Инклюзивное искусство

В Казани можно выделить три направления, которые, в свою очередь, породили различные самостоятельные проекты.
Во-первых, это школа «Инклюзион», которая появилась при творческой лаборатории «Угол» в 2015 году. Это — большой московский проект, его участники в Казани работали со специальными педагогами и с тех пор выпустили несколько спектаклей, включая «Коллек­ционеры» и «Отстань от себя».
Во-вторых, работает творческая студия «Э-моция», она объединяет людей с инвалидностью и без. Кроме спектаклей, они занимаются продвижением инклюзивного искусства в Казани, например, организуют различные творческие встречи.
Также при Казанском ТЮЗе в 2017 году организована лаборатория «Создавая театр». Его целью было создание среды равных возможностей. В рамках этой лаборатории инклюзию понимают, в том числе, и как работу с трудными подростками.
В последние годы организаторы всех трёх направлений стали заниматься своими собственными исследовательскими проектами. Например, хореограф и режиссёр Евгений Скрипачёв создал перформанс с двумя нормотличными партнёрами — Ильнуром и Леей. Сейчас этот спектакль поставлен на площадке MOÑ.
Интересно, что когда мы продвигали, например, «Встречи. Фрагменты» (пластический спектакль студентов театральной школы «Инклюзион» в постановке хореографа Александры Рудик) как инклюзивный, на него мало кто ходил. Потом мы обозначили его просто танцевальным спектаклем, и такая проблема исчезла. Главное не то, кто там танцует, главное, что люди получают кайф от того, что они в движении рассказывают ис­торию. Ведь сама история о встречах и расставаниях, а не о людях с инвалидностью. Перестать говорить об этих спектаклях как об инклюзивных — это то, к чему должно прийти наше общество.

Есть шаблон, что в инклюзивном театре заняты только люди с инвалидностью и спектакли создаются тоже только для людей с инвалидностью, а это, конечно, не так. Например, на День респуб­лики мы делаем инклюзивную площадку и приглашаем разные коллективы, и далеко не все участники этой площадки с инвалидностью. Смысл инклюзии именно в том, что объединяются и создают творческий проект люди совершенно разные.
Есть такой термин — «особый театр». Его ввёл Андрей Афонин. Это театр, в котором, если убрать человека с инвалидностью, теряется художественная ценность произведения. Я не ставлю классические пьесы в инклюзивном театре, так как они написаны для нормотипичных актёров, и мне кажется, что когда такие пьесы ставятся на людей с инвалидностью, это выглядит как пародия на классический театр. В России нет профессиональных актёров с инвалидностью, потому что таких людей не обучают. В обычном театре гипотетически все актёры взаимозаменяемы, но и там, когда вводится новый человек, спектакль сильно меняется. В инклюзивном театре такая связь ещё сильнее, так как у каждого актёра своё совершенно особенное место в действии. У нас есть основной состав, и некоторые участники с нами все семь лет с начала основания. Есть те, кто приходят просто на репетиции, просто побыть с нами, мы никому не отказываем при одном условии: если пришёл — то надо участвовать.
Исторически театр всегда был глубоко социальным явлением. Через театр люди общались, обменивались новостями, и сейчас это — подходящее место для встречи разных людей, тех, кто в обычной жизни не пересекается.
25 октября вышел новый спектакль «Сказки старой Казани», мы обозначили его жанр как гипертекстовый. Идея гипертекста — включить как можно больше людей в создание текста, поэтому через литературный конкурс мы получили облако представлений легенд о Казани. Таким образом, мы вовлекли в работу над спектаклем порядка ста человек. В итоге поэтом Игорем Тишиным был создан сценарий, музыку написал композитор Эльмир Низамов.
В этом спектакле большая смысловая нагрузка приходится на костюмы, и вместе с текстом — это две параллельные истории, потому что наши представления, которые складываются в слова, и те, что выражаются в визуальных образах, —  это зачастую разные вещи.
Мы принципиально не продаём билеты на спектакли: люди с инвалидностью часто воспринимаются так, как будто они постоянно чего‑то просят, мы же позиционируем себя скорее как волонтёры культуры. И для участников очень важно, что они делают социально значимое дело. Хотя в этом есть и практический аспект — если мы ставим цену на билеты, то мы оказываемся в другой плоскости, нам нужна большая сцена, аренда которой стоит больших денег. 
В нашем коллективе, мы считаем, термин «люди с инвалидностью» — это вполне приемлемый термин, так как это, в первую очередь, социальный статус, который присваивается по медицинским показателям. От того, что мы сделаем вид, что этого нет — оно не исчезнет. Но нужно помнить, что это всего лишь один из признаков человека — существенный, но не определяющий. Я, например, не помню, сколько у нас ребят с инвалидностью, а сколько без неё — это для меня не важно.