Свет и тени современного кинематографа

- В марте 2017 года в Москве прой­дёт премьера художественного фильма Алексея Учителя «Матильда», которую намерены показать в Мариинском театре в сопровождении живого оркестра. Это история любви Николая II и бале­рины Матильды Кшесинской, по воле режиссёра превратившаяся в эпическое историческое кино с элементами детек­тива и мистики. Фильма ещё не видел никто, а вокруг него уже разгораются нешуточные страсти. Общественное движение «Царский крест» усмотрело в нём «угрозу национальной безопасно­сти» и ратует за запрет выхода картины на экран, депутат Государственной Думы России Наталья Поклонская сделала депутатские запросы по поводу содер­жания картины… Валерий Иванович, вы как оператор участвовали в съёмках фильма, расскажите, в чём причина та­кой обострённой реакции?

- Я далёк от всей этой шумихи. Работа над картиной ещё идёт, а раздражение не­которых людей вызвал рекламный ролик, который можно посмотреть в Интернете и вынести самостоятельное суждение. А гости и зрители XII Казанского между­народного фестиваля мусульманского кино познакомились с кадрами из фильма на фотовыставке моих работ, сделанных в процессе съёмок. Ни у кого из посети­телей выставки никаких вопросов, за­мечаний и, тем более, возмущения они не вызвали.

Фильм «Матильда» - уникальный про­ект по звёздности занятых в нём артистов, по масштабности съёмок и сложности декораций. Чего стоят только декорации Успенского собора, созданные в цехе бывшего военного завода главным худож­ником‑постановщиком картины Верой Зелинской!

На роль главной героини картины - польской красавицы Матильды Кшесин­ской приглашена польская актриса Ми­халина Ольшанская. В образе Николая II перед зрителями предстанет немецкий театральный актёр Ларс Айдингер, кото­рый имеет поразительное сходство с пер­сонажем. Мать царя - Марию Фёдоровну сыграет хорошо знакомая и любимая многими Ингеборга Дапкунайте. Молодому российскому актёру Данилу Козловскому досталась роль пылкого поклонника Кше­синской офицера Воронцова (это вымыш­ленный исторический персонаж). Не буду перечислять всех - зритель увидит.

На съёмках фильма трудилась высокопрофессиональная команда от операторов до осветителей и гримёров. Все старались работать так, что однажды, отсматривая очередной дубль, режиссёр Алексей Учитель сказал: «Это не кино - это живо­пись!».

- Вы работали с разными режис­сёрами. Но с Алексеем Учителем боль­ше всего - на пяти фильмах: «Кос­мос как предчувствие», «Пленный», «Край», «Восьмёрка», «Матильда». Это ваш выбор?

- Так сложилось. Режиссёр сам при­глашает оператора. Но выбор всегда есть. Алексей Учитель очень профессиональный и творческий человек. Я пришёл к нему в своё время по приглашению, так и рабо­таем одной группой. Довелось участвовать в создании двух картин Сергея Соловьёва очень рад, что творческая судьба свела меня и с такими гигантами российского кино, как Станислав Говорухин, Александр Прошкин. С Александром Анатольевичем мы сняли одну картину - «Чудо». (Фильм рассказывает о не объяснённом наукой факте окаменения комсомолки, совершив­шей святотатство в отношении иконы Николая Чудотворца; случай этот якобы имел под собой реальную основу.- Елена Крайнова.)

- Бывают творческие споры между режиссёром и оператором?

- Для этого нет оснований. Задача оператора - максимально точно передать режиссёрский замысел через визуальный ряд, через картинку. При съёмках пола­гается множество дублей, среди них и те, которые отражают видение оператора и актёра. Режиссёр отсматривает и выби­рает лучший.

- Есть среди фильмов, в создании которых вы участвовали, любимые?

- Все любимые. Они остаются в памя­ти, в сердце, даже (смеётся) - на дисках. Иногда пересматриваю. Вообще в совре­менном российском кинематографе много интересных режиссёров, ярких фильмов. Среди них «Дуэлянт» (режиссёр Алексей Мизгирев), «Ледокол» (режиссёр Нико­лай Хомерики), скоро выйдет на экраны ещё много достойных картин.

- Что вы можете сказать о татар­станском кино?

- Я не приемлю определение «татар­станское кино», или там «башкирское», «удмуртское»… Кино должно быть настоя­щим, интересным, как говорится, широко­му кругу зрителей. В начале девяностых мы снимали игровой фильм «Тень Алангасара» (режиссёр Аркадий Черниенко) по моти­вам повести Кузьмы Куликова «Сэдык», в основе которой лежат удмуртские леген­ды. Это было время высокой инфляции, денег не хватало. Но когда Ролан Быков увидел материал, он взял нас под своё крыло, выделил средства, и мы завершили проект. В результате картина побывала на многих кинофестивалях и была понятна и хорошо принята и в России, и в Венгрии, и… в Африке.

Что касается «татарстанского кино», если уж допустить это определение, то назову фильм «Бибинур»: красивые и продуманные кадры, убедительно созданные образы, сюжет с налётом ска­зочности и мистики которого ставят его в коротком списке татарстанских художественных лент на особое место. Но вот парадокс, картина снята питер­ским режиссёром Юрием Фетингом, а то, что в Санкт‑Петербурге умеют снимать хо­рошее кино, общеизвестно. С названием «татарстанское» «Бибинур» роднит только литературная основа и актёры. (Сценарий написан татарским драматургом Мансу­ром Гилязовым по повестям классика та­тарской литературы Аяза Гилязова «Три аршина земли» и «В пятницу вечером», в фильме снимались артисты татарских театров.- Елена Крайнова.) Я говорю только об игровом кино, так как давно ото­шёл от документалистики и не считаю себя вправе что‑то комментировать.

{gallery}kino{/gallery}

- Валерий Иванович, я могла бы назвать несколько игровых фильмов, снятых татарстанскими режиссёрами, которые были хорошо приняты зрите­лями и отмечены на различных кинофе­стивалях, но соглашусь в том, что карти­ны, подобной вспышке новой звезды, на кинематографическом небосклоне не случилось. И это удивляет, ведь у нас в Татарстане есть почва для развития киноиндустрии. Если представить себе эдакое кинодерево, то его корни - это традиции татарстанской киношколы, ствол и мощные ветви - современные кинодеятели и отраслевые структуры, а новые побеги и листва - молодые режиссёры и операторы, выпускники Казанского государственного института культуры и искусств. Но, как утверждал недавно ушедший из жизни ди­ректор республиканского Киноцентра, почётный кинематографист России, заслуженный работник культуры Та­тарстана Владимир Елисеев, без чётко обозначенного центра ответственности в этом направлении мы далеко не про­двинемся. Вопрос в том, какая структура из ныне действующих возьмёт на себя эти функции.

- Да, нужен лидер. Само по себе наличие большого количества малых сту­дий и фестивалей ещё не даёт качества. Кино - дорогостоящий продукт, его нельзя на коленке сделать. Я люблю пого­ворку: «Сколько в кувшин налито, столько из него и выльется». Прежде всего, нужны материальная база, аппаратура, съёмоч­ные павильоны… Конечно, деньги нужны, хороший полнометражный игровой фильм невозможно снять за два миллиона рублей, требуется в разы больше. Профессионалы нужны, кроме режиссёров, сценаристов и операторов - мощный состав специалистов второго состава: осветители, декораторы, специалисты по спецэффек­там, звукозаписи, костюмам, гриму… В кинопроизводстве участвует очень много людей, и это не случайно. Каждый незаменим, каждый должен выполнить своё, поставив во главу угла сценарий, драматургию. Если все профессионально подошли к этому, то получается хорошее кино - зрелищное, выразительное… Конкурентоспособный продукт, способ­ный занять достойное место на знаковых кинофестивалях и в сердцах зрителей. Для того, чтобы всё это выстроить, нужна воля высшего руководства. Мэр Казани Ильсур Метшин проявляет искренний ин­терес к кино, так что будем надеяться.

- Валерий Иванович, вечной темой искусства, и кино не исключение, оста­ётся человек, а вот технологии меняют­ся. Сегодня в кино пришла компьютер­ная графика. Вы её приемлете?

- С помощью компьютерной графики можно всё нарисовать, скомпоновать, смонтировать и свет поставить… ком­пьютерный. И не надо заморачиваться с организацией масштабных сцен, доби­ваться правдоподобия и художественной реалистичности. Но пока в нашем кине­матографе использование компьютерной графики «шито белыми нитками». Не надо быть профи, чтобы это увидеть. Но Голли­вуд диктует, зритель глотает. Новые по­коления уже привыкли, их устраивает то, что видят на экране - была бы «движуха»! А параджановское кино, сокуровское кино для многих уже скучно. Видел, как встают и выходят из зала на фильме «Трудно быть богом». А ведь эта работа Алексея Герма­на - академия режиссуры и операторско­го мастерства. По‑прежнему непревзой­дённой классикой отечественного кино является фильм Сергея Бондарчука «Война и мир», в котором есть и сложнейшие батальные сцены, и взрывы, и массовка до тысячи человек… Всё это колоссальный труд, талант и искусство! А есть ещё «Де­вять дней одного года» Михаила Ромма и другие потрясающие фильмы, которыми мы гордимся.

- Скучаете по «допотопным» каме­рам и по плёнке?

- Не скучаю, но отдаю должное тому, что было. Фильмы «Размах крыльев» и «Тень Алангасара» снимались «Кон­васом» на плёнке Kodak Pate. «Космос как предчувствие» мы снимали на шестнадцатимиллиметровой плёнке. Но у нас был полив в Париже, специально для нашей картины, с чувствительностью восемьсот единиц. Впервые в Советском Союзе мы использовали такую чувствительную плён­ку. «Тень Алангасара» - один из первых российских фильмов, который вышел в формате Dolby Stereo. И так практиче­ски на каждой картине: где‑то плёнка особая использовалась, где‑то оптиче­ские приборы, фильтры - масса вещей, которых раньше не применяли. Неважно при этом, какая у тебя аппаратура, глав­ное - профессионализм и видение.

Уйдя в цифру, уйдя от киноплёнки, мы что‑то потеряли… Сегодня у многих филь­мов, благодаря современным технологиям, картинка резкая, но нарочито чистая, глян­цевая, гламурная… Так не бывает в жизни. И в настоящем кино не должно быть.

- Многие татарстанские режиссё­ры «выросли» из операторов. У вас нет намерения реализовать себя в режиссу­ре? Тем более, что такой опыт (и успеш­ный!) у вас уже есть. Я говорю о до­кументальных фильмах «Это КамАЗ» (1982), «Мари‑Чодра» (1991) и «Себя жалеть я не умею» (1989). В последнем потрясающие кадры природы, вырази­тельные руки героини, снятые крупным планом, говорят о её судьбе больше, чем она сама.

- С фильмом «Себя жалеть я не умею» так получилось, меня «зацепила» судьба простой женщины из марийской глубинки. Она всю жизнь проработала на тракторе, некогда было думать о себе, строить се­мью… Единственное, что у неё осталось на старости лет - это воспоминания и бе­режно завёрнутые в белую тряпицу самые высокие ордена и медали за героический труд на колхозных полях. Я рассказал историю её жизни языком кино. И всё же я не режиссёр, я - оператор, режиссёр фотографий. Я не лезу в чужую профес­сию, чужие лавры мне не нужны. Зритель видит фильм глазами оператора. Это очень ответственно и очень радостно, когда всё получается, как задумано.

- Всё, что происходит в кино и во­круг него, говорит о том, что разви­тие кинематографа продолжается: что‑то умрёт, что‑то закрепится, по­явится что‑то новое. Будем надеяться, что всё лучшее в российском кинемато­графе останется и как образец высокого киноискусства, и как продукт, востребо­ванный и любимый зрителями. И пере­ дать это молодым поколениям кинема­тографистов ваша задача, как препо­давателя, как оператора, как человека, достигшего высочайшего мастерства в своём деле.

- Путь к операторскому мастерству долог. Мои студенты берут камеру в руки только на третьем курсе (так было и у нас на кинооператорском факультете ВГИКа). Первые два года они работают с фотоап­паратом, учатся композиции, как поста­вить свет… В институте постоянно дей­ствует выставка студенческих фоторабот, которые нередко сравнивают с графикой или живописью. На съёмках фильма свет устанавливается на каждый кадр, и это почти шестьдесят процентов смены. С помощью света вылепливается портрет героя, рождается стиль фильма… Оператор - профессия не только техни­ческая, но и творческая, просто освоить приёмы, чтобы сделать хороший кадр, недостаточно, нужно иметь воображе­ние, фантазию. «Если оператор думает, он придумает»,- говорил мой учитель Борис Волчек. И когда всё сложится - и мастерство, и творчество - зритель становится соучастником происходящего на экране, дышит, переживает, живёт вместе с героями картины, послушно идёт за движением камеры и потоками света. Но опыт словами не передашь. У нас недостаточно световой и съёмочной ап­паратуры, технических приспособлений, куда эту аппаратуру крепить, словом, той самой базы, о которой я говорил. В ны­нешнем году у меня первый выпуск ди­пломников. Среди них есть талантливые ребята, один из которых будет продол­жать учёбу в киношколе Никиты Михал­кова. Как сложится профессиональная судьба других, не знаю. Надеюсь, будут снимать.

После встречи с Валерием Севастьяно­вым я пообщалась с его учениками - буду­щими дипломированными операторами. В их речах мне послышались знакомые интонации… Впрочем, меня это не удиви­ло, ведь «что в кувшин налито, то из него и выльется».

Ильдар Галяутдинов:

«Я хочу связать свою жизнь с большим игровым кино. Скорее всего, мне придётся уехать для того, чтобы набраться опыта, совершенствоваться в профессии. Наде­юсь, что года через два в Татарстане будет сниматься очень хорошее кино».

Алексей Воробьёв:

«Российское кино, безусловно, есть. Мы смотрим фильмы и пытаемся уловить то, что хотелось бы осуществить в будущей работе. Оператор зависим от режиссёра, он должен передать атмосферу, которую тот задумывает, но всё же именно опера­тор - самое главное лицо на съёмочной площадке».

Егор Кашинский:

«Я вижу себя оператором на съёмках игровых фильмов. Понимаю, что начинать придётся сначала на подносе объективов, на подсъёмках… Может быть, дадут каме­ру подержать. Готов на роль подмастерья, чтобы впоследствии стать мастером».

Константин Клюев:

«Я чаще выступаю и как режиссёр, и как сценарист и оператор. Если выбирать профессию - всё же оператор. Фестивали молодёжного кино рассматриваю как ма­неж для начинающих кинематографистов».

Илья Лавров:

«Раньше я занимался фотографией, ри­совал… Кисть заменил камерой. Надеюсь в будущем снять большое кино, которое стало бы в некотором роде отечественной классикой. Как «Возвращение», как «Ду­рак»…».