Нас целый город

Но ещё я, конечно, обрадовался самому столпотворению в Казанском театре юного зрителя, нынче отмечающему свой 85-летний юбилей. Любой театр мечтает об аншлаге, и ТЮЗ не исключение. Даже аншлаг здесь называется необычно - «столп от варенья», то есть, это дети так его назвали, может, сами тюзовцы ещё и не знают? Я пришёл на спектакль - первого июня, в День защиты детей. И сегодня в театре много детей, так и должно быть!

Дети самые разные, тут и парочка весёлых негритят с мамой, и дети-колясочники, одна - девочка - на своей инвалидной коляске бегает за мальчишкой, догонялки у них! Ишь! Разные дети, но такие одинаковые и все вместе! Сегодня часть труппы превратилась в аниматоров. Кто-то - переоделся в зайцев и медведей и фотографируется с детьми, кто-то - в одеянии клоуна руководит маленькой

изостудией прямо тут же, в фойе театра, детки рисуют своих мам и персонажей мультиков. Переодетые в зверей актёры, фотографирующиеся чуть поодаль - и не знают, что их уже тоже нарисовали!

В соседнем зале - водят хороводы, играют, а ещё - волшебная «мыльная фея» предлагает всем желающим очутиться внутри огромного пузыря! Сегодня дают спектакль «Как по щучьему велению», понятный детям всех возрастов, начиная с младших, детки болеют за героев, что-то выкрикивают прямо на сцену, радуются, когда Емелины дрова сами идут домой, а у вёдер - вырастают ноги!

Особое искусство - театр для детей, и тут нет готового рецепта на все времена. Да ведь и дети разные, и разговаривать с ребёнком в шесть лет надо по-другому, нежели в двенадцать или шестнадцать. И вот тюзовцев - само название их театра настраивает на этот разговор, на постоянную учёбу: как это - разговаривать с детьми? Вообще желательно ещё и разговаривать так, чтобы и любые взрослые, находящиеся в этот момент в зрительном зале, могли понять что-то и подключиться к разговору.

В театральной жизни, да и жизни вообще всё вместе: и мучительные, но радостные премьеры, и тяжёлый вдохновенный труд актёров и режиссёров, и светлая радость, и глубокое горе, и необходимость играть через «не могу», а когда-то, наконец - получить престижную театральную премию! («Золотая Маска», спектакль «Буря», 1996.) Наш театр был одним из первых в России, получившим эту престижную награду.

Затем долгие годы работы - и вновь успех: спектакль «Розенкранц и Гильденстерн мертвы» - номинант премии «Золотая Маска» в 2003 году.

В 2017 году после долгого перерыва Казанский ТЮЗ - снова номинант престижной всероссийской театральной премии «Золотая Маска». Спектакль «Из глубины…» по письмам Ван Гога номинирован в четырёх номинациях.

После пожара в 1995-м театр переживал тяжёлые времена, и, кажется, до сих пор ещё не до конца преодолел все последствия тех событий. Нет теперь в театре малой сцены, дубового зала, нет даже своего автобуса (а ведь на архивных фотографиях 1950-1960-х годов автобус запечатлён, и даже имя у него было такое симпатичное - «Тамара»). Есть много и других проблем в театре. Зная некоторые спектакли театра, а теперь и поговорив с коллективом - я могу сказать, что полюбил этот театр, вижу, что он - живой, и хочу, чтобы и дальше он жил, и жил лучше. Только при широкой общественной

поддержке и можно это сделать.

Так уже было однажды. В 1934 году ­театр практически закрыли из-за отсутствия финансирования, и только зрители спасли его! Сейчас, слава богу, вопроса о закрытии не стоит, но поддержка зрительская этому театру сейчас нужна, очень нужна, и юбилей - это хороший повод напомнить всем нам, что у нас есть ТЮЗ!

О том, что Казанский ТЮЗ начинался в здании бывшей синагоги, не помнили даже театральные старожилы. Когда мы спросили об этом старейшего актёра театра девяностолетнего Юрия Максимова, он только недоверчиво покачал головой: «Нет, нет! Это какая-то ошибка! Театр все­гда занимал нынешнее помещение - бывшего купеческого клуба! Да я сам нашёл газетную вырезку из «Красной Татарии», где было опубликовано постановление Сов­наркома об открытии театра в 1935 году, и первый спектакль ТЮЗа состоялся 15 сентября этого года».

Так что же? Всё-таки 1935 год? Да вот, оказывается, нет! «А оригинал той вырезки я Благову отдал»,- закончил свою взволнованную речь Юрий Максимов. Благов - тогда заведующий литературной частью Казанского ТЮЗа, а позже и режиссёр-постановщик спектаклей. Благодаря Юрию Алексеевичу в ТЮЗе в своё время появилась малая сцена (позже, увы, пожар её уничтожил). Потом он перешёл в театр имени Качалова и стал, без преувеличения, главным театральным архивариусом Казани, инициатором и создателем музея по этой теме. Именно Юрий Алексеевич восстановил подлинную дату рождения Казанского ТЮЗа - 30 ноября 1932 года.

Сомнений никаких! Цитируем по монографии Юрия Алексеевича Благова: «30 ноября 1932 года в газете «Красная Татария» появилось объявление: «Сегодня в помещении б. Дома еврейской культуры состоится открытие Центрального клуба пионеров. Будет поставлена пьеса «Ровесники» - первая работа вновь созданного театра юного зрителя». День этот - 30 ноября 1932 года - очевидно, и следует считать днём рождения Казанского ТЮЗа».

Это был настоящий театр, живший очень непростой жизнью. Нехватка финансирования - самая болезненная проблема, из-за которой театр к концу 1934 года фактически прекратит своё существование; дефицит профессионально подготовленных кадров - и ещё много проблем сопровождало тот первый театр, но это была именно своя и очень полнокровная жизнь, выходившая порой далеко за границы театрального здания.

Е. А. Иванов - актёр, режиссёр и художник ТЮЗа - в отчёте для «Красной Татарии» в 1933 году сообщал, что театр среди прочего «организовывал выездные спектакли в Раб. Дворце Заречья, где обслужено до 1.500 детей и взрослых. Коллектив ТЮЗа в стенах клуба ведёт занятия по повышению квалификации актёрского состава (техника речи, грим, теа-физ‑тренаж, практика сцены), организует лекции по социологии искусства, чтение детской литературы, поддерживает живую связь с ребятами, втягивая их в самодеятельные худ. кружки».

В 1930 году в Казань приехал передвижной театр «Красный факел», актёром в нём - Александр Цалиевич Бродецкий. Работа в нашем городе так увлекла его, что он решил остаться ещё на сезон. А в 1932-1933 годах на афишах он значится как художественный руководитель ТЮЗа.

Это - первый худрук! Личность в театральном мире не последняя! Про него сказано, что он первый художественный руководитель и главный режиссёр Ачинского театра, далее - Норильского Заполярного театра, позже главреж Канского театра, Тильзит-театра.

Сохранились названия первых спектаклей театра - «Ровесники» и «Винтовка № 492116» по пьесе Александра Крона. Эта самая «Винтовка» - новая, написанная в 1931 году Кроном пьеса, то есть Казанский ТЮЗ открывался репертуаром наисвежайшим!

Казанский ТЮЗ подготовил тогда ещё спектакль «Мамай» по пьесе Нины Ивантер, который игрался на летних площадках городских садов. На афише было объявление: «Вход на спектакль оплачивается сдачей в кассу 1-го мешка за 2-х зрителей»,- театр юного зрителя включался в кампанию по сбору тары для будущего урожая.

И всё же - правильно ли мы считаем? Может, и прав Юрий Александрович Максимов? Ведь тот, первый ТЮЗ закончился в конце 1934 года, денег на него не хватало, и театр местное партийное руководство решило тихо спустить на тормозах. А настоящий-то Казанский ТЮЗ возникает уже в 1935 году, в нынешнем, привычном для всех здании, и делали этот новый ТЮЗ совсем другие люди.

История нового ТЮЗа начинается с взволнованного письма юных зрителей того, прежнего ТЮЗа. Казанские пионеры, школьники, прослышали, что в 1935 году их театр, театр юного зрителя, может и не открыться! И ребята написали письмо в Москву! Итак, зрители открыли театр! И этого зрителя воспитал, сформировал тот первый ТЮЗ из здания на улице Профсоюзной!

В феврале 1935 последовало постановление Совнаркома РСФСР, руководству татарской автономии было предложено восстановить театр! Первым спектаклем Казанского ТЮЗа стала пьеса «Разбойники» Фридриха Шиллера в постановке художественного руководителя А. Ю. Вилинского.

15 сентября 1935 состоялся первый спектакль Казанского ТЮЗа на новом месте, в здании бывшего Купеческого клуба на улице Островского. Молодому театру шли поздравления со всех краёв, а также от ближайших коллег. Первой на приветствии от Казанского Большого драматического театра (будущего Качаловского) стояла подпись его директора, легендарного в казанских кругах Григория Давыдовича Ригорина. Артист ТЮЗа Юрий Максимов, отпраздновавший нынче девяностолетний юбилей, о Ригорине отзывается просто: «отец родной»! Хотя тот не взял молодого артиста в свой театр: «Ну, кого ты здесь будешь играть? У нас все сильные позиции заняты, остались только массовка и эпизоды, а в ТЮЗе - у тебя будут настоящие роли!»

Юрий Максимов в театральную жизнь Казани окунулся в пятнадцать лет, когда мальчишкой пришёл поступать в школу‑студию при Качаловском театре. А экзамен у него принимал сам великий Алексей Денисович Дикий, оказавшийся в те дни в Казани! Шёл 1943 год…

Удивительное дело, беседовать с человеком, помнящим Казань с конца 1930-х годов. «В 1937 году стояла страшная жара, а ощущение было такое, будто вокруг темным-темно… ты ходил по городу, вдоль знакомых домов, соседних подъездов, и знал: вот здесь забрали человека, и здесь… и вот такой-то арестован. Был такой деятель, у него был псевдоним Кречет. Я бывал у него дома, с дочкой дружили.

Потом его арестовали. Заседания суда происходили в здании цирка (старый Казанский цирк братьев Никитиных, недалеко от Чёрного озера.- А.Б.), и мы читали потом стенограммы, полностью публиковавшиеся в газетах - как этот Кречет себя оговаривал, будто бы он готовил покушение на тов. Калинина».

Мы разговаривали с Юрием Александровичем Максимовым о ТЮЗе конца сороковых - шестидесятых годов. О, сколько было тогда прекрасного! Вот главный режиссёр Виктор Васильевич Тан. Он, по словам Максимова, отлично работал с молодёжью, много привлёк именно молодых актёров в театр, сам Юрий Александрович, тогда ему было чуть больше двадцати, играл у Тана всяческих принцев и влюблённых героев, был покорителем сердец молодых поклонниц!

Рассказывал Юрий Александрович о встрече в студии телевидения со знаменитым американским чернокожим певцом и актёром Полем Робсоном в середине 1950‑х. Запись спектаклей на телевидении тогда была редкость, но Михаил Григорьевич Первин - директор ТЮЗа, вот бывают выдающимися не только режиссёры, но и директора! - устроил эту запись! Спектакль играли прямо в телестудии. Записи не было, всё шло в прямой эфир. И вот, отыграли казанцы спектакль, выходят, а навстречу им - Робсон! В свитере, улыбчивый, добродушный, простой человек (так запомнил Максимов). Неисповедимы пути!

На личности директора Михаила Первина тоже стоит остановиться особо. Как позднее наступит в ТЮЗе незабываемая эпоха главрежа Бориса Цейтлина, так 1950-1960-е - по праву можно было бы назвать временем директора Первина! Он не просто занимался хозяйственной частью в театре, он ездил по всей стране, находил талантливых режиссёров и уговаривал их приехать в Казань и поставить здесь свои спектакли. Обещал помочь с реализацией их сокровенных, смелых замыслов, о которых в других театрах нельзя было и думать, пройти все драконовские коридоры худсоветов и Главлита! Первину в Казань удалось пригласить таких талантливых режиссёров, как Натан Басин, Вадим Голиков, Феликс Григорян, Леонид Верзуб... Они ставили в Казани свои знаковые спектакли, делали себе имя, потом - многие из них продолжали карьеру в столичных театрах, оставляя Казани и нашим зрителям свои замечательные постановки.

Юрий Александрович учился в студии при Большом драматическом театре, пришёл в пятнадцать лет, принимавший его великий актёр и режиссёр Алексей Дикий сказал: «Деточка, вы талантливы, вы, безусловно - наш! Но вам ведь всего пятнадцать, а у нас в студии обучение начинается с шестнадцати, вы приходите через годик, и мы вас возьмём безо всяких экзаменов». Театральная школа-студия - мечта, когда-то в ней занималась ещё мама Юрия, выпускница казанской Мариинской гимназии. Преподавание было отменным!

В годы Великой Отечественной студийцы театра ходили по госпиталям, читали стихи, разыгрывали сценки. Руководила этими походами пожилая актриса Мария Николаевна Преображенская. Про неё я уже слышал, когда занимался историей другого знаменитого казанского дома - Чернояровского пассажа, где тоже располагался госпиталь. Она приходила и пела, из всех комнат выходили, выползали к пролёту лестницы раненые, и однажды в одном из них узнала она неожиданно сына! Это была сцена как в кино! Позже он умер от ран, и его оплакивала вся больница. А когда проворовался главврач местной больницы, его погнала буквально палкой по улице та же актриса Преображенская. Она потом ходила в обком несколько дней, и не успокоилась, пока подлеца не уволили.

Похожие истории рассказывали мне и про актрис тюзовских старого поколения, вынесших на плечах все тяготы войны… Вся седая появилась в 1943 году в Казани Анна Михайловна Пешкова, пополнив собой ряды актёров-сталинградцев в ТЮЗе. Это уникальный случай в истории театра: одновременно в труппу пришла целая плеяда, целый сыгранный ансамбль артистов из трёх сталинградских театров.

Актёры-сталинградцы добирались в Казань по-разному, сначала по реке на каких-то баржах, потом пешком. Но самым сложным оказалось возвращение Пешковой. Были плен, побег, прямо как в остросюжетном фильме:

«Эшелон, заполненный рабами из России, пробирался в Германию под постоянной угрозой бомбардировок и партизанских налётов. Во время одной из вынужденных остановок дверь вагона оказалась приоткрытой, а внимание конвоиров отвлёк прогремевший впереди взрыв. Этим обстоятельством и воспользовались пленники. Кубарем скатившись с насыпи, они бросились в близлежащий кустарник и поползли. На их счастье эшелон тронулся, и их не стали искать. Но они оказались на территории, оккупированной немцами. Многие месяцы они пробирались на восток, к своим, ночами, мёрзли и голодали…»

Сталинградцы так и оставались в театре особенной группой - по-особому дисциплинированные, с закалёнными характерами, готовые к бытовым лишениям, при этом пестовали молодых, очень помогали им.

Юрий Максимов пришёл в театр через четыре года после Анны Михайловны Пешковой. Отец привил ему любовь к технике. Собирали радиоприёмники, и не только. Однажды удалось заполучить настоящий кинопроектор! Когда закрывали казанский кинотеатр «Унион», открывшийся заново в 1938 году под названием «Родина», то знакомый киномеханик передал любо­знательному мальчишке Максимову кусок плёнки, и это было первое кино, которое они потом крутили сами, отрывок из тургеневской «Аси», тот самый, где она качается на качелях… Много позже, в конце восьмидесятых, навыки киномеханика пригодились Максимову в ТЮЗе. Режиссёр Алла Полухина ставила тогда спектакль из жизни подростковой женской колонии, по пьесе польского драматурга Януша Гловацкого «Другая жизнь». Для спектакля актёры записали на плёнку кинофрагмент, который потом транслировался на задней стенке за сценой. Единственным человеком в театре, который хорошо разбирался в старой советской кинотехнике и мог правильно запустить плёнку, был Юрий Александрович Максимов.

И вот в 1947 году Юрий Максимов оказался в ТЮЗе. Первые его режиссёры - Сергей Силаев и Дмитрий Дросси, представители старой школы. О Дросси Максимов говорит так: «Дмитрий Андреевич, поскольку сам был не только режиссёром, но и актёром, очень бережно работал, мы с ним вместе как бы выращивали роль». Супружеская пара Дросси - Дембицкая легендарна в театральном мире. В Кирове даже сняли документальный фильм «Старики», посвящённый этой паре. Заслуженная артистка России Людмила Попыванова вспоминала: «Это были аристократы театра, его старая гвардия, осколки ушедшей России. Сколько достоинства, эрудиции, сколько грации в каждом движении! Народные артисты Дросси Дмитрий Андреевич и Дембицкая Феодосия Александровна, их имена занесены в театральную энциклопедию, они шли по коридору, ими невозможно было не любоваться».

Первые роли Максимова - Слуга в «Собаке на сене», Заморский жених в «Аленьком цветочке». Жених - была роль без слов. Его привозили свататься к Настеньке, ждавшей своего любимого. Он молча отсиживал сцену «обеда» и уходил. Максимов, чтобы как-то выделиться, перед уходом вдруг показал публике язык. Это стало его первой актёрской импровизацией и находкой, которую оставили в спектакле…

Юрий Александрович рассказывает, и история театра проносится перед глазами.

- Мы старались делать театр семейный, стремились, чтобы к нам приходили целыми семьями, и после спектакля люди не торопились расходиться, оставались обсуждать! Споры были порой очень серьёзные, засиживались до полуночи! А ещё был школьный актив, ребята собирались в театре по четвергам или по средам, мы их водили по всем цехам, вместе читали произведения. А потом эти же школьники дежурили на спектаклях. И если какой‑нибудь взрослый слишком громко говорил или вызывающе себя вёл - мог подойти школьник и сделать замечание! А ещё мы, актёры, часто ездили по больницам, предприятиям и давали мастер-классы…

Эта традиция не прервалась! Другие актёры рассказывали похожее: «Вот только что отыграли спектакль в детском доме в Дербышках для ребят с ограниченными возможностями». О том же и бутафоры: «Готовим мастер-класс для детишек, научим их морковку делать».

Самым любимым из всех режссёров для Максимова остался Марсель Салимжанов, до перехода в Камаловский театр он отработал несколько сезонов в ТЮЗе!

- У нас с ним взаимопонимание было полнейшее! И именно у него я сыграл свою главную и любимую роль: Карандышева в «Бесприданнице». Не знаю почему, но я с детства хотел его сыграть, с юности!

Действительно, странно на первый взгляд: актёры обычно мечтают сыграть Гамлета или Ромео, а тут - Карандышев! Я не удержался и признался Юрию Александровичу, что именно эту роль сыграл однажды в школьном спектакле, в десятом классе. Но почему всё-таки Карандышев - любимая роль?

- Понимаете, он очень интеллигентный внутри и ранимый, и жаждет туда - наверх, в мир образованных и культурных людей, и очень горд, что такая женщина как Лариса выбрала его! Это стремление войти на равных в высший свет, и чтобы там оценили его ум, его интеллигентность… так трогательно.

Юрий Александрович вдруг начинает читать монолог Дикого из «Грозы» Островского, спектакль в постановке Феликса Григорьяна. Несмотря на свой девяностолетний возраст - текст помнит отлично! («Ведь Дикой-то, на самом деле, не такой человек, каким его часто рисуют, он не ест сырое мясо и гвозди не грызёт, он - почти что герой Достоевского, посмотрите. Он - говел!»)

- И Кабаниху нам Григорьян открыл! Ей же там всего чуть за сорок! Да они все в «Грозе» вовсе не старики, как мы привыкли думать, а довольно молодые люди! И мы стали играть молодых! Кабаниха не злая, она просто страстно желала, чтобы двадцатилетняя молодёжь жила так, как жила она...

Юрий Максимов доработал в театре почти до самого великого и трагического пожара, разделившего историю театра на две части.

Эти слова Михаила Меркушина относятся к тому времени, когда главным художником театра был Рашид Сафиуллин, работавший с самим Андреем Тарковским над фильмом «Сталкер». Когда он ушёл в свободное плавание, так уж получилось, что заплыл не куда-нибудь, а в ТЮЗ. В театре всегда были хорошие художники, настоящие профессионалы (назовём среди них Владимира Никитина, Эрнста Гельмса, Сергея Скоморохова, Булата Ибрагимова, Ленара Гильмутдинова), но время Рашида Сафиуллина - совершенно особенное.

Рубеж семидесятых - восьмидесятых - время «застоя». Сказать новое, свежее в театре было сложно, почти невероятно. В серые времена идеологического прессинга новую эстетику порой мог создавать даже не режиссёр или художественный руководитель, слишком сильно зажатые Главлитом, худсоветами и проверяющими. Главным становился художник. ТЮЗу повезло, оформлял его спектакли тогда философический и космичный ученик Тарковского, напитанный его идеями и эстетикой, при этом совершенно самостоятельный художник.

Для театра юного зрителя спектакли, сделанные при участии Рашида Талгатовича, стали знаковыми. Декорации Сафиуллина здесь до сих пор вспоминают с восхищением.

Спектакль «С любимыми не расставайтесь» - один из ярких примеров сценографии Сафиуллина. Напомню сюжет пьесы Володина. Молодожёны разводятся. С обидой, разочарованием, ревностью. Идёт дотошное разбирательство в суде. Причины этих разрывов разнообразны и причудливы, как это бывает в жизни. Кончается же эта история такой жаждой снова соединить свои жизни, какой не было у героев прежде, когда они вступали в брак.

Михаил Меркушин вспоминает:

«Сцена - белый кабинет. Волшебная коробочка! Каждый раз открывавшаяся зрителю разными гранями. Графика на стенках, а посередине сцены стояли стулья, и все разные. Стулья символизировали характеры, и потом туда входили актёры, и каждый выбирал себе свой стул! И уже здесь начиналась игра, это было потрясающе! Высокий стул - у судьи, у одного - готический, у другого - колченогий, у третьего - венский стул. И всё это играло!

Сцена была закрыта фатой, потом она поднималась к небу, и получался купол… звучала музыка Эдуарда Артемьева (композитора, работавшего на фильмах «Сталкер» и «Солярис»), музыку привезла, кажется, жена Тарковского… И уже казалось: этот суд, который сейчас разводит пары, какой-то нездешний, неземной. А ещё включались вентиляторы, с их помощью раздвигались занавески, и перед нами представал быт обычной старой квартиры, в которой жили молодожёны. Мы видели обои, какие-то зубные щётки, изнанку той жизни, того быта, в который была помещена, а потом разбивалась о рифы лодка их молодой любви… Потом больница. Тусклая лампочка. Апельсины. Такие невыносимые апельсины…».

Множество режиссёров, известных и не очень, задержавшихся надолго либо отработавших считанные сезоны (но иногда именно эти сезоны и оставляли глубокий след в истории театра!), в разное время становились главными режиссёрами.

Для нынешних актёров театра самым первым режиссёром, с которым они успели поработать, и о котором сохранилось в театре немало баек, был Феликс Григорьян. Он был «играющим тренером» - исполнял роли в спектаклях наравне с актёрами. При этом сцены боялся, всегда нервничал перед спектаклем, но педагог в нём перевешивал! Он ведь ещё и вёл курс в театральном училище! «Если я взялся учить актёров, то и сам должен уметь показать, что умею!» И играл так, что критики подчас писали: «лучшим актёром был… режиссёр!»

На репетициях бывал с актёрами строг и требователен. Не раз можно было услышать грозное, раздражительное: «Да вы не секёте!», мог и пепельницу в сердцах швырнуть.

Григорьян - сторонник поэтического театра, высокой ноты искусства, в беседах с актёрами он так говорил об этом: «Язык театра - это язык поэтический, это язык - высокий. Если к нам в зал приходит зритель от котлет и борщей, от станка, наша задача - это безумно сложно сегодня - дать ему толчок, чтобы выйти в поэтику, в поэтическую сферу».

Михаил Меркушин сказал: «Григорьян - рельефный конструктивист».

Все эти титулы вполне заслужил тюзовский долгожитель Леонид Исаакович Верзуб, проработавший в театре режиссёром три года и главным режиссёром добрых тринадцать лет. Верзуб - ученик знаменитой в театральных кругах Марии Иосифовны Кнебель, о которой мог говорить часами. Мария Иосифовна в 1918 году занималась в студии у самого Михаила Чехова.

Леонид Исаакович ставил психологические спектакли: «Свидание в предместье» (по пьесе Александра Вампилова «Старший сын»), «Бойкот» (по пьесе Владимира Железникова, он вышел на несколько лет раньше фильма «Чучело» Ролана Быкова и успешно соперничал с ним за внимание казанского зрителя). Всесоюзное признание получили и были отмечены Министерством культуры СССР как лучшие спектакли для детей и подростков постановки «Пеппи Длинныйчулок» Астрид Линдгрен, «Сын полка» Валентина Катаева. Спектакль «А Воробьёв стекла не выбивал» Юрия Яковлева записало Центральное телевидение.

В актёрах Верзуб видел прежде всего единомышленников, творческие личности. Нынешнее поколение актёров подтверждает: «Верзуб - актёрам доверял».

Рубеж семидесятых - восьмидесятых - один из лучших периодов в истории ТЮЗа. Через несколько лет после Казани Леонид Верзуб обосновался в Австралии. В 2008 году он был назван лучшим драматическим режиссёром в её столице Канберре. Знай наших!

- Я пришёл взорвать этот театр! - заявил новый главный режиссёр Борис Ильич Цейтлин. И его эпоха, длившаяся чуть менее десяти лет, действительно стала взрывом, фейерверком. Да, театр был во многом спорным, не все его принимали, раздавались голоса, что театр Цейтлина - это и не ТЮЗ (недаром при нём он сменил название, став молодёжным), однако все признавали, что Казанский молодёжный театр - явление, и постепенно он вырастает в один из самых интересных театров страны. Театр Цейтлина совпал с периодом гласности и перестройки в стране. Театр авангардный, театр поисков, театр взламывания привычных границ как нельзя лучше соответствовал этому времени!

Цейтлин всё перестроил в театре! Чем был недоволен - убирал без сожаления. Уволил нескольких осветителей, реквизиторов. У него на эти позиции встали артисты: «Только актёр знает, что нужно актёру!» Вихрем пронёсся по всему театру, до всего ему было дело! Он оказался не только хорошим режиссёром-постановщиком, но и директором, и маркетологом. Первым из казанских театров завёл себе зама по экономическим вопросам, выписали специалиста из Орла. Отдельный человек был по рекламе! Михаил Меркушин вспоминал: «У нас впервые стали оставаться какие-то деньги, то есть нам давали зарплату, и её хватало на целый месяц!».

Вместо театра психологического («было такое время «шептательного реализма», как мы это называем, в духе Эфроса) пришёл черёд театра публицистического, острого, одним из ориентиров был московский театр имени Ленинского комсомола Марка Захарова, а казанцы ведь были - того же имени! Поклонники стали величать ТЮЗ «казанским Ленкомом».

Спектакли вызывающие, с необычными темами: «Дракон» Евгения Шварца - антисталинский памфлет, или «Звёзды на утреннем небе» Александра Галина о судьбе выдворенных из Москвы на время проведения Олимпиады летом 1980 года «нежелательных элементов - проституток и диссидентов». Но не забывали и классику. Ставились «Свои люди - сочтёмся» Александра Островского, «Сид» Пьера Корнеля и многое другое.

Цейтлин-режиссёр действовал резко, актёрам от него доставалось. Он работал в тандеме с режиссёрами Юрием Благовым, Валентином Ярюхиным, Рашитом Загидуллиным… Они помогали актёрам входить в роль, разминали их, что называется. Потом - наступало время Цейтлина! Он перехватывал ансамбль и придавал окончательную форму спектаклю, иногда изменяя его до неузнаваемости. «Цейтлин - хирург»,- говорили про него актёры. Иногда он мог убрать из почти готового спектакля целую роль.

Игра царствовала во всех спектаклях Цейтлина, справедливо писал Юрий Алексеевич Благов о театре того времени. Так было и в «Погроме», получившем Государственную премию России, и в брехтовском «Добром человеке из Сычуани», и в знаменитой шекспировской «Буре», игравшейся внутри огромного шатра.

Цейтлин и сам стал бурей для Казанского ТЮЗа. У театра появилось лицо, появился свой зритель. Театр - совпал со временем! И не просто совпал, а стал знаковым, стал одним из флагманов российского театрального движения в целом…

А дальше - случилась катастрофа. Пожар. Ещё раз процитируем Благова: «В ночь на 31 января 1995 года Казанский театр юного зрителя сгорел. Здание, не подвергавшееся капитальному ремонту по крайней мере с 1920-х годов, не отвечало никаким техническим требованиям… Сцена сгорела дотла вместе с декорациями многих спектаклей. При тушении от обилия воды обрушились потолочные перекрытия и плафон зрительного зала. В одну ночь Казань потеряла уникальное архитектурное сооружение».

Цейтлин тогда уже не работал в нашем театре, за несколько месяцев до пожара он и часть труппы перешли в Челябинский ТЮЗ.

Осенью 1996 года оставшаяся часть труппы, приютившаяся в кое-как отмытой от копоти и гари сохранившейся части театра, единогласно избрала своим художественным руководителем народного артиста Республики Татарстан Владимира Ароновича Фейгина. «Я актёр, а не режиссёр, да и по характеру не руководитель. Вот если в силу своих качеств смогу как-то помочь театру - буду счастлив. Я режиссурой занимался очень мало и не собираюсь ставить спектакли. Режиссёр - это профессия, дилетанту здесь делать нечего»,- объяснил свою позицию Фейгин корреспонденту газеты.

Государственный ТЮЗ после работы в здании со столетней историей вдруг оказался странствующей труппой актёров. И именно в это время в театр приходит новая актёрская плеяда, почти целый курс: Алексей Зильбер, Ольга Лейченко, Арсений Курченков, Дмитрий Язов… Вскоре добавляется ещё ряд имён. Посвящение проходит во дворике театра. Актёры начинают ощущать себя настоящими тюзовцами. И теперь - в их руках судьба театра! Молодые продолжили и укрепили традицию театральных капустников, ну, и студенческий опыт помогал легче справляться со сложностями жизни после пожара без собственного полноценного здания.

- Я знал, как все Дворцы культуры устроены,- вспоминает актёр Дмитрий Язов,- мы играли везде! Условия разные, чаще всего: зритель хороший, акустика плохая. В некоторых спектаклях того времени сохранялся почти что студенческий дух, один из них - «Жажда над ручьём» даже поставила наш театральный педагог Татьяна Михайловна Корнишина. Некоторые из спектаклей того времени так и остались в памяти как постановки передвижного периода, а таким как «Продавец дождя» и «Трактирщица» была уготована долгая сценическая жизнь, их мы смогли перетащить на основную сцену после возвращения здания.

Особое братство актёров, всего коллектива помогло тогда продержаться. «У нас ведь первое время даже гримёрка была общая, одна на всех, больше половины помещений ещё ремонтировались, и все мы жили дружно. Старшие - нам советовали, мы с благодарностью принимали, и было единение какое-то. Нынешняя молодёжь воспитывается уже в прагматичные времена, но нам хочется, чтобы эта старая тюзовская традиция не прерывалась».

Наконец-то в 2001 году театру было возвращено здание, хотя и восстановленное лишь частично. Появился и новый главный режиссёр Георгий Цхвирава. Он начал с детских спектаклей (свои версии «Колобка» и «Буратино»), и это имело символическое значение. Возвращался в свои пенаты театр юного зрителя. Потом уже делались спектакли на самый разный возраст, в том числе для взрослых.

Главной фишкой, как модно сейчас выражаться, ТЮЗа времени режиссёра Георгия Цхвиравы стали спектакли интеллектуальные. Зрителям предлагались интересные, подчас запутанные лабиринты смыслов. Самый известный спектакль - «Розенкранц и Гильденстерн мертвы» Тома Стоппарда - номинант премии «Золотая Маска» 2003 года. «Спектакль-кроссворд», как его называли. Зрительские отклики полярные, кто-то уходил, негодуя («Да чтоб я ещё раз на этого «Ризеншнауцера»), а были те, кто не пропускал ни одного спектакля! («Был, например, один такой, он тут в «Сбербанке» работал, важный человек… а ещё на улице стали подходить, узнавали: «О, «Розенкранц и Гильденстерн! Уважуха!» - вспоминает Михаил Меркушин). Один из зрителей написал довольно развёрнутую рецензию на спектакль, закончив так: «С чувством глубокого недоумения и досады встретил неприсуждение «Золотой Маски» за драматический спектакль большой формы «Розенкранцу и Гильденстерну» и Г. Цхвираве за режиссуру».

Цхвирава создавал интеллектуальный театр. Главным его режиссёрским священнодействием были читки, но не простые, а с прицелом. Он любил приговаривать: «Ноги врут», ставил в тупик актёров призывом: «Не играйте!». Про спектакль «Розенкранц и Гильденстерн мертвы» в одном из интервью для радио «Свобода» высказался так:

- У меня есть такая теория - надо очень точно решать пространство времени. Вот в пьесе Стоппарда есть куски из «Гамлета». Значит, в этом материале представлен, по-моему, 1603 год (я могу путать), год написания «Гамлета». А режиссёр с актёрами живёт в 2003 году. Получается, протяжённость пьесы, которую я ставлю, четыреста лет. Это надо выразить. И поэтому мы начинаем использовать радиомикрофоны, бутылки кока-колы. Мы же в ХХ веке. Гамлет ходит в «Найке», «Адидасе». Я не нашёл хороших граффити, а хотел, чтобы ими было всё расписано. Главные герои здесь - Розенкранц и Гильденстерн, а не Гамлет. И это тоже парадокс нашего времени. Они - гении выживания, гении компромисса.

При Цхвираве тюзовцы стали чаще ездить на фестивали, и у себя, например, в 2002 году провели фестиваль «Молодость театральной России».

В 2005 году главным режиссёром театра стал Владимир Борисович Чигишев. Первым спектаклем был «Дикий» по сказке Андерсена «Гадкий Утёнок». Про Чигишева все в один голос говорили: «Он очень всех любил, особенно актёров, восхищался ими!». Многие спектакли в постановке Чигишева: «Очень простая история» Марии Ладо, «Оскар и розовая мама» Эрика-Эммануэля Шмитта, «Здравствуйте, я ваша тётя» Брэндона Томаса, «Остров сокровищ» Роберта Льюиса Стивенсона, «Пигмалион» Бернарда Шоу и другие - до сих пор сохраняются в репертуаре театра, и зритель может их посмотреть. Смерть Чигишева стала потрясением для всех. Театр снова остался без главного.

Когда молодого, но уже заявившего о себе режиссёра, уроженца Набережных Челнов Туфана Рифовича Имамутдинова пригласили в Казанский ТЮЗ поставить спектакль - никто и не думал, что это и есть будущий главный режиссёр. Спектакль «Любовь людей» по мрачной пьесе современного драматурга Дмитрия Богославского для самих актёров, напротив, стал каким-то светлым событием. Казалось бы, беспросветность, что уж тут говорить?.. Но актёры признаются: «Наш спектакль о любви, не только о любви людей, но и Божьей!.. Философский спектакль… в нём - поэзия». «Поэзия» - значит, именно так их настраивал режиссёр! И именно эта метафора, этот код: на фоне беспросветности - ощутить вдруг любовь, и Бога, и поэзию!.. Эта метафора оказалась так близка тюзовцам, пережившим столь многое в своём театре.

После постановки актёры уговаривали Туфана остаться в театре: «Ну, не уезжай!», но он слишком явно ощущал себя свободным художником. «Тогда я стал пытаться через свои связи искать им главрежа,- вспоминает Туфан,- но не получилось…» Потом уже подключилось Министерство культуры Татарстана, и я решился вступить в должность». Вот такая, всамделишная любовь людей!

На спектакле «Любовь людей» сложился и тандем Туфана Рифовича с молодым татарским композитором Эльмиром Низамовым. Ну, и ещё стоит особо сказать о сценографии (сценограф Лилия Имамутдинова, художник по свету Николай Романов).

Уже в этом спектакле видится один из важнейших принципов, одно из направлений творческого поиска режиссёра Туфана Имамутдинова. Это стремление развивать в зрительском чувственном восприятии спектакля некую синестезию как результат синтеза искусств. Синестезия, в переводе с греческого - «одновременное ощущение». В спектаклях Туфана наряду с традиционным театральным действом особую роль начинают играть музыка и движение в пространстве (элементы сценографии, как в спектакле «Любовь людей», живые актёры - в спектакле «Из глубины…»). Музыка и, к примеру, хореография, пластический рисунок - приобретают особое значение, не просто дополняют или украшают основное действо, а становятся самозначимым явлением внутри спектакля.

Тот же принцип (только вместо сценографии тут на первый план выступает пластика, рисунок движущихся тел в технике японского танца буто) реализован и в самом громком спектакле Имамутдинова в Казанском ТЮЗе - «Из глубины» по письмам Ван Гога. Хореограф - москвичка Анна Гарафеева, композитор - всё тот же Эльмир Низамов.

Спектакль этот, столь не похожий на всё, что делали раньше в ТЮЗе, впервые после почти пятнадцатилетнего перерыва принёс театру номинацию на «Золотую Маску», и не одну, а целых четыре. Но посмотрите, какие разные спектакли удостаивались номинаций - цейтлинская «Буря», этакая арлекинская, игровая, умная; интеллектуальный кроссворд, «Розенкранц и Гильденстерн мертвы» Георгия Цхвиравы и кинестетический и медитативный спектакль о Ван Гоге «Из глубины…» Туфана Имамутдинова.

Туфан считает, что современный театр несколько застыл в привычных формах (Станиславский, Брехт, Гротовский), а вот в современной музыке, напротив, идут философские поиски, новые способы взаимодействия со зрителем, поиск иного звучания, каких-то шумов, работа уже не с нотами, а с образами. Режиссёр называет целый ряд влиятельных композиторов ХХ и ХХI веков (от Арнольда Шёнберга и Джона Кейджа до Владимира Мартынова), он хочет привнести в театр эту атмосферу продолжающегося поиска, как философского, так и способов чувственного восприятия, и за этим обращается к опыту других искусств. Пожалуй, не при каком из прежних режиссёров ТЮЗа столь явно не выдвигалась на первый план фигура композитора, и недаром тот же Эльмир Низамов признаётся в интервью: «В общем, мой час настал, когда мне заказали музыку к «Письмам Ван Гога»!

Многое понимаешь лучше после знакомства с личностью режиссёра Имамутдинова. И не только с той «парадной» частью его биографии, о которой легко можно прочесть в анкетах. (Режиссёр Туфан Имамутдинов - лауреат фестивалей «Премьера» в Страсбурге, «Новая классика Европы» в Лодзи. Его спектакли идут в Государственном театре наций в Москве, в Национальном театре города Тыргу-Муреш (Румыния), в Московском академическом театре имени Маяковского.) Это ещё связано с детством Туфана, когда он занимался танцами, музыкой и ходил в кружок, посвящённый национальной культуре, увлекался этникой. Да и театральное образование у него ведь не первое (был ещё институт культуры), в ГИТИСе учился в мастерской Олега Кудряшова, поборника именно музыкального театра. А как-то раз огорошил своих преподавателей, в ответ на вопрос, где бы хотел работать, не назвал привычные Москву или Питер: «В Сибирь хочу!». В разговоре уже со мной вдруг обронил: «Во времена Ивана Грозного Сибирь начиналась в Казани».

А вот самого Туфана я узнал ещё школьником, в 2001 году, тогда меня, студента выпускного курса журфака, отправили педагогом в лагерь, в смену для начинающих журналистов. Там был и Туфан. Одно из заданий, которые я давал тогда ребятам - написать эссе о главной проблеме подростков. Очень интересно, особенно теперь, зная, что Туфан возглавил ТЮЗ, читать его тогдашние размышления. Главной молодёжной проблемой семнадцатилетний Туфан считал патриотизм.

«Мы оказались в стране патриотов-одиночек. Нет того духа единства. Он, может быть, и существует, но только на бумаге и на плёнке. Одиночество каждого из нас усиливается - каждый сам за себя. Вы спросите, почему же эта проблема подростково-молодёжная? Да потому, что взрослые давно уже уяснили для себя, что они такое, и что такое наша страна, а у нас, молодых, такие рассуждения вызывают только головную боль и пессимизм. А ведь так хочется просто любить свою страну!»

Это из того самого сочинения. И весьма характерно, что своим главным спектаклем в ТЮЗе Туфан Имамутдинов до сих пор считает «Войну глазами детей» по пьесе современной немецкой писательницы Рут Винекен, где тема патриотизма также подвергается глубокой, подчас мучительной рефлексии. Спектакль двуязычный, шёл сразу на русском и немецком языках. Помимо артистов труппы в нём были заняты пятнадцать учеников казанской детской музыкальной школы № 4 и пять немецких актёров из Берлина. Пришлось ещё долго состыковывать две различные актёрские школы, нашу, эмоциональную «по Станиславскому», и рациональную. Особый опыт - работа с детьми, но дети-то не простые, из музыкальной школы! Эти - знают, что такое дисциплина. Умеют работать.

Вообще, ТЮЗ привлекает Туфана своей многоохватностью, тем, что здесь можно делать самые разные спектакли, для самой разной аудитории, от совсем маленьких детишек до взрослых. Он и делает разные спектакли. От классического большого вечернего спектакля «Страсти по Семёну Семёновичу» (по пьесе «Самоубийца» Николая Эрдмана) до спектакля-вербатима, первого в истории театра, «Капитан дальнего плавания». Вербатим - спектакль, собирающийся из реальных историй, добытых чаще всего самими актёрами путём интервью и превращённых ими в свои монологи, позже смонтированные режиссёром в спектакль. Тюзовский вербатим - о проблемах женщин и состоянии семьи в ХХI веке, я писал на него подробную рецензию. Её легко найти в Интернете. Меня спектакль тронул. Интересно, что толчком к спектаклю послужила книга современного философа Элвина Тоффлера «Третья волна».

Туфан - приверженец философского театра, это видно даже на примере его детских спектаклей («Маленький принц» Антуана де Сент-Экзюпери, «Джельсомино в Стране лжецов» Джанни Родари), и он в поиске, конечно. Ищет себя в тюзовском пространстве. Способы выражения своего сокровенного, где и философия, и всматривание глубинное в таинства зрительского восприятия, и познавание Родины и родного, народного, национального… И как эти способы совместить с задачами классического ТЮЗа, и совместимы ли они? Мнения приходилось слышать до ожесточённости разные. Но очевидно: Туфан - настоящий художник и мыслитель, и дорога его не проста, она требует усилий, не только от самого режиссёра, но и от актёров, и от зрителей. Но на ней, этой дороге, возможны настоящие прорывы!

ТЮЗу не привыкать идти сложной дорогой, недаром он считался в своё время самым интеллектуальным театром Казани. И Туфан Имамутдинов продолжает тюзовскую традицию спектаклей, над которыми надо думать. Такому театру, чтобы он выжил, необходим свой, преданный зритель. Он в городе есть. Но не все эти люди ещё пришли в ТЮЗ. И если вы по этому очерку поняли, что этот театр может быть вашим, знайте: вы нужны ТЮЗу, вас здесь ждут!

Актёры! Разных поколений. Я не застал уже, увы, знаменитых «сталинградцев», бывших в театре на правах старших, но прививших особый демократизм актёрам ТЮЗа. Почти все тут называли друг друга по имени. Или даже так: Борис Залманович Роскин был «Борис Замыч», а артист Глушков - «Сеич», потому что Алексеевич. Володя Фейгин, Саша Калаганов, и неважно, у кого какие звания есть! «Мария Олеговна… ой, Маша! Маша! Прости!» - извинялись даже! И только Нина Ивановна Калаганова осталась Ниной Ивановной, обижалась даже: «Миша, ну почему Калаганов у вас - Сашка, а я - Нина Ивановна?»

- Э, нет,- отвечал Меркушин.- Вы, когда пришли знакомиться, как назвались? Ниной Ивановной! Вот и оставайтесь Ниной Ивановной!

Все эти люди, которых мы тут назвали как-то по-свойски и запросто - имеют звания, за каждым - целая судьба, эпоха, про многих написаны большие очерки. Вот Борис Роскин. Прожил восемьдесят шесть лет. Был живым символом театра. Последний из тюзовских «сталинградцев». В войну - участник фронтовых актёрских бригад. Сколько ролей переиграл! А когда он покинул сцену, руководство театра предложило пенсионеру поработать директором-администратором. И на долгие годы Борис Залманович стал как бы визитной карточкой ТЮЗа, лицом театра, вспоминал Александр Воронин.

Александр Калаганов, трагически погибший, убитый молодыми отморозками. Не казанскими, а в Нижнем Тагиле. В Казани Калаганов был звездой. После роли Бумбараша - его на улице мальчишки узнавали! Нина Калаганова, не только актриса, но и замечательный театральный педагог. Раскроем газету «Аргументы и факты»: «Эта актриса совсем не похожа на чопорную, самовлюблённую приму. Когда у самой близкой подруги Люси Кобзаренко диагностировали неоперабельный рак, Нина Ивановна пришла к ней с раскладушкой и целый год ухаживала за больной. Врач как-то сказала:

«Посмотрите на эту блаженную, она семью бросила, за по­другой ухаживает!». «У меня ведь взрослые все, а она одна»,- спокойно объяснила Калаганова. Ну и, говоря о династии Калагановых, как не сказать о Елене, дочери Нины и Саши. Всегда любуюсь ею в ролях, и не только в спектаклях ТЮЗа, но и в различных проектах и театральных лабораториях.

Много актёров замечательных, про всех не расскажешь, а так хочется. С некоторыми - Михаилом Меркушиным, Александром Купцовым, Гульнарой Мухтаровой, Галиной Юрченко, Дмитрием Язовым, Ильнуром Гарифуллиным, Владиславом Львовым - я поговорил, готовя этот материал. С другими не успел. Жаль, конечно. Ведь какие имена: Елена Ненашева, Роман Ерыгин, Надежда Кочнева, Сергей Мосейко, Василий Фалалеев, Евгений Царьков, Вячеслав Казанцев… ух, пропущу кого-то и обижу ненароком. Давайте так! Зайдите на сайт ТЮЗа, там в рубрике «за кулисами» - перечислены актёры.

Есть их биографии. Поклонимся артистам, хоть так, заочно!

Между прочим, во Владикавказе во время гастролей ТЮЗа в гостиницу детей водили как на экскурсию - посмотреть на «замечательную осетинскую актрису Надежду Кочиеву». Надежда Кочнева - Кочиевой никогда не была, как и осетинкой, но это народ там такой - не просто принял, полюбил, назвал своей! Не стесняйтесь любить артиста! Артисту больше всего и нужна - зрительская любовь!

Вот Галина Юрченко. То, что ей уготовано амплуа травести - играть мальчиков, мальчишей-кибальчишей и буратин, «подозревала» с самого детства, лет с трёх! Когда её звали: «Галка, иди домой!» - отвечала спокойно: «Я не Галка, я Серёжа!» Интересно, что путь её в профессиональный театр начался через театр народный, «Ровесник» в Дербышках. Для спектакля «Оскар и розовая мама», про мальчика, который болен раком, актрисе Галине Юрченко нужно долго настраиваться. Она приходит, долго сидит одна на сцене… Режиссёр Владимир Чигишев почему-то считал, что смертельно больной мальчик не должен улыбаться. Но актриса, первые спектакли, придерживавшаяся режиссёрской линии, потом всё-таки смогла его переубедить… «Он же просто мальчик, почему бы ему не улыбаться!»

Драматично попадал в Казанский ТЮЗ со студенческой скамьи Михаил Меркушин. Всю их группу после выпуска по разнарядке отправляли работать в совсем другой заштатный театр, куда Мише не хотелось, а незадолго до этого к ним в училище приезжали казанские тюзовцы на «смотрины», мальчишку заметили! Решили за него побороться! И успели в самый последний момент заручиться поддержкой министра культуры РСФСР! Этот сюжет Михаил Алексеевич не раз описывал сам, как буквально «в сантиметре от подписи», за секунду до решающего росчерка, отправившего бы Меркушина в Томск, раздался телефонный звонок. Символично, что на одном из первых спектаклей с таким подходящим названием «С любимыми не расставайтесь» он оказался на одной площадке со своей будущей супругой Надеждой Кочневой.

Самая первая любимая роль Гульнары Мухтаровой - Листовка, ещё студенческой поры. «Меня срывают - а я держусь! Товарищи! Вперёд! К борьбе, товарищи!» В театр её привёл не кто-нибудь, а Михаил Афанасьевич Булгаков! Поступала в Казанское училище и на вопросе о булгаковской «Мастер и Маргарите» срезалась. Решила узнать, что же за Булгаков такой. Пошла в библиотеку. «А у нас на эту книгу очередь, оставьте свой телефон, как освободится - мы вас пригласим». Как говорилось в известном киножурнале начала восьмидесятых: «Орешек знаний твёрд, но всё же - мы не привыкли отступать!..» Села, за ночь прочла… и - тут же решила поступать в Саратов, там ведь, наверно, тоже театралка есть! Почему Саратов? Кто бы объяснил! Села в поезд, её провожают! «А что вы за поездом не бежите! Я в кино видела - провожающие всегда бегут, вы, может быть, большую артистку провожаете!». В разговоре с Гульнарой - впервые жалею, что не снимаю видео и не использую даже диктофон. Листовка! Как она есть! «Нас срывают, а я - держусь!» Темпераментная, яркая, жаждущая ролей, «мы играть хотим, понимаете?» Рассказывает, как, даже оказываясь в массовке, пытается придумать что-то для своего персонажа, «химичит» над костюмами вместе с мастерицами пошивочного цеха. Сижу и думаю: про это бы снимать кино! Да в этом ТЮЗе - про многое можно было бы снимать кино.

Владислав Львов - пока что самый молодой актёр, ему ещё даже на сайте не успели страничку завести, но уже настоящий тюзовец. «Мне просто повезло, что я смог сюда попасть»,- говорит и сам радуется. Гримёрку делит со своим мастером по театральному училищу актёром Павлом Густовым. Сам Павел - выпускник той самой студенческой группы, которая пришла в театр именно группой в год после пожара. Но Павла сначала в ТЮЗ не взяли. Искал счастья на стороне, уехал работать в Нижний Тагил. Через четыре месяца вернулся. Сокурсники Павла, обеспокоившись судьбой товарища, отправились делегацией к тогдашнему художественному руководителю ТЮЗа Владимиру Фейгину. Арсений Курченков, Дмитрий Язов, Алексей Калиничев, Алексей Зильбер, Игорь Карапетян, Анна Иванова, Ольга Лейченко сказали: «Там в коридоре сидит наш друг, мы хотим, чтобы он работал с нами…»

Цеховики. Театр - это не только актёры, но и гримёры, и осветители, и пошивочный цех, и бутафоры, декораторы, и ещё множество людей прекрасных профессий.

Бутафор Анна Семёновна Ромашкина пришла в ТЮЗ в 1945-м и проработала на одном месте более шестидесяти пяти лет! В театре и сейчас бутафоры замечательные, думаю, единственные в своём роде. За плечами Риммы Зверевой и Александра Шабаева до ТЮЗа - более десяти лет работы в оперном театре, обслуживание сложнейших спектаклей. Приходилось делать чуть ли ни целые скульптуры, или драконов со светящимися и движущимися головами (Александр ещё и замечательный электрик). А если надо, чтобы из зеркала вылезал человек - что делать? Оказывается, сооружают такое «зеркало» из полосок резины, покрытых серебрянкой, из зрительного зала получается ровно такой эффект!

А сколько всего приходится выдерживать пошивочному цеху! Галина Юрченко вспоминала, как один из её костюмов красили прямо тут же из пульверизатора! А ещё так - сначала роль играет одна актриса, а потом другая... каждый раз перешивать! Вот роль Купчихи в спектакле «Женитьба Бальзаминова» играла Елена Калаганова, но как-то она не могла выходить на сцену по состоянию здоровья. Подходящих актрис не осталось. И тогда… роль Купчихи сыграл Дмитрий Язов! Ему не привыкать! Он в спектакле «Здравствуйте, я ваша тётя» уже сыграл к тому времени главную роль! Ему-то не привыкать, а пошивочному цеху - опять работа!

И вот такие специалисты есть у нас! Хочется им пожелать долгой службы и достойных зарплат, труд их - великий и прекрасный, часто жертвенный, зиждущийся на энтузиазме и большой любви к театру.

Зрители. И всё же главные люди театра - это зрители. Это они, обычные казанские пионеры, буквально спасли театр в 1934-м, написав письмо в Москву «Верните нам ТЮЗ». Это они в шестидесятые устраивали дежурства по театру, семьями чуть не до полуночи обсуждали там спектакли, это они потом дома разыгрывали понравившиеся спектакли. Всё это было!

Знаменитая Чулпан Хаматова была когда-то простым зрителем спектакля «Буря», посмотрев который и влюбившись в актрису Розу Хайруллину, и решила связать свою судьбу с театром: «Мне очень хотелось быть такой же, как она, или, по крайней мере, получать такое наслаждение от сцены, которое, я видела, получает она. В этом смысле, если бы не ТЮЗ в Казани, наверное, я бы не была актрисой. Однажды шла по улице и загадала: увижу сейчас, как из служебного входа ТЮЗа вый­дет Роза Хайруллина, то стану актрисой. И она вышла!..».

Ильнур Гарифуллин, молодой актёр, сыгравший главную роль в спектакле «Из глубины…», в своё время увидел как зритель «Любовь людей» в постановке Туфана Имамутдинова и после этого захотел оказаться в театре.

А иногда зрители ТЮЗа становятся актёрами даже без специального образования. Недавно на сцене ТЮЗа на премьере инклюзивной творческой лаборатории в рамках проекта «Создавая театр» на сцене блистали дети от шести до шестнадцати лет с особенностями развития: здесь поставили эскиз к спектаклю «Чайка по имени Джонатан Ливингстон» по мотивам одноимённой повести-притчи Ричарда Баха.

Зритель! Такой нужный и такой непредсказуемый! Сейчас, в эпоху Интернета и фейсбука, находить отклики зрителей стало легче, чем прежде. Вот лишь некоторые:

Элина Миннулина - Галине Юрченко: Ходила сегодня на спектакль «Оскар и розовая мама», очень понравилось! Особенно как вы играли столько эмоций, не передать словами! Я под большим впечатлением, хотя если честно не очень люблю театры и на этот спектакль попала случайно… я не жалею))) Хотела взять автограф, но не нашла вас(((

Мария Дьякова (о спектакле «Звёзды на утреннем небе»): Это был очень мощный спектакль! Я его очень хорошо помню! С тех пор «Гори, гори, моя звезда» ассоциируется у меня с этим театром, режиссёром и спектаклем. Спасибо за воспоминание!!!

Марина Ильинская (о спектакле «Страсти по Семёну Семёновичу»), маленькая рецензия из пятого ряда)):

- Маша, я тебя... спросить хотел... чо, у нас от обеда ливерной колбасы не осталось? вот такие фразы-выстрелы летят в зрителей; но сначала цыганский хор, яркий как новая шёлковая рубаха, со своим неизменным припевом: «Ай, наннай, наннай, наннэ» с удалью и весельем несёт нас в далёкое прошлое. Трагикомедия-буфф начинается. На сцену-палитру в серенький в пятнах фон коммунальной квартиры щедрой рукой кладутся гуашные краски: к невзрачному человечку, у которого голос сел до шёпота, которому снится ливерная колбаса, и сама жизнь не стоит уже и полкопейки, к нему приходят покупатели его почти мёртвой души, торгуются и толкаются у двери: яркие краски, амбиции, громкие слова, большие деньги, банкет в честь жертвенника-самоубийцы, скороспелая лотерея, на чью мельницу польётся вода посмертной славы...От полных трагического отчаянья монологов Семёна Семёновича (М. Меркушин), до простодушия глухонемого (Н. Зиннатуллин) - большое, потускневшее от времени, зеркало нашей жизни, и цыганский припев всё звенит-звенит...

Этих голосов много, и можно было бы продолжить дальше и дальше. И только вместе с этими вот голосами можно говорить: театр - есть, он состоялся. Давайте же отдадим Казанскому театру юного зрителя наши голоса, станем его юным зрителем в год юбилея! Это наш общий праздник, и нас сегодня много! Целый город!