгравшаяся в скором времени на Руси пугачёвщина, во время которой музы надолго притихли. И только в 1791 году театральная жизнь Казани оживилась вновь. Прибывший из Петербурга придворный актёр Бобровский открыл здесь «Казанский вольный театр», что стало началом общедоступного театра в нашем городе. Его актёры выступали как в драматических, так и в оперных спектаклях, для постановки которых в штате существовал «оркестр музыки» под началом первого капельмейстера Павла Ивановича Протопопова.

С 1803 года на авансцену театральной жизни Казани выходит фигура Павла Петровича Есипова, владельца крепостного театра. Его труппа прославилась ещё тем, что выступала на балу в доме губернатора Баратаева во время визита в Казань в 1798 году императора Павла I. В репертуаре есиповского театра значилась и опера‑пастораль Миртина‑и‑Солера «Редкая вещь», которую артисты разыгрывали после обеда перед гостями хозяина в его поместье Юматово. Горячими поклонниками таланта крепостных вскоре стали студенты открывшегося в 1804 году Казанского императорского университета. «Звёздами» труппы были сёстры Марфа и Фёкла Аникеевы, о последней из которых оставил воспоминания Сергей Аксаков. Есиповым было выстроено здание театра - деревянное, на каменном фундаменте, аккурат на месте нынешнего театра имени Мусы Джалиля. Там шли и драматические, и оперные спектакли. Но, несмотря на популярность у публики, в 1814 году театр был продан по причине разорения своего хозяина. Сам Есипов вскоре умер, а в 1815 году деревянное здание сгорело.

Оперное дело в Казани то и дело подхватывали предприимчивые и преданные поклонники музыкальной сцены. В тридцатые годы XIX столетия среди них выделяется имя антрепренёра Петра Алексеевича Соколова. Быстро уловив пристрастие казанской публики к роскошным зрелищам (приверженность чему наблюдается и сегодня), он выписывал для оформления спектаклей декораторов аж из Первопрестольной! Сам он был необыкновенно одарён сценически - в своём же театре служил режиссёром, актёром и певцом. Прочих «коллег» артистов выкупал по всем крепостным театрам, проводя своеобразные «кастинги». Примадонну Евдокию Алексеевну Иванову, к примеру, привёз из имения Тургеневых, Спасского‑Лутовиново. Спектакли соколовского театра шли в специально выстроенном в 1833 году каменном здании, полностью уничтоженном очередным «бичом Божьим» - грандиозным пожаром 1842 года…

Следующий оперный бум в Казани связан с деятельностью заядлого театрала помещика М. М. Дмитриева, который стал исправно поставлять публике певцов с самой родины бельканто, солнечной Италии. Спектакли труппы проходили в здании зимнего театра на Арском поле, выстроенном ранее купцом Зуриным. В афише 1865 года значится немало «золотых» оперных названий - «Травиата», «Риголетто», «Трубадур» Джузеппе Верди, «Любовный напиток» Гаэтано Доницетти, «Сомнамбула» Беллини, «Севильский цирюльник» Россини. Но спустя сезон после открытия театр Дмитриева постигла печальная участь его предшественников - тот же «бич Божий»…

И, наконец, постоянные оперные спектакли начались в Казани с появлением известного во всём Поволжье антрепренёра Петра Михайловича Медведева. Деятельность именитого театрала охватывала расстояние от Казани до Саратова, в труппу входило около ста артистов. После громкой премьеры в Казани «Жизни за царя» Медведев и его подопечные стали безусловными фаворитами публики. Показательно то, какую поддержку горожане оказали своим кумирам после грандиозного пожара, который в декабре 1874 года уничтожил всё внутреннее убранство и имущество театра. Поклонники сразу же организовали благотворительные спектакли и подписки в поддержку погорельцев, и к осени 1875 года театр был отремонтирован. С антрепризой Медведева связан и первый выход на сцену в качестве статиста в 1884 году Фёдора Шаляпина. Оперный репертуар театра Медведева включал целый ряд названий - «Аскольдову могилу» Верстовского, «Фауст» Гуно, «Русалку» Даргомыжского, в числе премьер прозвучала «Руслан и Людмила» Глинки. Казань же с тех пор справедливо обрела славу одного из центров оперного искусства царской России до самого заката её существования.

Забытый портрет. Александр Литвинов

«Второе» официальное рождение оперы в Казани случилось в июне 1939 года, когда постановкой жигановского «Качкына» открылся Татарский государственный оперный театр. Постановление о его создании вышло ещё в 1934‑м, а незадолго до этого, 4 ноября 1933 года, правительство Татарии постановило организовать при Московской консерватории Татарскую оперную студию - кузницу национальных кадров.

Между тем на протяжении полутора десятка лет до перечисленных известных событий музыкально‑театральная жизнь Казани не останавливалась. Об одной из её значимых фигур рассказала заслуженный деятель искусств Татарстана, заведующая музеем театра оперы и балета имени Джалиля Рамзия Идиатулловна Такташ. Её можно смело назвать представительницей редкой сегодня породы хранителей той истории, что порой остаётся за пределами хрестоматий. Речь в этой главе пойдёт об Александре Александровиче Литвинове, дирижёре, скрипаче и педагоге. Сегодня практически не сохранилось ни одного портрета этого замечательного человека и музыканта, которому было суждено стать приемником музыкальных традиций дореволюционной Казани и передать их потомкам.

В 1921 году газета «Известия» написала о том, что застывшая в последние годы музыкальная жизнь города начинает оживать - сюда прибывает один из выдающихся русских симфонических дирижёров. Действительно, Литвинов принадлежал поколению титанов. В ближайший круг музыканта входили многие великие современники - композиторы Чайковский и Рубинштейн, певцы Шаляпин и Собинов, писатель Лев Толстой, с которым наш герой встречался в Ясной Поляне и получил из рук гения книгу «Детство. Отрочество. Юность» с дарственной. Примечательно, что знаменитая трилогия написана авторам по впечатлениям казанской юности, и именно с Казанью было связано последнее десятилетие жизни Литвинова…

Родился он в Москве в 1861 году в семье небогатого купца, с ранних лет демонстрировал незаурядный музыкальный талант, что позволило ему быть принятым в двена­дцатилетнем возрасте в число студентов Московской консерватории. Его педагогами по классу скрипки были корифеи смычка Лауб и Гржимали, основатели прославившейся на весь мир русской скрипичной школы. Одарённого ученика поддерживали именными стипендиями сами Николай Григорьевич Рубинштейн и Пётр Ильич Чайковский. Консерваторию в Москве Литвинов окончил с малой серебряной медалью, после чего отправился в Петербург совершенствоваться к профессору Леопольду Ауэру. Выдержав конкурс на место первого скрипача Большого императорского театра, он занял место… «солиста балета»: во время исполнения соло было принято вставать с места и выходить на эстраду. Для скрипача такая должность была и остаётся знаком высочайшего престижа и профессионального мастерства.

Под впечатлением музыки Чайковского Литвинов вскоре увлёкся дирижированием, в чём изрядно преуспел. Авторитетное издание начала прошлого века «Русская музыкальная газета» причисляла его к ряду первоклассных маэстро. В этом качестве он давал концерты по всей России и обрёл славу не только исполнителя, но и просветителя, а также значимого музыкально‑общественного деятеля.

Путь Литвинова в Казань лежал через Нижний Новгород, где после революции 1917 года он работал директором консерватории и занимал пост Нижегородского музыкального округа. По прибытии в наш город его назначают заведующим музыкальной секцией по художественному образованию, а также заведующим двухступенчатой государственной музыкальной школой. Вскоре в 1922 году в Казани был открыт Восточный музыкальный техникум, директором которого стал Александр Александрович. Талантливый во всех ипостасях, педагогическую работу он совмещал с дирижированием, управляя оркестрами Татамузо (Музыкальное общество Татарской республики) и Посредрабиса (Посредническое бюро работников искусств), которые исполняли и оперные спектакли - «Аиду» Верди, «Русалку» Даргомыжского, «Снегурочку» Римского‑Корсакова и многие другие.

Литвинов стал пионером многих начинаний татарского музыкального профессионального искусства. Именно под его художественным руководством в 1925 году была поставлена первая татарская опера «Сания» Альмухаметова, Габяши и Виноградова. Событие имело столь широкий резонанс, что им заинтересовался берлинский еженедельник «Iede Woche Musik», из редакции которого Александр Александрович получил запрос на снимки отдельных сцен оперы и её исполнителей. И действительно, их публикация вскоре состоялась! Литвиновым же предпринимались попытки создания первого татарского симфонического оркестра. Концерт коллектива прошёл 22 ноября 1926 года, в нём звучали произведения Моцарта, Гайдна, Глинки. В 1930 году под управлением дирижёра прозвучала вторая татарская опера «Эшче», созданная авторами «Сании».

Талантливый музыкант стал наставником целого поколения самородков татарской музыки. Высокой породы исполнитель, он терпеливо и чутко шлифовал талант своих подопечных. Его учениками были первый профессиональный татарский скрипач Загидулла Хабибуллин, дирижёр Хасби Фазлуллин. Говорят, что именно под руководством Литвинова избавлялся от «капельмейстерской» манеры дирижирования молодой Салих Сайдашев…

Ушёл из жизни музыкант в 1933 году, с партитурой симфонии Глазунова в руках, которой готовился дирижировать. Ранее, в 1926‑м, ему (первому в республике!) было присвоено звание «Заслуженный артист».

Брызги шампанского

Нынешний фестиваль традиционно открылся премьерной постановкой. На сей раз публику угощали «шампанского бутылкой» от знаменитого «пезарского лебедя» Россини. Речь, конечно же, о «Севильском цирюльнике». Сравнение истории Фигаро с игристым напитком принадлежит, как вы помните, перу Пушкина. И не имеет значения, что его герой Сальери вёл речь не о сочинении своего итальянского коллеги по цеху, который к тому же родился несколькими десятилетиями позже, а о комедии Бомарше «Женитьба Фигаро». Да и она - на самом деле является уже продолжением «Севильского цирюльника», первой части трилогии французского комедиографа. Но всё это, в конце концов, неважно, потому что опера Россини, как показала история, давно превзошла по популярности и литературную основу, и более ранние музыкальные версии похождений пройдохи‑брадобрея, которых было немало.

Бешеная популярность оперы рано или поздно вызовет ощущение «заезженности» у самого преданного поклонника жанра. Факта этого не отрицает и режиссёр‑постановщик спектакля петербуржец Юрий Александров. К слову, премьера прошлогоднего Шаляпинского фестиваля «Аида» Джузеппе Верди - плод его же трудов. Постановка «Севильского цирюльника» для Александрова стала творческим дебютом - за тридцать пять лет работы это его первая попытка интерпретации «хита». Предваряя премьеру, режиссёр часто сравнивал своё детище с «театральным ящиком Пандорры», откуда он извлекает всевозможные вариации видения образов спектакля за всю 200‑летнюю историю его существования. Перед зрителем на сцене разворачивается ажурная кубическая конструкция с характерными элементами южной архитектуры - коваными решётками, лестницами, перилами и балкончиками. В соответствии с сюжетом массовка мгновенно достаёт необходимый элемент декорации - старинный клавесин, банкетку, бюро. В центре конструкции внимание привлекает корпус статуи Венеры Милосской, и над ним же возвышается… пальма, что изрядно напоминает декорации особняков героев латиноамериканских мыльных опер.

Эклектичную, по меньшей мере, сценографию спектакля довершает абсолютный «маскарад» костюмов, в которые одеты герои. Розина впервые появляется на сцене в чёрном брючном костюме и цилиндре с хлыстом укротительницы хищников, затем - в китайском платье, граф Альмавива почему‑то одет в костюм мексиканского ковбоя‑гаучо, Фигаро предпочитает ходить в бриджах из «шотландки». Дон Базилио, учитель музыки Розины, предстаёт в одеянии хасида - чёрной «тройке» и фетровой шляпе. Типичный образ довершают пейсы, круглые очки и - ну как же без этого! - скрипичный футляр. Когда Альмавива пытается проникнуть в дом доктора Бартоло и его воспитанницы, своей возлюбленной Розины, под видом пьяного солдата, одет он совсем не милитаристически, а по‑рыцарски куртуазно - на голове его красуется серебряный шлем с пером, сам он - верхом на «цирковом» коне. Прибывший на зов Бартоло батальон солдат облачён в одежду гвардейцев кардинала Ришелье. Чем‑то спектакль напоминает театральные капустники знаменитых вахтанговцев - вспомним «Принцессу Турандот», некоторые «перегибы» уводят порой в сторону телевизионного КВНа и «Комеди‑клаба».

Стремление режиссёра осовременить постановку - само по себе неплохо, дерзость и фантазийность - также вполне коррелируются с жанром оперы‑«буффа». Но, судя по реакции зрителей в антракте и после спектакля, не все идеи Александрова оказались «читаемыми». Наверное, это повод подумать о нашем отношении к классике, которая, как ни крути, актуальна без прикрас. А её интерпретация - дело тонкое, это как - «откупорить шампанского бутылку».

При создании материала использованы воспоминания Э. Литвиновой, а также труд Г. Кантора «Музыкальный театр в Казани XIX - начала XX века»

Следите за самым важным и интересным в Telegram-каналеТатмедиа

Нет комментариев