Летом прошлого года в Казанском цирке появился свой балет, состоящий не из сезонных танцоров, а из тех, кто работает здесь постоянно

— Когда в Казанском цирке появился свой постоянный балет?

Виктория Бутурлина: — Прошлой весной проходил первый кастинг на летнюю программу и набирался новый состав балета. Пришло много желающих от 18 до 28 лет — участники шоу‑балетов, учащиеся Казанского государственного института культуры. Была серьёзная конкуренция. В июне исполнится год, как мы официально начали работать вместе, так что можно сказать, что у нас уже сформированный состоявшийся коллектив. 

— Слышали, что у вас уже несколько раз во время представления прямо на манеже влюблённые делали предложения руки и сердца. Расскажите, как возникла эта прекрасная традиция?

Вячеслав Шаньгин: — Во время прошлогодней летней программы артистке балета сделали предложение. Я решил, что это — неплохая идея, но нужно организовать всё чуть грамотнее, чтобы этот романтический момент выпал именно на окончание программы. Мы с Раминой встречались почти два года и задумывались над тем, чтобы узаконить наши отношения. Главным для нас было, чтобы это стало торжественным событием, а не простой формальностью. И зимняя программа Казанского цирка нам в этом очень сильно помогла. 

— Удалось ли сохранить запланированный сюрприз в тайне?

В. Ш.: — Она, конечно, догадывалась, потому что очень сложно в большом коллективе что-либо от кого-то утаить. Я начал готовиться за две недели, хотя это было непросто, ведь мы с Раминой находимся вместе практически круглосуточно. Когда-то она меня предупредила, что перед тем, как буду делать ей предложение, я должен обязательно сводить её на маникюр. Поэтому я решил договориться с её маникюрщицей, чтобы та пригласила Рамину в качестве бесплатной модели, а я бы тайно оплатил её услуги. 

Инзиля Муратова: — А как кольцо подошло к маникюру! Мы все оценили это!

В. Ш.: — У неё два любимых цвета — чёрный и фиолетовый. Маникюр был градиент с фиолетового на чёрный, а кольцо я выбирал с аметистом, это её любимый камень. Я сказал ей, что иду с коллегами в баню, попросил ребят мне подыграть, а сам отправился на поиски необычного серебряного кольца, подходящего для столь значимого события. Золото она не любит. 
Самым первым обо всём узнал инспектор Руслан. Затем нужно было поговорить с директором цирка Эльмирой Хамидовной Булатовой, но она была в отъезде, и поэтому договаривался с её замом. Спросил, возможно ли это сделать в цирке и не помешаю ли я кому-нибудь. На что он ответил: «Вячеслав, в цирке нет ничего невозможного!» Затем с ведущим зимней программы Дедом Морозом обсудил, какую вступительную речь он сможет сказать перед тем, как я начну свою основную. Пришлось также посвятить во всё аудиорежиссёра — вместе мы выбирали аудиотрек. Музыка должна была идти от сердца и оставить след в душе.

Алиса Баширова: —Надо отметить, что для Рамины это была первая программа, в работе над которой она принимала участие. 

В. Ш.: — Она учится на режиссёра в Институте культуры и в будущем хотела бы стать именно режиссёром цирка. И думаю, ей было очень приятно, что в качестве места для предложения я выбрал именно Казанский цирк.

Сидят: Ильгиз Кадыров, Вячеслав Шаньгин. 
Стоят: Инзиля Муратова, Виктория Бутурлина,  Алиса Баширова.

— Какой была реакция пуб­лики?

В. Б.: — В такие моменты зал очень активно реагирует. Во время выступления балета я практически всегда нахожусь в зале, редко контактирую со зрителями во время представления. Люди вокруг меня восклицали: «Ой, божечки, какая прелесть!»

И. М.: — Наши девочки все плакали. Мы в это время стояли на лестнице, и нам было плохо видно. Тихонечко спустились, чтобы посмотреть. Молодец, Слава! Это было так мило, красиво, до мурашек... Получается, цирк объединяет, здесь создаются ­семьи! Мы становимся уже родными людьми. Обычно до выступления мы проводим по 10-12 часов в цирке — репетируем, готовимся к программе. То, что ты не можешь сказать маме, чтобы лишний раз не расстраивать её, ты, наоборот, говоришь тут девочкам. Мы переживаем друг за друга, думаем, как бы помочь, чтобы человек быстрее справился с ситуацией. 

— Расскажите, как вы пришли работать в цирк?

И. М.: — В детстве я не была в цирке ни разу. Мы жили в посёлке, приехать в город не было возможности. В первый раз попала в цирк, когда мне предложили принять участие в программе «Морозко», и я думала, что отработаю эту программу, и всё. Но прошло уже больше года, а я всё ещё здесь! Уволилась с основной работы и устроилась в Казанский цирк. Тут люди добрые. Когда прихожу и узнаю, что сейчас будет репетиция, радуюсь: «Ура, покайфуем сегодня!» На старую работу я порой шла с неохотой, а сюда, наоборот: «О, класс, сейчас всех увижу!»

Ильгиз Кадыров: — Мы, грубо говоря, не работали ни дня! Это же любимое дело. Когда-то мы с Инзилёй вместе работали в Государственном ансамбле песни и танца Республики Татарстан, со временем я оттуда ушёл и устроился в команду татарского эстрадного певца. Один из ребят, Эдгар, предложил мне поработать в цирке. Мы вместе пришли на кастинг и вот до сих пор работаем тут. Так что, можно сказать, попал сюда через знакомство.

В. Ш.: — Однокурсники узнали о том, что в цирке есть временные вакансии для работы над программой «Морозко», и некоторые из них решили принять в ней участие, я же по семейным обстоятельствам уехал домой. Но когда потом присутствовал на представлении в качестве зрителя, меня не покидало чувство, что я очень хочу быть вместе с ними на манеже, во мне зародилась мечта — работать в цирке. Затем узнал, что будут набирать ребят для участия в летней программе. В это время я был на гастролях, не мог прийти на первый кастинг и попросил разрешение подать видеозаявку с записанной хореографией. Позже Алиса пригласила меня на второй кастинг. Был очень рад, что мне дали эту возможность и что теперь я часть этой команды. Прихожу в Казанский цирк не как на работу, а, как и зрители, — получать удовольствие.

В. Б.: — А я, наоборот, настраиваюсь на репетиции.

И. М.: — Потому что она у нас балетмейстер, они с Алисой за нас отвечают вдвоём.

В. Б.: — Это взрослые люди, каждый из них — личность, со своим сформировавшимся характером. Но порой они ведут себя как большие дети, которые болтают бесконечно. (Улыбается.)

И. М.: — Мы просто обсуждаем! (Смеётся.)

В. Б.: — Я так же работаю с детьми и не всегда могу быть на основных репетициях, где дают новый материал. Порой получается, что, когда я прихожу, один уже успел выучить движения его по‑своему, другой — по-своему. Какой вариант из них правильный — непонятно, и как прийти к единому варианту — тоже. Но сейчас стало уже намного лучше, мы научились договариваться.

И. М.: — Это называется — опыт. Мы стараемся учитывать мнение друг друга, чтобы всем было комфортно, а главное, чтобы это красиво выглядело со стороны. 

— Расскажите какую-нибудь забавную историю, произошедшую здесь?

И. М.: — Да тут каждый день какая-нибудь история!

А. Б.: — В летней программе был номер «Машеньки». У каждой из нас была большая голова Маши с двумя маленькими отверстиями для глаз. Мы надевали её и в результате не видели всю площадку целиком, только то, что было прямо перед нами. В какой‑то момент мы быстренько уходили и на манеж выводили медведя, после его ухода возвращались вновь. В номере была очень интересная хореография. И у нас имелось пару таких моментов, когда Машенька наступает на барьер и понимает… что это уже не барьер. (Смеётся.)

В. Б.: — Это как раз был мой первый выход на манеж. Так как я педагог, то обычно не участвую в номере, но в тот день мне пришлось срочно встать на замену. Мы, конечно, репетировали, но всё равно перед выступлением остаётся волнение, страх сделать что-то не так. А в этой голове, правда, очень плохо видно, ещё и юбка мешает, и ты вроде наступаешь на этот барьер, а он — не наступается. (Смеётся). И ты буквально переползаешь через него. Это очень смешно. На манеже восемь Маш, и одна из них немного шальная! Когда встаёшь на манеж первый раз, нужно быть очень внимательным. Особенно вначале сложно всё скоординировать, это же хореография, потом как-то приспосабливаешься.

И. К.: — На манеже выступать сложнее, чем на той же сцене. Помню, как вышел первый раз на манеж — он круглый, вокруг много зрителей, и ты сразу теряешься. 

А. Б.: — Тебя видно со всех сторон, на тебя смотрят пристальным взглядом, и ты — в центре внимания.

— Что даёт вам эта работа?

А. Б.: — Нам очень повезло, специально для нас цирк организовывает мастер-классы и встречи с известными хореографами, режиссёрами, которые приезжают к нам из разных городов. Для каких-то программ мы учились некоторым цирковым элементам. Получается, что ты можешь раскрыть в себе новые возможности, и в этом плане профессиональная деятельность расширяется. Каждую программу мы меняем номера, в итоге ты всё время находишься в темпе внутреннего роста, развиваешься в разных направлениях танца.
Порой приезжают режиссёры и говорят, что они хотели бы кого‑нибудь из нашей команды забрать к себе, но Эльмира Хамидовна не отдаёт наших ребят. На нас специально для каждой программы шьются новые костюмы, создаются яркие образы. Это настоящий праздник жизни, когда у тебя всё время что-то новое, ты меняешься. В этом плане я согласна с ребятами, что здесь не работаешь, а ярко живёшь свою жизнь.

В. Б.: — Это самая любимая работа!

И. М.: — Жизнь артиста каждый день разная. Порой ты очень резко выходишь из зоны комфорта и тебе надо быстро ко всему привыкать. Каждый раз в цирк приезжают разные животные, и мы ими любуемся, их отдельно нам показывают, спасибо руководству. Иногда мы выходим на сцену, а рядом — клетки с тиграми! И между нами всего метр! Или, бывает, ты после выступ­ления быстрее бежишь переодеваться, а рядом с тобой — двухметровая лошадь идёт. Это так круто!

— Как люди реагируют, когда узнают, что вы работаете в цирке?

И. М.: — Когда на вопрос о том, где я работаю, я отвечаю: «В Казанском цирке» — люди обычно начинают улыбаться.

И. К.: — Клоуном что ли?

И. М.: — И переспрашивают: «Разве в цирке люди работают?» — «Конечно! Вы же в цирк ходите, значит, там кто-то работает...» — «И кем?» — «Артистом балета» — «А что, там танцуют?» Так и хочется сказать: «Интересно, а вы в цирке давно были? За время представления мы выходим на манеж 7-8 раз. Или вы думаете, это те же акробаты, которые просто танцуют временно?» Для большинства людей цирк — это веселье. Может, так и должно быть. Мы же показываем на манеже лёгкость. А рабочие моменты остаются внутри, как и у всех артистов.

А. Б.: — Рассказываю своим близким, как прошло выступление: «Мы оттанцевали номер «Машеньки», я чуть споткнулась, а потом медведь вышел» — «Какой медведь?» — «Обычный, живой» — «Как — живой? — «Вот как ты со мной сейчас сидишь, так же мимо медведь прошёл». Они с удивлением: «Ну ты вообще!» Для нас это уже естественно, а знакомые удивляются.

— За представление у вас бывает по 7-8 выходов на манеж. Всегда было интересно, как происходит процесс переодевания?

Хором: — Быстро, очень быстро! Всё нормально, успеваем, со временем привыкаешь!

И. К.: — Между номерами иногда приходится прям из одного костюма вылететь, в другой влететь и побежать. Порой бывает, сверху один костюм, а снизу уже другой.

В. Ш.: — Во время летней программы мы только успевали выбежать за кулису, поменять шапку, снять пиджак и — обратно на манеж. А бывает, когда между номерами антракт, или, например, когда мы открываем первый акт и закрываем второй акт, то можно пойти и чай попить.

И. М.: — Ну, это у кого как! Это у парней порой — только открывают и закрывают отделение, а у нас — открыли, потом исполнили один танец, затем другой, а потом уже через номер — финал. И мы выдыхаем: «Уф, успели!» Но лучше выходить на манеж, чем сидеть за кулисами и ждать. Остываешь эмоционально. А когда выходишь на манеж — танцуешь, кайфуешь! 

И. К.: — Во время долгих перерывов действительно остываешь. Когда нон-стопом идут номера, трёхчасовое представление вообще кажется часовым, всё пролетает мгновенно.

— Как вас принимают зрители?

А. Б.: — Казанские зрители, особенно в последнее время, принимают очень тепло, выражают свои чувства, аплодируют, кричат: «Молодцы!» В самом начале я плакала от радости — это было очень трогательно. Ты понимаешь, для чего выкладываешься, и получаешь всю затраченную энергию обратно.