Аристократ духа

Журнал "Казань", № 11, 2012

Летом 1959 года на даче в Дербышках семья Дилявера Зубаирова и моя семья оказались соседями в деревенских избах вблизи Казанки и ручья, протекавшего по деревне. И в первые же дни нашего сближения на меня большое впечатление произвела чёткая организованность соседа. В то время он занимался своей диссертацией. Как-то зашла речь о влиянии настроения на результативность работы, о том, что в какие-то моменты дело спорится и сразу всё получается, а в какие-то - всё валится из рук, как-то не клеится.

- Нужно задать себе урок - каждый день неукоснительно писать, например, по три страницы,- посоветовал Дилявер.- Если настроение творческое, можно сделать и больше. А если плохое - всё равно написать три страницы. На следующий день написанное можно либо поправить и продолжить, либо переписать «от противного». Но в любом случае будет задел.

Я неоднократно вспоминал этот разговор, и он в моей памяти как-то слился с китайской мудростью: дорогу осилит только идущий.

Дилявер очень любил свою работу и никогда, даже на отдыхе, полностью не отключался от неё. Как правило, он брал с собой либо научные журналы, либо начатую статью, которую дописывал, редактировал. Поэтому, не будучи нелюдимым, даже в компанейских круизах, когда предоставлялась возможность, выбирал каюту на одного, ибо, как утверждал Леонардо да Винчи, если ты находишься в обществе даже самого близкого друга, то принадлежишь себе только наполовину. А ему были ценны эти минуты уединения.

В его внешнем виде и поведении чувствовался глубокий природный аристократизм интеллигента. Ему было присуще тонкое чувство стиля. В какой бы ситуации он ни находился - в качестве лектора на профессорской кафедре, во время экспериментов за лабораторным столом, в дружеской компании, на лыжне или в туристической прогулке - его одежда всегда соответствовала месту, времени и условиям. И это не было пижонством или стремлением продемонстрировать обновки. Всё было естественно, не бросалось в глаза. И всё время нашего многолетнего знакомства, даже на турбазах в условиях тесного палаточного общения, я ни разу не видел его неряшливым.

Он никогда не навязывал a priori своё мнение, умел слушать, не перебивая; как правило, давал высказаться собеседнику и лишь затем излагал свою позицию, соглашаясь или аргументированно опровергая. Столь же деликатно редактировал и тексты, которые рецензировал. Указывал автору на смысловые или грамматические ошибки, но оставлял ему право сохранить свой стиль изложения: прекрасно понимал, что если бы Льву Николаевичу Толстому и Антону Павловичу Чехову пришлось бы редактировать тексты друг друга, то не осталось бы никаких следов ни от того, ни от другого.

Интересно мнение о нём студентов - сокурсников нашего сына Александра, часто бывавших в нашем доме и не знавших о нашей дружбе с семьёй Зубаировых. Они рассказывали, что первое впечатление от профессора было двояким. Прежде всего - чувство собственного достоинства и гордости, поскольку профессор называл их «коллегами» и обращался к ним исключительно на «Вы». Вместе с тем - глубокий страх перед предстоящими экзаменами по такой сложной дисциплине, как биохимия, да ещё при таком требовательном и не склонном ни к каким поблажкам преподавателе. По ходу учёбы появлялось некоторое понимание предмета, возникало уважение к профессору за его блестящие лекции. А после благополучной сдачи экзамена - благодарность за отсутствие перегибов в работе со студентами и понимание ценности пройденной школы.

Любя свою работу и отдаваясь ей с увлечением, Дилявер Мирзабдуллович не был «учёным червём», мир этого удивительно интересного и глубокого человека был разнообразным и богатым. Ему очень нравились путешествия. Не с лежанием на каком-нибудь золотом песочке под горячим солнцем, а активные, познавательные. И как только в нашей стране появилась возможность выезда за рубеж, он со своей супругой Галиёй Османовной отправился в морской круиз вокруг Европы от Одессы до Ленинграда. Зубаировы посетили почти все столицы Старого Света и познакомились со многими их культурными достопримечательностями, а потом долго угощали друзей впечатлениями, показывали чёрно‑белые беззвучные фильмы, снятые восьмимиллиметровой любительской камерой, в то время начавшей входить в наш быт.

Несколько раз мы путешествовали по стране вместе. Интереснейшим был круиз по Енисею от Красноярска до Ледовитого океана и обратно с посещением заповедника «Столбы». Особое впечатление оставила двухдневная без сна стокилометровая железнодорожная экскурсия по буйно цветущей заполярной тундре из Дудинки в Норильск. Красивый, но начисто лишённый древесной растительности город млел от тридцатиградусной жары под круглосуточно не заходящим солнцем. В этот чрезвычайно короткий солнечный период лета жители ловили живительные кванты света, загорая на подоконниках распахнутых окон…

Совсем иным путешествием был наш с Дилявером Мирзабдулловичем десяти­дневный пешеходный переход с рюкзачками из Майкопа через перевал северных отрогов Кавказского хребта в Лазаревское. В полуобнажённом виде под палящими лучами солнца, обдуваемые морозным ветерком, мы пересекли нетающий высокогорный снежник, освежились под бодрящими струями водопада у приюта «Водопадный» и вышли к тёплому морю.

Во всех этих вояжах Зубаиров был инициатором или активным энтузиастом. Он тщательно готовился к ним и поражал своих спутников осведомлённостью о достопримечательностях. В трудные моменты не жаловался, поддерживал спутников весёлыми репликами. Вообще он был лёгок на подъём, и если не оказывался очень загруженным работой, радостно поддерживал любые предложения о прогулке, путешествии или посещении выставки или концерта.

Он был очень музыкален, и не только любил слушать музыку, но и сам хорошо играл. Не припомню случая, чтобы в дружеской компании, собравшейся отметить какое-нибудь событие, Дилявер Мир­забдул­лович не сел бы за фортепиано, собирая вокруг себя поющих или танцующих. Он покупал понравившиеся ему музыкальные записи, сначала на пластинках, потом на магнитофонных лентах, а в последнее время и на компакт-дисках. Очень следил за развитием музыкальной техники и быстро осваивал все новинки. Одно время был очень популярен струнный квартет «Кантилена», который под руководством альтиста и композитора Владимира Алексеевича Серебрякова давал концерты в зале музея Горького - некоторые из них мы с Дилявером Мирзабдулловичем записали на видеокамеру.

«Пламенной страстью» нашего друга было собирание грибов. Тут он не терпел никакой конкуренции, не допускал, чтобы впереди него по лесу шли даже самые близкие люди. Любил ходить в одиночестве или в сопровождении супруги Галии Османовны - но так, чтобы она (даже она!) не вырывалась вперёд. Он был удивительно удачливым и умелым собирателем. Двигался по лесу не спеша, палочкой вороша траву и приподнимая кустики. Там, где он прошёл, искать грибы было просто бессмысленно!

В быту Дилявер Мирзабдуллович был очень нетребователен. Когда мы познакомились, молодая семья Зубаировых жила в старом деревянном доме на улице Достоевского между улицами Волкова и Айвазовского. В маленькой квартирке они втроём с недавно родившейся дочерью занимали одну комнатку, а в соседней жили родители Дилявера Мирзабдулловича. С началом массовой застройки города типовыми пятиэтажками семья, уже с двумя детьми - Ляйли и Анваром,- получила возможность перебраться на пятый этаж в трёхкомнатную «хрущёвку» с четырьмя дверьми в центральном «зале» площадью восемнадцать квадратных метров. В те времена это было большой радостью!
Трудолюбивое и умелое на все руки семейство быстро превратило стандартную квартиру в уютное жилище, где потекла напряжённая трудовая жизнь. У Зубаировых любили собираться весёлые компании друзей и велись учёные разговоры с коллегами. С годами, когда Дилявер Мирзабдуллович уже стал профессором, известным учёным и маститым академиком, он не стал требовать себе элитного жилья. Он был человеком другой, духовной, интеллектуальной элиты. В этой квартире он и закончил свой жизненный путь.

В последние годы жизни своих родителей он заботливо ухаживал за ними, а после их смерти регулярно бывал на могилах, поддерживал порядок. С таким же вниманием заботился и о могилах родителей Галии Османовны. На кладбище Дилявер Мирзабдуллович посещал также могилу художника Эмиля Гарифовича Ситдикова, к которому относился с большим уважением, подправлял памятник. Будучи учеником академика Андрея Дмитриевича Адо, воспитанника казанской медицинской школы, добился, чтобы к девяностолетию учителя на фасаде здания мединститута была установлена посвящённая ему мемориальная доска.

Дилявер Мирзабдуллович полностью отвечал за всё то, что стало частицей его жизни - в духе Сент-Экзюпери: «Ты всегда в ответе за всех, кого приручил».

Визель Андрей Оскарович - ведущий научный сотрудник Института органической и физической химии Казанского научного центра Российской академии наук.