Логотип Казань Журнал

Видео дня

Показать ещё ➜

ЧЕЛОВЕК В ИСКУССТВЕ

Золотое яблоко Ирниса-абый

Журнал "Казань", № 11, 2012 Сорок пять лет народный татарский хор Казанского университета (теперь федерального) и его бессменный руководитель Ирнис Ахмадуллович Рахимуллин (за плечами которого вот уже семьдесят лет жизни) помогает вечно юному студенчеству находить в себе вокальные таланты и приобщаться к национальной культуре. - Ирнис Ахмадуллович, почему вы посвятили...

Журнал "Казань", № 11, 2012

Сорок пять лет народный татарский хор Казанского университета (теперь федерального) и его бессменный руководитель Ирнис Ахмадуллович Рахимуллин (за плечами которого вот уже семьдесят лет жизни) помогает вечно юному студенчеству находить в себе вокальные таланты и приобщаться к национальной культуре.

- Ирнис Ахмадуллович, почему вы посвятили свою жизнь музыке?

- Скорее всего, музыка сама меня выбрала. Уже в три года я плясал гопак и пел в детском саду «Марш нахимовцев»:

Солнышко светит ясное,
Здравствуй, страна прекрасная!

Это было моё первое выступление.

- Но вы, наверное, увлекались не только музыкой?

- Конечно! В школе собрал детекторный приёмник, «Сменой-2», купленной на заработанные деньги, сделал портрет моего родного бабая. В городском Дворце пионеров, тогда он располагался на улице Жуковского, занимался шахматами, шашками. На сеансе одновременной игры с международным гроссмейстером Рашидом Нежметдиновым добился ничьей! Не мог жить без спорта: волейбол, настольный теннис, бадминтон, акробатика, бильярд, коньки, лыжи, велосипед, плавание... На стометровках всегда был первым.

В четвёртом классе нам стали преподавать французский. Я очень полюбил этот язык, после уроков оставался и разговаривал с учителем a la fransais. По литературе у меня всегда были пятёрки, а за сочинения получал аж пятёрки с плюсом! Выходил к доске и читал перед классом написанное. Получались настоящие спектакли. Однокашники были «на ушах» от восторга.

В старших классах обожал бальные танцы, особенно танго.

- И ещё оставалось время на музыку?

- Да. Я пел соло во Дворце пионеров. У меня был высокий дискант: такой звонкий колокольчик с широким диапазоном (не хуже Робертино Лоретти!). Именно здесь я на­учился многоголосному пению у нашего руководителя хора. Мы давали много концертов. Выступали даже в Раифе в колонии для несовершеннолетних правонарушителей.
Однажды к нам пришли два хормейстера из оперного театра, чтобы набрать в свой детский хор наиболее развитых ребят. Меня сразу взяли. Работал там три года, до седьмого класса. Получал по десять рублей за спектакль. Наш детский хор участвовал в четырёх спектаклях. Когда не хватало первых голосов, меня просили помочь, и я это делал, да ещё помогал и вторым, и третьим голосам. Никогда не сбивался.

Просмотрел и прослушал все балеты и оперы, знал их почти наизусть. Очень нравились драматический тенор Маркова и драматическое сопрано Логиновой, бархатный баритон Апполонова и лирический тенор Насретдинова. Всегда ходил слушать именно их. А вот в балетах музыка не привлекала меня: она для ног!
Представлял себя в будущем только тенором, в «Богеме» пел соло «Мама, я хочу лошадку!» Много лет спустя я вернулся в этот театр и служил ему двадцать семь лет, но не в роли тенора - героя‑лю­бовника, а главным хормейстером и хормейстером.

Когда учился в восьмом классе, заведующая отделением хорового дирижирования музыкального училища Лариса Филипповна Панькина отбирала во Дворце пионеров способных ребят для поступления, я прошёл этот отбор, и меня сразу приняли.

- Чем запомнились годы в училище?

- «Мои университеты» были непростыми. Я не знал ни нот, ни сольфеджио, не играл на музыкальных инструментах. Начал постигать музыкальную грамоту. Приходил в училище к шести утра и уходил в десять часов вечера, ведь дома у меня фортепиано не было. Выучился играть, потом даже частные ученики появились. Учился и уже работал в школах, технических училищах, в татарском хоре Клуба меховщиков, санатории «Казанский», пионерском лагере медработников...

Лариса Филипповна пробудила во мне интерес, а затем и страстную любовь к искусству дирижирования. Она же направила меня в класс вокала к Валентине Андреевне Лазько (потрясающий педагог, воспитавшая целую плеяду таких известных вокалистов страны, как Лариса Башкирова, Алла Фадеичева, Галина Ластовка, Клара Хайрутдинова, Зиля Сунгатуллина, Эдуард Трескин).

В 1960 году был создан музыкальный факультет педагогического института, и Ларису Филипповну пригласили туда деканом. Она попросила своего педагога профессора консерватории Семёна Абрамовича Казачкова взять к себе в класс на­иболее талантливых студентов. Основатель казанской хоровой школы прослушал нас и согласился заниматься с двумя студентами, одним из них был ваш покорный слуга.

Так на третьем курсе музыкального училища я стал учеником самого Казачкова, удивительного мыслителя и педагога. Мне посчастливилось поработать с его студентами-практикантами из консерватории.

По совету Семёна Абрамовича меня взяли хормейстером в хоровую капеллу Дворца имени Ленина. Здесь началось моё творческое сотрудничество с её руководителем Валерием Петровичем Левановым, ещё одним замечательным деятелем хорового искусства страны.

Выпускные экзамены в музыкальном училище сдавали почему-то в трудовых коллективах. Мне пришлось выступать в клубе Маяковского. Дирижировал «Тихую ночь» Брамса со смешанным хором и «Миссисипи» в обработке для мужского хора, получил пять с плюсом и тут же поступил в Казанскую консерваторию.

- Какое впечатление осталось об учёбе в ней?

- Очень нравились концерты нашего хорового класса в школах Казани. Дирижировать ими Семён Абрамович поручал и студентам, а сам беседовал со школьниками, вёл программу. Так дети открывали для себя классику. Мы выступали и в Москве, Таллине.

Семён Абрамович любил «угощать» нас загадками-викторинами. Мы слушали отрывки из симфоний в исполнении знаменитых дирижёров и должны были назвать исполнителей. Конечно, я ошибался, но Тосканини угадывал всегда.

За четверть века рядом с великим педагогом я понял многое, и главное: нельзя чему-то научить, можно лишь научить учиться.
На третьем курсе консерватории доцент Леонид Егорович Усцов принял меня в хоровую капеллу университета для участия в гастролях в Польше. С тех пор я там и работаю.

- А как появилась идея создать в университете татарский хор?

- Мне предложил заняться этим Валерий Петрович Леванов, ставший руководителем капеллы после кончины Усцова. С татарским хором я выступил на своём госэкзамене в консерватории, вместе с ним пели детский школьный хор и хор родного вуза.

- Как вы собрали первых участников хора?

- Сделал объявления в университете. Студенты стали приходить на прослушивание.

Сам я не знал татарского языка, хотя и родился в Казани. Ясли, детский сад, школа - всё ведь было на русском. Пришёл на первое занятие и сказал: «Җәмәгать! - специально выучил это слово.- Уважаемые! Вы будете меня учить татарскому языку, а я вас французскому и русскому».

- Как же тогда появились ваши фирменные распевки на татарском?

- Не сразу, через целый год работы со студентами. Создали вокальный ансамбль. Я предложил назвать его «Сандугач», но ребята сказали, что это слишком затёрто, и назвались «Былбыл» (хотя это то же самое). Татарские соловьи стали вместе отмечать праздники, дни рождения, подарки дарили. На какие деньги? Давали платные концерты в аулах, весь Арский район объездили.

- Татарский хор побывал во многих городах Советского Союза, побеждал в конкурсах…

- Гастролировали от Астрахани до Питера, от Алма-Аты до Риги.
Каждый год выступали на фестивалях, смотрах, участвовали во всесоюзном телевизионном конкурсе «Товарищ Песня». Сейчас в Татарстане появились и свои конкурсы.

- Вы создали бесподобный живой орга`н из человеческих голосов. Это было очень трудно?

- По правде говоря, добиться многоголосия у татар действительно нелегко. Это приходит с опытом. А вкус к многоголосию появляется у хора только после первого удачного концерта. Вот тогда у студентов вырастают крылья.

- А что главное в «школе Ирниса Рахимуллина», о которой так часто говорят ваши ученики?

- «Школа Ирниса Рахимуллина» - это школа любого хорового дирижёра, искренне любящего своё дело.

- Татарский хор - особое явление в татарском мире, драгоценное сокровище мировой культуры…

- Мы поём колыбельную американскую, или неаполитанскую, или классику на татарском языке. Для чего? Чтобы быть понятными в первую очередь своей публике. Это в отличие от обыкновения петь на языке оригинала. А язык музыки интернационален, он не требует перевода. Когда мы выступали в Прибалтике на татарском, после каждого номера зал взрывался аплодисментами. Думаю, нам обязательно надо съездить в Италию на Международный хоровой конкурс в Рива-Дель-Гарда и поучаствовать в нём в номинации «Народное пение».

- В республике несколько татарских хоров, ваш чем-то отличается от других?

- Наличием вкуса и культуры исполнения. А ещё особенность нашего хора в его всегдашней молодости. Таких молодых больше нет.

Ницше утверждал, что культура подобна тоненькой кожуре яблока, прикрывающей раскалённый хаос. Ирнис-абый и его ученики прилежно и самоотверженно сберегают этот такой важный и такой ранимый слой...

Беседовала Гульнара МАНСУРОВА

Татарский хор стал для меня великой школой искусства. В жизни больше не встречал такого музыканта, как Ирнис-абый: превзойти Рахимуллина с его уникальным слухом, тонким знанием татарской хоровой музыки и народных песен, наверное, невозможно.

Халил Салимов
Профессор, доктор филологических наук


Ирнис Рахимуллин очень строг: заставляет повторять задания, пока не устанешь, требует пунктуальности. Но он раскрылся для меня как удивительно добрый, великодушный человек. А мелос родного народа, видимо, заложен у него в крови.

Алмаз Гимадиев
Ответственный секретарь журнала «Казан утлары», писатель


Однажды после концерта остановились близ ночного леса. Не в силах сдержать восторг перед дивной картиной природы, почти шёпотом в четыре голоса затянули песню. И в этот момент случилось чудо - нам начал вторить соловей. Мы замолчали, и он умолк. Снова запели - и соловей с нами. Уверен: прошедшие школу Ирниса Рахимуллина не способны восхищаться «деревянной» музыкой, они узнали красоту подлинного.

Исмагил Шарафиев
Редактор газеты «Татарстан яшьләре»


- Это не песня, а молоко на воде,- мог сказать на репетиции Ирнис-абый.- Не будьте, пожалуйста, умирающими лебедями, пойте голосом, полным жизни и любви.
Любовь и мудрость учителя бесконечны. Он не выпалывал крапиву на своём дачном участке.

- Давайте скосим,- предложил ему.

- Всевышний дал крапиве свой век, могу ли я укоротить его? - возразил Ирнис-абый...

Ильдар Киямов
Дипломант конкурса имени Салиха Сайдашева


Хормейстеров сегодня достаточно, но настоящих профессионалов мало. Наша национальная музыка очень нуждается в таких музыкантах. Ирнис Ахмадуллович без устали служит народу, и мы дорожим этой яркой личностью.

Роберт Миннуллин
Поэт, лауреат Государственной премии Республики Татарстан имени Габдуллы Тукая


Этот Ирнис - очень серьёзный парень, который здорово поработал с татарским хором, и их не стыдно где-либо показывать. Записи этого хора на радио прошли с большим успехом. У них наконец появился приличный, вполне профессиональный руководитель. Меня порадовало, что наконец-то татарский хор запел довольно сложные, гармонические хоровые фактуры. Это было ново и впечатляюще!

Рустем Яхин
Народный артист СССР

Следите за самым важным и интересным в Telegram-каналеТатмедиа

Нет комментариев