Прямо в сердце

Кардиохирург Роин Кондратьевич Джорджикия — личность легендарная. Доктор медицинских наук, заслуженный врач Республики Татарстан и Российской Федерации, заведующий кафедрой сердечно-сосудистой и эндоваскулярной хирургии КГМУ, главный внештатный сердечно-сосудистый хирург Министерства здравоохранения Республики Татарстан, руководитель направления кардиохирургии в Межрегиональном клинико-диагностическом центре, он своими руками «починил» сердца многих и многих татарстанцев (и не только — очередь из пациентов начинается далеко за границами РТ).

— Роин Кондратьевич, Вы родом из Абхазии, а в Казани как оказались?

— В столице Абхазии — Сухуми я окончил с отличием среднюю грузинскую школу. Любил точные науки. И тянуло меня в технический вуз, думал поступать в Москву, в «Бауманку» или «Физтех». Сомневался, конечно, хватит ли полученных в школе знаний, но всё‑таки хотел испытать свои силы. А вот родители видели меня врачом. Это не продолжение семейной традиции: раньше в нашей семье никто с медициной связан не был. Но мама часто болела и мечтала о том, что я ей помогу. Забегая вперёд, скажу, что она дожила до девяноста семи лет и ушла из жизни совсем недавно!..

Когда я заканчивал десятый класс, по соседству с нами отдыхала пожилая пара врачей из Казани. Он — рентгенолог, она — эпидемиолог. Родители с ними подружились, и те пригласили меня в Казань: «Приезжайте, пусть попробует поступить, а жильём мы обеспечим...» И я решил попробовать.

— Поступить в КГМУ было трудно?

— В те годы было так: хоть ты и отличник, а экзамены сдаёшь на общих основаниях. Химия у меня пошла прекрасно, сразу «пять» получил, по физике тоже «пять», а по письму, как выпускник национальной школы, должен был писать диктант. Получил положительный балл — и был зачислен досрочно. Началась учёба. Первое время, когда изучали анатомию, трупы, кости, не до конца представлял себе будущую профессию. А вот когда на третьем курсе началась клиническая практика, которую я проходил в хирургическом отделении Шестой городской больницы, тут уж понял — это моё! Стал дежурить в больнице — не подрабатывая, на добровольной основе! — а помощники были нужны всегда. Так я приглянулся и со временем тоже вошёл в этот коллектив…

— То есть, когда Вы начинали учиться, не думали конкретно о хирургии?

— Конечно, нет! Определился только тогда, как сам увидел операции, дежурства. Начинал с общей хирургии, неотложной…Специализация в кардиологии началась уже потом. В те годы в Шестой городской больнице был кардиохирургический центр, который возглавлял профессор Николай Петрович Медведев, он был заведующим кафедрой хирургических болезней № 2 КГМУ. Мне повезло — Медведев взял меня в ординатуру, обучаясь в которой, я на практике постигал азы профессии. Помню, какое колоссальное впечатление произвела на меня первая в Казани операция с искусственным кровообращением, которую провели пятилетнему мальчику. Это стало настоящим событием! Процесс восстановления был непростым, маленького пациента заново учили ходить, но закончилось всё хорошо, он вырос здоровым!

С ведущим российским кардиологом академиком Ренатом Сулеймановичем Акчуриным

Мне нравились бесконечные дежурства, на которые я ходил не потому, что меня обязывали, а для того, чтобы набраться опыта. С чем только не приходилось сталкиваться в неотложных ситуациях! И травмы, и ранения — чего только не было! Всё это позволило наработать практику. Параллельно я помогал с экспериментальными исследованиями Владимиру Алексеевичу Кузнецову, который в те годы готовил докторскую диссертацию. Потом он стал заведующим кафедрой клиники Вишневского, был деканом лечебного факультета Медицинского института… Он потянул меня за собой.

— Как отнёсся к этому профессор Медведев?

— Не хотел меня отпускать, конечно. Но мы с Николаем Петровичем всё согласовали, и я ушёл туда. Защитил кандидатскую диссертацию… В клинике Вишневского, базой которой в те годы была Республиканская больница, проработал почти десять лет. Делал операции на печени, желчных путях, пищеводе... А потом начался процесс объединения кафедр, и судьба снова вернула меня туда, где я начинал, на родную кафедру к профессору Медведеву. Уже там, в 1983 году, я занялся сердечной хирургией. Получается, и в этом направлении уже почти сорок лет стажа…

— Как развивался Ваш профессиональный путь дальше?

— Сначала я был доцентом, потом на короткое время уходил в РКБ-2, заведовать отделением. А в 1999 году умирает младший Медведев, сын Николая Петровича, продолжатель дела отца (в те годы кафедру возглавлял уже он). И так вышло, что преемников в области кардиохирургии не оказалось. Так ректор КГМУ Наиль Хабибуллович Амиров назначил заведующим кафедрой меня — с условием, что за пять лет мне нужно будет подготовить докторскую диссертацию. Я занялся диссертацией и защитил её в 2004 году, а в 2006 году мы всей командой кардио­логов из Шестой городской больницы переехали в недавно открывшийся Межрегиональный клинико-диагностический центр.

— Но вернёмся ненадолго назад. Когда Вы только окончили институт, не было желания вернуться на родину?

— Честно говоря, нет. Родители, может быть, и хотели, чтобы я вернулся, но в то время, во-первых, там было очень сложно устроиться на работу, а во-вторых, в Сухуми были очень ограниченные возможности для занятия хирургией. В Казани же была возможность расти.

— А Ваши родители остались там?

— Да. В Сухуми у них была хорошая трёхкомнатная квартира, практически на берегу моря. Всё перечеркнули события 1992 года, когда началась грузино-абхазская война. Им пришлось бросить всё, что они нажили за всю жизнь, и уехать в Зугдиди, на территорию нынешней Грузии. Там у отца был небольшой домик, оставшийся ещё от его родителей. Сегодня там живёт моя сестра.

— Ваша жена, Этери Петровна — замечательный офтальмолог. Где Вы познакомились?

— Этери Петровна тоже родом из Сухуми, там и познакомились, а поженились в 1978 году. Я привёз её сюда, и все были удивлены, что я наконец женился. А медицинский институт она закончила в Риге.

Сухуми в те годы был интернациональным городом, где жили и греки, и армяне… Многие местные жители учились в русских школах, жена, сестра окончили русские школы, поэтому проблем с языком не было. Я же окончил грузинскую школу, но в общении, в принципе, тоже особых проблем не было.

— А сейчас Вы по-грузински говорите?

— Дома не очень часто, но когда еду в Грузию, конечно, разговариваю на родном языке.

Дочь Тамара пошла по нашим стопам, закончила КГМУ, а ординатуру и аспирантуру оканчивала уже в Москве. Сегодня она кандидат медицинских наук, работает в Институте им. Бакулева. Сын стал программистом, у него двое своих сыновей.

— Возвращаясь к кардиологии: когда Вы от общей хирургии перешли к кардиохирургии, что-то изменилось у Вас в отношении к работе?

— Нет, ничего! Но если хочешь быть хорошим специалистом, значит, надо специализироваться более узко. До перехода в кардиохирургию я выполнял очень серьёзные операции: и резекцию печени, и пластику пищевода, и многое другое. Но потихоньку начал двигаться к сердцу.

Потом, когда начал строиться МКДЦ, и мы договорились командой, что перейдём туда, возникла задача подготовить людей, чтобы не только самому оперировать. Это в старое время было принято так, что оперирует профессор, а остальные — помощники. Нам же нужна была молодая поросль. Поэтому мы расширили диапазон операций с тем, чтобы их могли сделать и молодые хирурги. Сейчас у нас очень большой штат, способный выполнять практически весь спектр кардиологических операций. Горжусь тем, что у меня много талантливых учеников.

— Какие операции самые сложные?

— Раньше таковой считалась пересадка сердца, но с 2010 года мы освоили и её. На первую операцию пригласили специалистов из Московского института им. Шумакова, а потом уже стали работать сами.

При тяжёлых формах сердечной недостаточности, в случаях, когда другие методы хирургического и консервативного лечения бесперспективны, единственным выходом является пересадка донорского сердца.

— Сколько в МКДЦ делается таких операций в год?

— Не так много — четыре-пять. Тут несколько моментов, во-первых, доноры. Сейчас в РКБ организовали донорский центр, и становится немножко легче. Тогда же, когда мы только начинали, было совсем непросто. Подходящее для пересадки сердце надо ведь где-то взять, существуют определённые законы, порядок, всё это надо соблюдать… Во-вторых, был период, когда по не зависящим от нас причинам эта деятельность в Казани вообще приостановилась. Но в прошлые два года мы провели по четыре операции, и в этом году тоже планируем. Отмечу: ни один пациент у нас после операции не умер!

— Как они живут сегодня?

— Весьма неплохо! Вот, например, одна из первых пациенток. Операцию ей сделали ещё в 2011 году, у неё двое детей, она живёт в Заинске и иногда приезжает на проверку.

— А дети у неё родились до операции или после?

— До, хотя есть случаи, когда и после рождаются. Конечно, многие пациенты зависимы от лекарств, они должны принимать их всю жизнь, тем не менее, они живут, и это главное! Единственная альтернатива трансплантации на сегодня — это искусственное сердце, но долго оно служить не может, его нужно потом или менять, или пересаживать донорское. Как правило, его используют как мост, если нужно как можно скорее пересадить сердце, а доноров нет. Технологии не стоят на месте, всё совершенствуется, и мы делаем всё, чтобы увеличить продолжительность жизни наших пациентов.

Трансплантация сердца не может быть выполнена сразу после того, как признана необходимой. Время подбора подходящего органа и ожидания соответствующего органного донора может быть длительным. В ряде случаев на помощь приходят искусственные насосы, которые имплантируются в грудную клетку и позволяют дождаться пересадки сердца.

— Какие операции Вам самому больше нравится делать?

— Ещё в Шестой горбольнице оперировал рассло­ение аорты. Если таких больных срочно не оперировать, то наступит разрыв, и больной погибнет. Действовать нужно очень быстро. Это сложная операция, но сегодня не только я, но и мои ученики её успешно выполняют.

Естественно, клапанная хирургия. Когда я защищал докторскую, взял направление: «миниинвазивная хирургия», когда из малых разрезов меняют клапаны с определённой технологией. Сейчас есть группа больных с гипертрофической кардиомиопатией, это врождённая патология, которая утолщает миокард, выброс крови затрудняется, и больные задыхаются. Это тоже очень интересный раздел.

В кардиохирургических отделениях МКДЦ ежегодно выполняются 700‑800 операций на открытом сердце, более 200 операций при нарушениях ритма и проводимости сердца.

— Вы лично оперируете каждый день?

— Сейчас уже нет, но бывает и так, что сложные операции случаются практически ежедневно. Тем не менее, считаю, что нужно давать профессионально расти молодёжи! У меня же есть ещё лекции, занятия, бумажные дела, ими тоже надо заниматься…

— Свободное время остаётся?

— Да. Летом я занимаюсь дачей, ездим с женой на юг, иногда — в небольшие зарубежные поездки. Когда родители были живы, как не навестить родителей? Помочь… Сейчас сестра одна там, тоже ездим, когда есть возможность. В Грузии есть на что посмотреть, так что совмещаем приятное с полезным! Жаль, что мне больше так и не удалось побывать в родных местах в Абхазии, но, увы… Слава богу, руководству Татарстана в своё время хватило мудрости не ввязываться в конфликты и не разжигать этот пожар…