Священная война за наследие: пессимизм мысли и оптимизм воли

Журнал "Казань", № 4, 2013

В конце марта в Петербурге состоялся необычный семинар по вопросам сохранения наследия - это не было совещание госорганов или экспертов, и даже на традиционный слёт Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры не был похож этот семинар. Активисты из полутора десятков городов России собрались впервые, чтобы поделиться опытом организации кампаний в защиту культурного наследия. То есть, самые боевые единицы градозащиты, за каждым из которых - войска. Мне выпала возможность принять участие и представить Казань на карте военных действий. И в конце общим мнением, к которому я присоединяюсь, стала уверенность в том, что в стране идёт священная война, и это совсем не метафора.

Вологда, Уфа, Петербург, Москва, Владикавказ, Казань, Торопец, Екатеринбург, Рязань, Псков, Великие Луки, Нижний Новгород, Петрозаводск. Битвы идут повсеместно, градозащитники выставляют заслоны перед разрушителями, снаряжают снеговиков-активистов в пикеты, создают интерактивные карты памятников под угрозой сноса и в стадии реставрации. Пишут бесплатные экспертизы для постановки на охрану. Но чаще всего - встают живым щитом на пути у бульдозеров. И цитируют древнекитайский трактат Сунь Цзы «Искусство войны».

Проблемы у всех городов общие, и в основном они связаны с несовершенством законов и необязательностью их исполнения, на втором месте - произвол бизнеса и покровительствующих им чиновников, но самое грустное, с чем приходится бороться,- это низкий уровень общей культуры и культуры правовой.

Для обмена опытом и методиками защитных действий, стратегиями и тактиками успешных кампаний в защиту наследия организаторы и собрали всех наиболее активных представителей градозащитных движений России, правда, охватить удалось только европейскую часть до Урала. Встреча состоялась благодаря Фонду имени Д. С. Лихачёва, Санкт-Петербургскому отделению ВООПИиК и общественному движению «Архнадзор» (Москва).

«Поэтому высшее пресуществление войны - разрушить планы врага; затем - разрушить его союзы; затем - напасть на его армию; и самое последнее - напасть на его укреплённые города. Осада города применяется только тогда, когда это неизбежно. Подготовка больших подвижных оборонительных щитов, укреплённых осадных повозок и других приспособлений и устройств потребует три месяца. Постройка земляных укреплений до полного завершения потребует ещё три месяца. Если полководец не может преодолеть нетерпения и бросит солдат ползти по стенам, как муравьёв, он погубит треть своих командиров и солдат, а город не будет взят. В этом гибельные последствия осады города. Поэтому тот, кто преуспел в военном деле, подчиняет чужие армии, не вступая в битву, захватывает чужие города, не осаждая их, и разрушает чужие государства без продолжительного сражения. Он должен сражаться под Небом с высшей целью «сохранения». Тогда его оружие не притупится и плоды победы можно будет удержать. В этом стратегия наступления».

Сунь Цзы, «Искусство войны», 500-й год до н. э.

Рустам Рахматуллин, координатор «Архнадзора», предложил праздновать в этом году 150-летие градозащитной деятельности, отсчитывая от создания графом Уваровым Московского археологического общества. Оказывается, история градозащиты насчитывает не один век. Но были большие перерывы. В нашей стране последовательно этим занимаются только лет двадцать, хотя говорить о важности шедевров архитектуры и памятников истории начали после Великой Отечественной войны. Для закрепления на ментальном уровне этого недостаточно, поэтому мы только в самом начале…

Цитируя сводки, можно вспомнить, как в 1986-м, чтобы спасти от сноса палаты Щербакова, координаторы нынешнего «Архнадзора» Рустам Рахматуллин и Константин Михайлов заняли окружённое строительной техникой здание. Тогда же в Ленинграде впервые заявила о себе Группа спасения, сумевшая отстоять приговорённый к уничтожению Дом Дельвига. Середина нулевых - новый призыв защитников наследия в обеих столицах. В Первопрестольной их пробудит набат по охваченному пламенем Манежу и крушимому «Военторгу» - рождаются Московское общество охраны архитектурного наследия (MAPS) и проект «Москва, которой нет»; в Петербурге - стёртый в пыль квартал на Невском, из руин которого проклюнется росток «Живого города».

В Казани пик сноса пришёлся на 2000-е, и попытки остановить уничтожение красивейших резных деревянных домов, которые попали в зловещие списки ветхого фонда, окончились поражением. Новый виток пришёлся на 2007-2010-е, когда после тысячелетнего юбилея Казани минуло время и агрессивное строительство в центре началось с новой силой, сметая на пути исторические кварталы. И движение, охватившее казанцев в эти годы, стало идеологическим преемником предыдущего. Мы получили в наследство боль тех, кто десять лет назад издавал газету «Казанский телеграф», каждый номер посвящая горьким утратам. Тех, кто писал коллективные письма в адрес правительства,- они бились о стенку, не имея выхода на большой поток информации. Время и развитие технологий помогли новому движению в защиту старой Казани. Вузовское движение «Красный щит» и боевая ячейка местного общества охраны памятников, умело используя информацию и направляя её, создавая группы в социальных сетях, приглашая на бесплатные экскурсии казанцев, создали мощный резонас… А моё открытое письмо опубликовало федеральное информационное агентство «Регнум». Далее началось конструктивное сотрудничество защитников и власти, и многое удалось спасти. Хотя все признают, включая президента Р. М. Минниханова, мы спасаем то, что осталось, немногие выжившие памятники старой Казани, и сохранить следы былой красоты древнего города дело нашей чести.

Достучаться до принимающих решения - такую цель преследуют все градозащитники. Ведь, как сказал Рустам Рахматуллин, территория сохранения - это территория общественного блага, и за эту аксиому приходится воевать, приходится объяснять, что любое вторжение в охраняемую территорию должно доказать свою необходимость.

- Поначалу мы пытались не столько победить, сколько минимизировать последствия лужковских решений,- вспоминает Рустам Рахматуллин.- Как только появилось боевое крыло - «Архнадзор», в этом направлении развернули свою деятельность и просветительские проекты MAPS, «Москва, которой нет», вошедшие в нашу коалицию.

Сегодня градозащитные движения действуют по всей России - от Петрозаводска до Владивостока. Возникая зачастую из групп в социальных сетях, созданных для сбора подписей за спасение конкретного исторического дома, они неизбежно и почти повсеместно переходят от частного к общему, от решения локальных задач к системной работе. И, набираясь опыта, становятся той силой, с которой власть вынуждена считаться.

Интересно, что во всех крупных городах созданы Советы по сохранению наследия. И при мэре Москвы, при губернаторе Петербурга, и при главах администраций Вологды, Уфы, Псковской области. В Вологде взаимодействие с надзорным ведомством происходит в формате «круглого стола» по проблемам соблюдения законодательства в сфере охраны культурного наследия. Назначение активиста-градозащитника помощником президента по вопросам сохранения наследия в Татарстане в этой связи выглядит симптоматичным и логичным. Координатор «Живого города» Юлия Лобанова-Минутина также является советником губернатора Петербурга.

Счастлив, кто имеет мужество защищать то, что он любит

Все, от самых молодых до ветеранов, признают положение дел с охраной наследия трагическим. Сводка военных действий по стране выглядит так.

Санкт-Петербург. Общественники отменили строительство башни Охта-центра. Пять лет противостояния только что закончились, и теперь перед всеми питерскими движениями в защиту города стоят вопросы правовой культуры и нового строительства, захватывающего центральные улицы. В реставрационной отрасли Петербурга занято примерно двенадцать тысяч специалистов, а лицензии на осуществление реставрационной деятельности в городе имеют около четырёхсот компаний.

Михаил Мильчик, заместитель директора НИИ «Спецпроектреставрация»:

- Мы переживаем национальную катастрофу культурного наследия. Этот процесс резко ускорился после развала СССР, перейдя к свободному падению. Нас мало. Но это не значит, что мы должны сидеть сложа руки.

Александр Марголис, председатель Петербургского отделения ВООПИиК:

- Тенденция очевидна - идёт деградация петербургской реставрационной школы, которая в своё время имела заслуженную славу. Несмотря на отдельные успехи, реставрация уходит из жизни и заменяется реконструкцией. Один из ярких примеров - Летний сад. Работы в Главном штабе также нельзя назвать реставрацией, это реконструкция, подразумевающая активное вторжение в памятник.

Уфа. Только с 2012 года существует движение «Архзащита Уфы», с одним координатором и десятком активистов. Уже смогли добиться ответа президента Башкортостана на свою челобитную, и она звучала так: «Не сбавляйте градуса». Поручение главы региона касалось и разработки плана сохранения объектов культурного наследия. Активисты вошли в Совет при мэре Уфы, что особенно актуально сегодня, так как в 2015 году в Уфе состоятся международные саммиты глав государств Шанхайской организации сотрудничества и глав государств и правительств БРИКС.

Координатор градозащитного движения Уфы Кристина Абрамичева:

- К событиям было решено зачистить исторические кварталы, но Совету удалось исключить из списка на снос пять домов и рекомендовать их к созданию музея деревянного зодчества. Следующим шагом совета стало требование вернуть в реестр шестьдесят один объект культурного наследия, выведенный незаконно в 2005 году.

Вологда. Движение «Настоящая Вологда» - это три координатора, опирающихся на поддержку десятка активистов. Взявшись за формирование единого реестра всех исторических деревянных домов Вологды и мониторинг их состояния, они смогли инициировать проведение комплексного аудита памятников областным департаментом культуры, стимулировать продвижение программы мотивации арендаторов к реставрации исторических зданий и внести свои предложения правительству области по программе льготной аренды. Сумели даже добиться отмены сделки по передаче из муниципальной собственности выявленного объекта наследия (без оформления охранных обязательств, под снос с последующим строительством гостиницы). А оказавшийся непригодным к адекватному пониманию новых реалий руководитель вологодского департамента культуры и охраны наследия был отправлен в отставку.

Координатор «Настоящей Вологды» Елена Смиренникова:

- Только за прошедший год Вологда лишилась восьми домов дореволюционной постройки, в том числе памятника федерального значения. Уполномоченные госорганы не отказываются от практики тихого саботажа. Охранные обязательства намеренно не выдаются, не подписываются. Чтобы реально защитить Дом Шахова, например, человеку пришлось продать свою квартиру и переехать туда, поселившись вместе с собаками (для охраны от потенциальных поджигателей). Мы помогаем убирать снег с крыши, проводим вместе субботники.

Владикавказ. Координатор проекта «Потерянная Осетия» Алина Акоефф представила впечатляющую по охвату и глубине интерактивную карту всех памятников и выявленных объектов наследия Северной и Южной Осетии. Всего их шестьсот три­дцать. По каждому есть фото, видео, общее описание и связанные с ним легенды. Здесь же уникальные рельефные надгробия, не состоящие под охраной. Ещё отражены на карте покинутые и оказавшиеся на грани вымирания сёла с указанием динамики изменения состава населения, пофамильными данными. По сути, ребята подменяют собой чиновников на окладе.

Координатор проекта режиссёр кино Алина Акоефф:

- Комитет по охране нами пользуется, мы охотно сами передаём ему все материалы. Никакого финансирования не получаем. Просим поставить на учёт то, что удалось выявить, но и этого не происходит. Всё упирается в экспертизы, на проведение которых у ведомства, говорят, нет денег.

Нижний Новгород. Лишь четыре человека в движении «СпасГрад», которому чуть больше года. А памятников в городе - восемьсот. Порядки, установившиеся с приходом в Нижний Новгород Валерия Шанцева, активисты характеризуют как беспредел. Все худшие методы лужковской команды теперь оказались перенесены туда. Лоббируются интересы пришедшего за новым главой бизнеса, в каждом парке, а они все - охраняемые объекты наследия - теперь запланирована какая‑нибудь стройка.

Координатор «СпасГрада» Анна Давыдова:

- Я историк, занимаюсь наукой. Но в какой-то момент поняла: изучать скоро будет нечего, если не встать под бульдозер. Последней каплей стала «зачистка» от полувековых елей Нижегородского откоса - а это охранная зона Кремля - под ресторан. С циничными заверениями о том, будто деревья пересаживаются для создания «православного монастырского сада». Проект пытались выдать за временное сооружение - это с трёхуровневой‑то подземной частью. У нас идут прямо боевые действия - с ОМОНом, который жёстко разгоняет любые акции. Наш товарищ Стас выходил на защиту двух домов и дважды получал по пятнадцать суток. Недавно в полицию забрали проводившую одиночный пикет бабушку, которая восемь лет бьётся за свой деревянный резной дом. Участок у неё в собственности, но его определили под застройку. Уже одиннадцать экспертиз было по этому объекту, доказывающих его ценность. Однако под охрану не ставили, даже через суд не удавалось нам этого добиться. Теперь наши оппоненты сделали экспертизу с «нужным» отрицательным заключением, такая вот у них распространённая тактика.

Екатеринбург. В городе, известном обилием интереснейших образцов конструктивизма, только треть из них под охраной. Сегодня особую тревогу вызывает судьба комплекса зданий «Институт охраны материнства» - одно из них уже снесено, под угрозой и другие, соседство которых с Центральным стадионом оказалось чрезвычайно опасным в свете глобальных преобразований, затеянных к чемпионату мира по футболу 2018 года.

Координатор градозащиты Екатеринбурга Марина Сахарнова:

- У нас градсовет действует в закрытом, в том числе и от прессы, режиме. Всё одобряют. Полномочия Министерства культуры передали Минимуществу, где будто с чистого листа всё начинают, не отвечая за прежние грехи Минкульта. Архив которого очень вовремя сгорел.

Торопец. В 2011 году создано историческое общество Торопца. Координаторам удалось спровоцировать общественную дискуссию, к ним примкнули сообщества байкеров, реконструкторов. Удалось остановить вырубки вдоль дороги с тысячелетней историей и разрушение торговых рядов XVIII века.

Координатор исторического общества Ирина Трояновская:

- Мы взялись отреставрировать и обустроить под арт-центр подвал памятника федерального значения. И были изумлены, что чиновники готовы нам разрешить всё, что угодно. Как будто федерального закона об охране памятников № 73 не существует вовсе. Такое отношение вдохновило нас на создание движения в защиту наследия. Однажды на встрече с нами глава администрации с использованием ненормативной лексики объявил, что культурное наследие только мешает. Но мы не сдались. Собственным примером мы доказали, что 73-й закон выполним, продемонстрировали возможность адекватного использования памятника архитектуры.

Искусство компромиссов

Два выступления о взаимодействии с властью запомнились особенно.

Александр Карпов, директор Центра экспертиз Санкт-Петербургского общества естествоиспытателей (ЭКОМ), с 2010 года входит в группу градозащитников на переговорах с губернатором и правительством Санкт-Петербурга. По его мнению, дорогого стоит возможность в острый момент сделать звонок нужному чиновнику, принимающему решения. Чтобы он этот звонок принял и выслушал, необходимо заранее обладать таким положением, при котором с тобой будут разговаривать.

- Занять подобное положение невозможно, если не использовать методов давления (протестные акции, обращения в суды и прокуратуру и т. д.),- убеждён Александр Карпов.- Но давление не предполагает конструктива. Получается, взаимоисключающие методы. Оптимальна схема, когда одни давят, другие конструктивно взаимодействуют. Для этого прекрасно подходит структура сети, в которой важны определяемая доверием связанность и глубина проникновения. Чтобы добиться нужного решения, надо, чтобы такая сеть была способна охватить все звенья в цепочке принимающих решения: эксперты, чиновники профильных комитетов, законодатели и так далее. С каждым из них надо уметь разговаривать на их языке, владеть им. Иначе градозащита не компетентна.

Юлия Минутина, координатор движения «Живой город», советник губернатора Санкт-Петербурга, говорила о разнице между чиновником и градозащитником.

- Часто градозащитники привлекаются для комментариев по какой-либо проблеме в городе в качестве экспертов. И это интересное явление, как, не являясь профессиональным архитектором, строителем или реставратором, выражать своё мнение,- считает Юлия Минутина.- Именно в ответственности за свой город, которую берёт на себя активист-градозащитник, заключается его свобода выражения. Он не ограничен полномочиями и кругом вопросов, как чиновник, он может вмешиваться в любую отрасль и своими действиями аккумулировать усилия и чиновников, и строителей, и юристов. В отличие от профессионала, градозащитник способен дать краткий ответ СМИ, обобщив мнения экспертов самостоятельно, и таким образом дать информацию корреспонденту лучше, чем если бы это был профессионал. Есть такой момент: когда градозащитник начинает взаимодействовать с чиновниками, он теряет доверие общества. Здесь надо искать золотую середину,- посоветовала Юлия Минутина, попав в десятку касательно нашей казанской ситуации.- Однако именно погружаясь в ситуацию, градозащитник имеет доверие общества, и через это влияет на чиновника. Существует также мнение, что взаимодействие с чиновниками снижает градуса протеста, и, вступая в диалог, мы перестаём критиковать. В любом случае, если есть диалог, он стоит того, ради наследия.

Главным и самым болезненным вопросом на семинаре оказался баланс сохранения и развития города. Жители больших городов знают, как нам упорно навязывается противопоставление сохранения развитию. Традиционное клише: нельзя жить в городе‑музее, город должен развиваться.

Бороться с такими стереотипами приходится акциями, экскурсиями, а в Москве создана специальная школа «Архнадзора».

- С точки зрения языка, такое противопоставление невозможно,- замечает Рустам Рахматуллин, координатор «Архнадзора».- Термины «сохранение» и «развитие» не рядоположны. Антоним сохранению - разрушение. И я бы предпочёл идти от логики права. Сам памятник и его территория - это объект завершённого творения. Не значит, что оно мертво. Тут есть жизнь, труд реставратора здесь возможен, работа экскурсовода, тут есть место городскому празднику и много чему ещё. Такие территории завершённого творения - это неприкосновенные территории общественного блага, охраняемые по первому разряду. Вторая условная клетка - зоны охраны, как бы тень памятника, где что-то разрешено, но далеко не всё. Третья - свободная от жёстких запретов. Вторая и третья зоны позволяют развиваться. Тогда как неприкосновенность области завершённого создаёт стратегический потенциал, туда не надо лезть с киркой. Само общество наложило ограничения - есть реестр памятников, опорно-культурные планы. После того как Лужков попал под удар жёсткой критики, он почти разом утвердил территории около двух тысяч памятников. То есть они к тому времени были давно разработаны, готовы, но лежали под сукном. Вот их способ - считать, будто ничего не завершено.

Так куда же мы двигаемся всей страной? Не сильно надеясь на упомянутый диалог, градозащитники признали полезным и необходимым продолжить обмен опытом и консолидироваться. На основе опыта проекта по Осетии участники семинара в Петербурге взялись за создание такой интерактивной карты для всей России. На едином сетевом ресурсе уже начали налаживать консультативную помощь, прорабатывать механизм оперативного общего реагирования на острые проблемы регионов. Активисты потому так и называются, что они активны и в ходе двухдневного семинара способны дописать трактат об искусстве войны креативными методиками.

Как сказал в своём выступлении Борис Лазаревич Вишневский, российский политолог, публицист, общественный деятель, депутат Законодательного собрания Санкт-Петербурга, против лома нет приёма. Но мы можем апеллировать к памяти граждан. Центр и старый город для горожан - это память об их детстве и молодости, и они относятся к потере старых домов как к утрате близких родственников. Власть не очень считается с памятью, мыслит квадратными метрами и площадями, но при общем пессимизме мысли об этом мы должны сохранять оптимизм воли. И настаивать на своём.