Логотип Казань Журнал

Видео дня

Показать ещё ➜

КАЗАНЬ И КАЗАНЦЫ

Островок старой веры

Живут тихо, скромно, сторонясь обезумевшего мира, как проказы. Вокруг них шумит мутным ручь­ём жизнь, крутятся водовороты, а они молятся в своих храмах при свечах, похожих на островки истинной веры. Для окружающих староверы — «странные люди», которые так и остались в далёком прошлом: там, где боярыня Феодосия Морозова гремит заиндевевшими цепями в розвальнях и осеняет православный народ двуперстием…

Живут тихо, скромно, сторонясь обезумевшего мира, как проказы. Вокруг них шумит мутным ручь­ём жизнь, крутятся водовороты, а они молятся в своих храмах при свечах, похожих на островки истинной веры. Для окружающих староверы — «странные люди», которые так и остались в далёком прошлом: там, где боярыня Феодосия Морозова гремит заиндевевшими цепями в розвальнях и осеняет православный народ двуперстием…

 

В окружении предрассудков

Собор этот с большими потемневшими от времени куполами, известный казанцам как старообрядческий храм Покрова Пресвятой Богородицы, стоит на спуске у Первой горы, рядом с Петербуржской. Прямо за церковными стенами совсем не тихая улица Тихомирнова, где трафик движения схож с московским. Такая вот патриархальная тишина средь шумных улиц!

Изваяние митрополита Московского и Всея Руси Адриана у староверческого храма.

 

Недавно около собора открыли маленький сквер с изваянием митрополита Московского и Всея Руси Адриана. Он, опираясь о посох, благословляяет двумя перстами всех проходящих мимо.

Собор уже действует, хотя до сих пор находится на реставрации, в подвале открыт Музей истории старообрядчества Казанско-Вятской епархии Русской православной старообрядческой церкви. Нас встречает хранитель фондов музея и один из его создателей Роман Царевский. Говорит, что под нашими ногами бурлит подземная река, которая всё уносит неизвестно куда. Так что храм и вправду как остров!

Роман Царевский — хранитель фондов Музея истории старообрядчества демонстрирует чётки-лестовку, которыми пользовались в Византии и дораскольной Руси.

 

— Во-первых, сразу хочу сказать, что наш Кафедральный собор никогда не был Покровским, — огорашивает с порога Роман, — это ошибка Минкульта ещё с советских времён. Собор был освящён в честь самой известной реликвии нашего города — иконы Казанской Пресвятой Богородицы.

Слушая мои туманные представления о староверах, Роман тактично замечает: — Мы такие и не такие. Разные, как и все люди на земле. Староверы окружены предрассудками и легендами, потому что были гонимы — уходили в леса, жили скрытно, и это придавало им ореол таинственности. В каждом русском городе от них остались целые слободы с каменными домами, больницами, церквями и фабриками. Они жили в молитвах и постах, много трудились, приумножая свой капитал. Не транжирили деньги понапрасну: занимались благотворительностью, модернизацией производства, меценатством. Коллекционировали произведения искусства. И строили, строили… Многие этого не понимали. Мерили по себе. Если есть деньги, так веселись! И до сих пор у людей искажённые представления о староверах. Удивительно, что даже аккредитованные экскурсоводы кормят туристов выдумками про нас. Рассказывают, что Казанскую икону Пресвятой Богородицы выкрали по заказу старообрядцев. Якобы они посулили ворам много денег и даже сами их наняли! Главное, придумать сказку, чтобы удивить народ. И ведь никто из них не задумывается, чем это может обернуться для нас. Кто-то с неустойчивой психикой, наслушавшись этих побасенок, возьмёт лом и пойдёт «восстанавливать» справедливость, крушить надгробия староверов. Как пример, склеп купца Якова Шамова, сильно пострадавший от рук вандалов.

Реликвии староверов.

 

— Закрытые ли люди старообрядцы? Отчасти да, — размышляет Роман над моими вопросами. — Можем ли пойти на компромисс с окружающими? Смотря в чём. Мы соседствуем с представителями разных религий и даже с атеистами, при условии, если не нарушаются морально-нравственные границы. Конечно, проще было бы жить с себе подобными где-то в тайге или на острове. Собственно, так и поступали наши предки. Тянулись друг к другу, образуя общины. Но сейчас жизнь другая. Нет возможности проживать на одной улице, в одном районе. Встречаемся в основном только по выходным дням в храме. Как мы относимся к другим религиям? Сейчас часто приходится слышать, что Бог — един. Для меня это утверждение довольно абстрактное. Есть такой синодальный богослов в Москве, Алексей Ильич Осипов, он сказал: «Бог один. Но не один и тот же». В моём восприятии верующий человек всегда консервативен и даже порой радикален. Наша вера — это божественное откровение, данное нам Святым Евангелием, и оно подразумевает определённое мировоззрение.

 

Прогресс и староверы

— А прогресс как-то на вас влияет? — интересуюсь. — Или вы стараетесь от него отгородиться?..

— Ну мы же не в лаптях ходим! — удивляется Роман и зачитывает мне небольшую лекцию на тему «Прогресс и старообрядцы»: — Циолковский заложил основы теории космонавтики и ракетостроения в России. Это всем известно, но мало кто знает, что жена у него была дочерью священника-старовера, у которого учёный-самоучка снимал комнату в Калуге. Когда он придёт со своими фантастическими идеями в Академию наук, чтобы добиться финансирования и поддержки, то получит отказ. К нему отнесутся как к чудаку, и отмахнутся. Деньги Циолковскому дадут старообрядцы — известные меценаты Рябушинские. Первые самолёты в небо России поднимутся тоже благодаря им. И первые автомобили сойдут с конвейера завода АМО также на средства старообрядцев. Купцы‑староверы всегда поддерживали местных кулибиных. Вкладывали прибыль в развитие промышленности, в освоение новых земель, в новые промыслы. Европейские технические новинки закупались и осваивались. Иностранцы, оказавшись на российских фабриках, удивлялись бородатым мужикам, работающим на самых современных англицких станках. И это были старообрядцы!

Икона Казанской Пресвятой Богородицы, украшенная бисером и камнями.

 

Но прогресс — это одно, а вера — совсем другое. Мы можем иметь мощные компьютеры, различные гаджеты, инновационное оборудование и всё, что нам необходимо для работы, но в вопросах веры остаёмся консервативными. То же можно сказать и про семейные отношения. В идеале, конечно, главным в семье остаётся отец — защитник и кормилец, хотя наших женщин сложно назвать безмолствующими и бесправными. Но либеральность в семье ведёт к её разрушению. Мы видим, что в Европе увлечение «свободами» привело к оскотиниванию человека. Люди отворачиваются от Бога, забывая своё предназначение. Пытаются «исправить» божественную природу и сменить пол. Антихрист ныне правит бал! Но разве эта бесовская музыка страстей не обольщает людей? Многие ли затыкают уши?

 

Трижды переименованная

За тридцать лет работы в журналистике кого я только не интервьюировал, но впервые беседовал со старовером. Помню, в советские времена в Суконной слободе шептались о старообрядцах, как о сектантах. Кивали в сторону высокой старухи в чёрном: «Староверка идёт! Всю жизнь только молилась, а ещё пенсию получает». Ходили слухи о кладах в купеческих домах и на склонах оврага около Шамовской больницы. Помню, как отвалилась после зимы штукатурка на старом фасаде и показалась прежняя вывеска — «Улица Георгиевская». Так проявлялась история улицы Свердлова, теперь переименованной в Петербургскую.

Икона, писанная в московской мастерской Якова Богатенко. Посечена безбожниками.

 

Нам, школьникам, даже на уроках истории не рассказывали, что до революции Суконную слободу населяли старообрядцы, а улица была названа по церкви Георгия Победоносца, в 1939 году разобранной на кирпичи. Мои одноклассники, да и я сам, жили в домах, построенных ещё купцами-старообрядцами: Коровиными, Подуруевыми, Хворовым, Печниковым, Фомиными... Зато мы знали, что в нашей школе № 5 размещался штаб интернационального батальона имени Карла Маркса, который боролся с контрреволюцией, попами и купцами.

— Пренебрежение к своей истории выбивает почву из-под ног, — сетует Роман. — Люди, оторванные от своих корней, находятся в состоянии, близком к амнезии, они не знают своих предков. Им здесь ничто не ценно: ни храмы, ни кладбища, ни улицы. Для советского человека история начиналась с 1917 года, а всё, что было до, подлежало либо забвению, либо переписыванию. Казань, пожалуй, пострадала больше других городов. Её перелицевали, как старомодный наряд. Спешно сносились купеческие дома, старым улицам давали новые имена. Так у народа стиралась память! Вот была в Казани улица Кирпично-Заводская, а её взяли и переименовали в Хади Атласи. Это был историк-тюрколог, депутат Госдумы Российской империи от Самарской губернии. Человек достойный, чтобы его именем назвали проспект в новом микрорайоне города. История же Кирпично-Заводской связана с иконой Казанской Пресвятой Богородицы, точнее, с её утратой. Суд постановил, что её сожгли в печи дома Шевлягина, предварительно разрубив топором. На этом месте теперь ­находятся центральная библиотека и литературное кафе «Калитка», где встречаются поэты. Но об этом мало кто знает. На фасаде нет даже памятной доски…

 

«…и наполняйте землю»

Семьи у старообрядцев традиционно крепкие и большие. Совсем не европейские! Староверы чтут Евангелие и Ветхий Завет, руководствуясь заповедью: «И сказал им Бог: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю». В воскресные дни, когда прихожане идут в церковь семьями, храмовый дворик напоминает детский сад.

Священник храма отец Алексей Калягин с супругой.

 

— Я пришёл к вере уже в зрелом возрасте, — сожалеет Роман. — Но если бы у меня сейчас сложилась семья и появились дети, то я бы, не раздумывая, привёл их в церковь. Это всё равно, как если бы в доме случился пожар, а хозяин вместо того, чтобы броситься и вытащить из огня своих детей, стоит и ещё раздумывает.

Церковь — это спасение! В староверческих семьях родители с младых ногтей приобщают своих чад к вере. И вся жизнь верующих проходит под этими куполами: купель и таинство крещения, молитвы при свечах, песнопения, посты, венчание, исповедь и… белый саван, за которым начинается иная вечная жизнь.

 

Успокоился на кладбище

 — По профессии я архитектор, учился в КИСИ, — рассказывает о себе Роман. — Но запоздало осознал, что это не моё. Сидеть в офисе целыми днями и вычерчивать какой-то типовой проект, это же смерти подобно! Чем я только не занимался: и в отелях работал, и в охранной сфере, обеспечивая безопасность эстрадных звёзд во время гастролей.

Но к сорока годам остался один. Потерял работу, семью, друзей. Весь груз несчастий навалился на меня сразу. Я родился в Казани, но всё здесь стало для меня чужим. Старые дома посносили, улицы переименовали. Вокруг меня были незнакомые люди. Выходил на улицу и шёл куда глаза глядят. Так я оказался на Арском кладбище. Ноги сами привели меня туда, куда я ходил с бабушкой, когда был ребёнком. И там, за кладбищенской оградой, отделяющей мёртвых от живых, всё осталось прежним. Может быть, только больше обветшали склепы, потемнели кресты да разрослись деревья. И полегчало у меня на душе. На кладбище я пришёл в себя, успокоился и разобрался со своими мыслями. Так получилось, что бродил в той части погоста, где покоятся старообрядцы, средь усыпальниц купеческих фамилий, многое сделавших для процветания Казани. И даже не предполагал, что потом мне предстоит заниматься поиском утраченных захоронений и составлять подробный план этого кладбища для Академии наук РТ и Института истории им. Марджани. Что потом я приду к Богу!

 

У Романа в «новой жизни» появились сподвижники, друзья и наставники. Каждый со своей интересной историей и особыми талантами: Иван Султанов, представитель Казанской общины старопоморцев, попечитель музея Василий Павлович Кириллов, протоиерей, отец Геннадий Четвергов и настоятель старопоморской общины Александр Евгеньевич Хрычев.

 

Фотографии с пепелища

Родовое гнездо Царевских находилось в деревянном трёхэтажном доме на Айвазовского. Зимой 1994 года пожар уничтожил этот дом, и у Романа от воспоминаний детства осталось лишь пепелище. А недавно произошло чудо. Оказывается, художник, который жил неподалёку, разгребая завалы, нашёл семейный фотоальбом Царевских. Огонь его не тронул. Прошло тридцать лет, прежде чем альбом вернулся к Роману.

Прадед Романа Царевского Афанасий Залетов со своей сестрой Елизаветой.

 

— И вот разложил я чёрно-белые фотографии на большом столе, — вспоминает Роман. — Они ещё пахли костром. Кого-то, помню, сослали, кого-то расстреляли… Наконец, я увидел, как выглядел мой прадед Иван Григорьевич Царевский. Мой другой прадед, старообрядец Афанасий Петрович Залетов, был офицером русской армии в Первую мировую войну, а дедушка Пётр Афанасьевич Залетов — артиллеристом, он защищал Москву.

Псалтырь, отпечатанный с рукописной книги XVI века. 1897

 

Реликвии старообрядцев

Это сейчас в залах музея светло и чисто. Но не сложно представить, в каком виде дошёл до наших дней старообрядческий храм, переживший воинствующий атеизм. Берёзки росли на крыше, дождь струился по стенам, в подвале стоял смрад от болота. Роман Царевский, Василий Кириллов, Иван Султанов буквально дневали и ночевали здесь, обустраивая будущий Музей истории старообрядчества. Ценнейшие экспонаты предоставил отец Геннадий, члены общины.

 

— Интерес к нашему музею очень большой, — говорит Роман. — Многие правительственные делегации у нас побывали. Высокопоставленные гости, члены Совета Федерации, известные артисты. Таких реликвий вы больше нигде не увидите…

Рукописная книга «Праздники певческие». XIX век

 

Роман, надев белые перчатки, ведёт от экспоната к экспонату. В воздухе как будто парят рясы священников, расшитые золотой нитью. Фоном звучит песнопение одинокого инока. Под стеклом — псалтырь в железном переплёте с клёпками. Над ним шептали уста, пальцы скользили по строчкам. Фолианты снабжены замочками и вышитыми закладками. Большие и маленькие литые иконы-складни с мельчайшими деталями. Скуфия епископа Филарета. Редчайшая икона Казанской Пресвятой Богородицы, оклад, шитый бисером, женские и детские чётки-лестовки, существовавшие ещё в Византии и дораскольной Руси…

Псалтырь в железной обложке с застёжками. Московский печатный двор. 1649

 

Роман подводит к витрине со святцами. На полях кто-то карандашом оставил пометку: «На 12-е февраля в час ночи помер Д. Д. Лисицын». Поясняет, что это церковный календарь из дома купцов-старообрядцев Лисицыных, во флигеле у которых родился Фёдор Шаляпин.

В глубине музея устроен склеп с погребениями епископа Казанского и Вятского Иосафа Зеленкина, настоятелей собора отца Петра Даниловича Залетова и отца Алексея Калягина. По бокам склепа чудом сохранившиеся иконы мастерской Якова Богатенко, посечённые безбожниками.

Складень четырёхстворчатый. Мастер — Родион Хрусталёв. 1883

 

Русскую православную церковь раскололи реформы патриарха Никона, который посчитал необходимым привести в соответствие с греческими канонами все богослужебные книги и церковные обряды, многие из которых «поизшаталися». Царь Алексей Михайлович и высшее духовенство его поддержали. И запылали костры из «неправильных» книг, подверглись опале церковные иерархи и священнослужители. У реформ появились противники, заявившие: «Кто не крестится яки Исус двуперстно да будут прокляты». На Большом Московском соборе, состоявшемся в 1667 году, приверженцев старой веры предали анафеме.

Позже мужчин, отказавшихся принять реформы, император Пётр обяжет носить старинные кафтаны со стоячими красными воротниками, а женщин — нелепые рогатые шапки, по ним их станут называть старообрядцами.

В Казани тоже будут мученики за веру, в срубе сгорят сорок иноков, об этом известно из документов и описания в книге «Житие протопопа Аввакума».

 

Фотографии Юлии Калининой


Тумба клиросная с ящиком для священных книг. XIX век

 

Следите за самым важным и интересным в Telegram-каналеТатмедиа

Нет комментариев