Тайны казанских подземелий

Историки и археологи не раз печатно опровергали эти слухи, разъясняли, что прорыть столь протяжённый ход под руслом Казанки практически невозможно, да и ни к чему. Но тем не менее слухи эти оказались очень живучими. Откуда они пошли? В августе 1836 года Казань посетил император Николай I. 19 августа он встретился с архимандритом Зилантова монастыря Гавриилом, и тот в присутствии многочисленной свиты рассказал царю, что склеп церкви Нерукотворного образа, находящийся в памятнике, соединён подземным ходом с кремлём. Памятник погибшим воинам был сооружён всего за тринадцать лет до этой встречи, в 1823 году, по проекту архитекторов Алфёрова и Пятницкого.
Молва добавляет, что сообщение архимандрита настолько заинтересовало императора, что он захотел лично осмотреть этот ход, посетил памятник и спускался в подземелье.
В студенческие годы, ещё до создания Куйбышевского водохранилища, я тоже спускался в подземные ярусы старинного сооружения. Неверный свет карманного фонарика выхватывал из темноты сырые каменные своды в налётах плесени. В одном месте вышел к грудам полузасыпанных землёй пожелтевших черепов. Никакого подземного хода, конечно, не обнаружил. Ныне эти подземные ярусы остались под водой из-за того, что уровень Волги и Казанки поднялся.
И всё же, думается, слухи эти нельзя считать совершенно беспочвенными. Вспомним, что на этом холме в дни осады Казани в 1552 году стоял шатёр Ивана Грозного. Вполне допустимо, что из шатра — на случай внезапного нападения — был прорыт подземный ход, пусть даже небольшой протяжённости — всего двадцать‑тридцать метров. Такие потайные выходы для царственных особ не были тогда редкостью. Именно с этой стороны кремля по указанию грозного царя вёлся подкоп под Тайницкую башню. Правда, его вели из Даировой бани, стоявшей под кремлём. Но так как работы велись тайно и даже из нападавших почти никто об этом не знал, то, когда прогремел мощный взрыв, все были убеждены, что подкоп вёлся от самого царского шатра. Так, думается, и родилась эта легенда, пережившая четыре с половиной столетия.

Ход к подземному роднику
В отличие от подкопа под Казанкой ход этот многократно описан в исторической и краеведческой литературе, так что сомневаться в его существовании не приходится. Первым его упоминает участник казанского похода князь Курбский. Судя по многочисленным свидетельствам, тайный ход шёл от знаменитой Тайницкой башни кремля (именно поэтому она и получила такое название) к подземному ключу, находившемуся за пределами городской стены, на берегу Казанки. Искать начало хода в подвальных ярусах нынешней башни бесполезно, так как она сооружена позднее, уже после покорения Казани. А древняя башня (татары называли её Нур Али манарасы, русские — Муралеевской) была деревянной и стояла метров на двадцать-тридцать выше по склону кремлёвского холма. Она была полностью разрушена взрывом. Каменные ступени круто уходили вниз. Затем начиналась горизонтальная подземная галерея с каменными сводами. Галерея приводила к подземному резервуару, также облицованному камнем. Судя по тому, что из этого родника пила воду практически вся осаждённая Казань, родник был довольно многоводным. Ведь одного войска в Казани было около тридцати тысяч да примерно столько же мирных жителей. Предатель-перебежчик (полагают, что это был мурза Камай) выдал осаждающим тайну подземного хода, и потайную дорогу решено было взорвать с помощью другого подкопа. Этой ответственной операцией руководил князь Серебряный — тот самый, что за год до этого увёз в Москву ханшу Сююмбике. Подкоп, как уже говорилось выше, начали от Даировой бани — её мощные каменные своды давали возможность укрыться от любопытных глаз. Прорыв около восьмидесяти сажен (более ста шестидесяти метров), нападающие услышали голоса людей, идущих за водой, — здесь всегда было многолюдно и оживлённо, как на городской улице. В этом месте ход расширили и закатили сюда десять бочек с порохом (по другим свидетельствам — двадцать). Если считать, что в каждой бочке было пять-шесть пудов пороху (около ста килограммов), то заряд был достаточно мощным. Взрыв произошёл утром 4 сентября 1552 года. За ним с холма, на котором стоит нынешний памятник, пристально наблюдал сам Иван Грозный. ­Легенда ­утверждает, что взрыв осуществили так. Среди рассыпанного пороха поставили горящую свечку и в тот же момент точно такую же контрольную свечу запалили в шатре Ивана Грозного. Вот свеча в шатре догорела, но взрыва у кремля не последовало. Разгневанный царь распорядился отрубить голову «немчине-розмыслу», то есть инженеру-взрывнику. Но едва голова розмысла упала на землю, как раздался взрыв — царь не учёл, что свеча в глухом подземелье горит намного медленнее, чем на поверхности. Так ли всё было на самом деле? Из исторических источников известно, что руководивший взрывными работами «немец» (то есть иностранец, в действительности он был англичанином) Бутлер был обласкан царём, награждён богатыми поместьями под Казанью и остался тут навсегда. От него-то и пошла знаменитая династия Бутлеровых, давшая впоследствии миру гениального химика. Кстати, памятник великому химику стоит у входа в Ленинский сад неподалёку от того места, где был осуществлён ещё один подкоп под руководством его предка.
Летописец так описывает взрыв у Тайницкой башни: «На ранней заре взорвало тайник с людьми казанскими, которые по воду ходили, и стена городская оплыла и обрушилась, и множество в граде казанском побило камением и брёвны, с высоты великие падающе, еже зелием (то есть порохом) взорвало». После этого Казань стала испытывать острый недостаток чистой питьевой воды. Осаждённые вынуждены были пользоваться тухлой нечистой водой Черноозёрского каскада. В городе начались эпидемии. Люди, как свидетельствуют летописные источники, «пухли и умирали». Это во многом и определило исход осады. Однако взрыв разрушил лишь ход к роднику. Сам родник, почитавшийся у татар святым, сохранился до начала XX века. Над местом выхода родника на поверхность был воздвигнут павиль­он, стоявший на берегу Казанки саженей на тридцать выше по течению (от Тайницкой башни). Этот павильон сломали уже в советские годы. Родник засыпали, и на его месте проложили насыпную асфальтированную дорогу.
Неоднократно высказывалось предположение, что тайный ход под городской стеной вёл не только к роднику. Вероятно, какое-то ответвление от него выходило на поверхность — с тем, чтобы осаждённые могли незаметно выбраться из города. Ведь именно в этом направлении часть оставшихся в живых защитников города пыталась бежать после падения города. Большинство из них погибло, но кое-кому удалось всё же уйти от погони.
Не исключено, что тот же ход вёл и к тайникам, где казанцы могли прятать часть своих сокровищ. На случай захвата города неприятельскими войсками такие тайники логичнее всего было устраивать именно за городской стеной. Взрыв, каким бы мощным он ни был, не мог уничтожить всего хода, протянувшегося на много десятков метров. И это не только предположение. В середине тридцатых годов XIX века под руководством архитектора П. Пятницкого производился восстановительный ремонт Тайницкой башни. Есть сведения, что строители в ходе этих работ наткнулись на остатки подземной галереи, проходившей внутри кремля. Сто лет спустя, во время обильного половодья 1926 года, Казанка подошла к самым стенам кремля. Как свидетельствуют документы, в момент наивысшего подъёма воды у северо-западного угла Тайницкой башни возник провал, в который с шумом устремилась вода. Историки уже тогда высказали предположение, что вода уходила в остатки древней подземной галереи.
А вот что рассказывает бывший работник гаража Казанского кремля К. Ахметзянов: «Мы с братом родились в доме на территории кремля. Росли, можно сказать, на его башнях и стенах. Прекрасно помню, как в детстве я не раз лазил в пролом под Тайницкой башней. Проходил, правда, не более двухсот метров: было очень темно, тяжело дышалось, идти приходилось по россыпям костей. Некоторое время в память об этих своих «путешествиях» я хранил найденный в подземелье обрубок старинной сабли. Позже он потерялся».
Думается, К. Ахметзянов несколько преувеличивает. Вряд ли ход был более двухсот метров. Впрочем, у страха глаза велики, ему могло просто показаться. Вполне вероятно, что именно этот ход, идущий в сторону памятника погибшим воинам, и служил ­источником слухов о подкопе под руслом Казанки.
Удивительнее всего то, что этот ход всё ещё не обнаружен и не описан археологами.
Остаётся только уповать на то, что когда-нибудь в будущем тайна этого подземного хода будет разрешена до конца.

Откуда делались вылазки?
Подземный ход от Тайницкой башни в сторону Казанки — наиболее известный, многократно описанный, но далеко не единственный. В любом средневековом городе ещё во время закладки оборонительных стен предусматривалась целая система подземных коммуникаций. Потайные ходы обеспечивали связь с внешним миром в случае осады. Через них делались вылазки и совершались внезапные нападения на противника. Только ходом к роднику пользовалось слишком много людей, поэтому о нём знала вся Казань. Другие же ходы держались в строжайшей тайне, и знать о них могли лишь немногие.
Источники упоминают, что во время осады Казани войсками Ивана Грозного осаждённые нередко предпринимали вылазки из крепости. По своим подземным ходам — «норам» — они попадали сначала в окружавший городскую стену оборонительный ров, а из него — в расположение войск противника. Чтобы уменьшить урон, наносимый такими вылазками, преимущественно ночными, осаждающим пришлось держать во рвах специальных часовых. Об этом, в частности, сообщается в «Царственной книге»:
«Вмещахуся погани (то есть татары, неверные. — Р. М.) во рвы своя, воины же царевы и во рвах побиваху и они же норами своими во град утикаху».
Где же проходили эти «норы»?
Библиограф научной библио­теки КГУ А. Фролов обнаружил в архивах письмо бывшего городского головы С. Дьяченко, написанное 11 сентября 1895 года на имя председателя Общества археологии, истории и этнографии при Казанском императорском университете Н. Фирсова: «Во время приготовления к открытию памятника Императору Александру II случайно открыта была на Ивановской площади (нынешняя площадь 1 Мая возле Национального музея. — Р. М.) подземная галерея под кирпичным сводом, вполне доступная для осмотра её. Сообщая об этом Вашему превосходительству, имею честь покорнейше просить доложить председательствующему вами обществу, не пожелает ли оно произвести исследование этого интересного, несомненно, древнего сооружения». Учёные вскоре исследовали ту часть хода, которая вела в сторону кремля, и пришли к выводу, что он очень старый, оставшийся, вероятно, с ханских времён. Правда, далеко продвинуться они не смогли, так как воздух в подземелье был весьма тяжёлым, непригодным для дыхания. Кроме того, пройдя менее десятка метров, они упёрлись в земляной завал. На этом изучение закончилось, и ход засыпали, чтобы не мешал сооружению памятника.
Полвека спустя, уже в пятидесятые годы нашего века, этим ходом заинтересовался известный историк профессор Н. Калинин. Он произвёл раскопки и установил, что подземная галерея ведёт от кремля в сторону бывшего Гостиного двора. Ход имел форму полукруглого сводчатого тоннеля, выложенного кирпичом. Правда, пройти этот ход во всю длину и установить место его выхода на поверхность историку не удалось, так как он постоянно натыкался на завалы.
В краеведческой литературе высказывалось мнение, что подземная галерея от кремля через подвалы Гостиного двора выходит к Никольской (или Гостинодворской) церкви (ныне там архивное управление). В частности, известный краевед Н. Загоскин в своём знаменитом «Спутнике по Казани» утверждает, что подземная галерея ведёт из подвалов Никольско-Гостинодворской церкви в сторону кремля. Правда, он не уточняет, сам ли он изучал этот ход или же опирался на исследования других. Но если это так, то ход (или часть его) прорыт в более позднее время, уже после взятия Казани, так как и Гостиный двор, и церковь воздвигнуты много позднее. К сожалению, изучить ходы, идущие под бывшим Гостиным двором, не так‑то просто, так как они либо доверху завалены землёй и мусором, либо тщательно замурованы. Между тем один из первых директоров Госмузея В. Дьяконов записал рассказ очевидца, который, пользуясь этими подвалами и древними ходами, ещё в 20-е годы проходил под землёй чуть ли не всю Воскресенскую (ныне Кремлёвскую) улицу. Со временем были обнаружены и другие ходы. Так, в 1924 году краевед В. Смолин обнаружил на территории кремля подземный ход, идущий в сторону Булака по двору напротив Благовещенского собора. К сожалению, из-за недостатка средств ход этот не удалось ­изучить более тщательно, а впоследствии о нём просто забыли.

Находка на Гривке
Однажды ко мне пришла жительница одного из частных домов, расположенных на Гривке за Молодёжным центром (улица Поперечно-Гривская). Они с зятем рыли под домом подвал для хранения картошки (подпол) и наткнулись на подземные кирпичные своды. Принялись долбить ломом... Под сводами обнаружилась пустота, уходящая в обе стороны, какой-то подземный ход, судя по всему, очень старый. Я, конечно, тут же отправился вместе с нею. Спустившись в подполье, увидел весьма своеобразный лаз. Невысокий, сантиметров семьдесят высоты и такой же ширины, он напоминал зияющий зев русской печи. Кирпич, которым был облицован лаз, отличался от современного — более широкий и плоский. Необычным был и строительный раствор, не поддающийся ни времени, ни сырости. Но самое интересное в том, что лаз был двойным: рядом имелся точно такой же, заделанный хозяевами за ненадобностью. А между этими двумя ходами имелся третий — совсем узкий, всего сантиметров на три­дцать. Что же это за ход? Каково его предназначение? Хозяева только плечами пожимали. Остатки древнего водопровода? Какого-нибудь канализационного коллектора? Не похоже... Ни труб, ни кабелей, ни запаха или остатков органических веществ... Чистый сухой пол и такие же чистые, ровно обмазанные своды... До этого мне доводилось бывать в старинных крепостях в Даугавпилсе (Латвия) и Демблине (Польша). Там я видел такие же подземные ходы от крепости к далеко вынесенным укреплённым фортам: двойные с вентиляционным ходом между ними.
Точно такие же своды, облицованные кирпичом, только более высокие. По ним можно было идти в полный рост. А здесь — только ползком или на четвереньках.
Ход на Гривке идёт параллельно улице Декабристов. Судя по тому, что в лицо веял свежий ветерок, колеблющий пламя свечи, ход имеет выход на поверхность. По словам хозяев, однажды весной во время половодья, когда вода в Казанке и Волге поднялась особенно высоко, вода по ходу дошла до самого подвала. Значит, один конец идёт в сторону Казанки. А другой — в сторону Кизического монастыря.
А вдруг он ведёт к какой-нибудь сокровищнице, подземному кладу?
Хозяин дома, снедаемый любопытством, полез было однажды по нему, но, пройдя сколько-то метров, дальше ползти не решился — поддался уговорам плачущей жены и вернулся обратно. Кошка же бегает по этому ходу свободно, в обе стороны, и возвращается не скоро.
О длине хода можно судить и по тому, что, как рассказали хозяева, точно такой же лаз на той же линии обнаружен ещё под одним домом на Гривке. Выходит, он тянется не на одну сотню метров.
Когда я рассказал об этом известному историку профессору А. Халикову, ныне покойному, он очень заинтересовался и захотел увидеть ход своими глазами. Я привёл его на Гривку. Но хозяева доверху завалили погреб картошкой, и увидеть ход было невозможно. Профессор высказал осторожное предположение, что где-то в этих сухих и возвышенных местах могли находиться древние фортификационные сооружения, своего рода передовая линия обороны города. Однако никаких сведений об этом у ар­хеологов нет.
Казалось бы, чего проще: есть ход — ползи по нему и исследуй! На этом материале можно даже диссертацию защитить! Но не всё так просто. Нужно специальное оборудование: противогазы, полевой телефон, спецодежда... Нужны специально обученные люди. Нужны средства... Желающие-то находятся, но вот деньги...
Вместе с историком мы наметили план исследования этого хода и казанских подземелий вообще. Планировали создать для этой цели специальный фонд. Но спонсоров, готовых «зарыть деньги в землю», не нашлось. А последовавшая вскоре смерть учёного оборвала эти благие начинания.
И всё же можно высказать предположение, что те подземные «норы», по которым осаждённые делали вылазки и «утекали» обратно в город, выглядели примерно так же: по одному лазу двигались туда, по другому — обратно. Между ними — вентиляционный канал. Если противник и обнаружит ход, то проникнуть по нему в крепость всё равно не удастся: ход слишком узкий, передвигаться по нему можно только по одному. Достаточно тяжёлого камня, железной двери или одного часового, чтобы предуп­редить вторжение. В кремле и вокруг него всё давным-давно перерыто, а вот в стороне от крепости, за городом ход сохранился в неприкосновенности.
Не исключена и возможность того, что ход ведёт к какому-то тайнику, секретному убежищу. Как бы то ни было, его надо тщательно исследовать...

Самый большой ход
Помнится, в студенческие годы с Володей Чебаевым — другом и соседом по комнате — ходили в тир, расположенный под улицей Профсоюзной. Володя был заядлым стрелком, готовым палить без роздыху хоть целыми днями. Меня же больше привлекала сама атмосфера этого таинственного подземелья, простиравшегося почти что под всей улицей. Над головой грохотали машины, ходили ничего не подозревавшие люди. А здесь держалась густая темь, гулкая пустота, уходившая в обе стороны, насколько хватало глаз.
Тусклое электрическое освещение выхватывало из полутьмы кирпичные своды в потёках сырости, прочно заделанные сводчатые ниши, толстые, побуревшие от ржавчины железные решётки.
Говорили, что если пойти по этому ходу до конца, можно наткнуться на полузасыпанные ямы и колодцы, в которых проглядывают кости скелетов. Якобы кто-то находил здесь обломки старинного оружия, кто-то — древние монеты и украшения... И ещё говорили, что ход этот имеет несколько ответвлений — как в сторону Чёрного озера, так и в сторону кремля.
В начале пятидесятых годов посторонних туда уже не пускали — своды кое-где начали рушиться, ходить было небезопасно. По этой причине тир вскоре закрыли, и сегодня о нём помнят лишь старожилы. А между тем, если укрепить своды, убрать мусор и сделать реставрацию — какое заманчивое место для туристов, любителей старины, романтики и экзотики! Даже при минимальной плате за вход расходы окупятся сторицей...
Когда и как появился этот ход?
К сожалению, ни в краеведческой литературе, ни у специалистов-строителей ответа на этот вопрос я так и не получил. Скорее всего, тогда, когда по крутому южному склону Кремлёвского холма прокладывали проезжую улицу. Возвели со стороны Булака подпорную стенку, выложили кирпичом своды, а поверху сделали мостовую. Часть этих работ выполнена, очевидно, ещё в XIX веке, часть — в начале тридцатых годов XX века (в районе, прилегающем к Дому печати по улице Баумана, 19), а часть, примыкающую к кремлю, закончили уже в послевоенные годы. Старожилы ещё помнят подземное кафе напротив нынешнего здания Академии наук Республики Татарстан (бывшего Дома политпросвещения), устроенное под улицей Профсоюзной.
Библиограф А. Фролов высказал любопытную версию. По его мнению, под Профсоюзной скрывается одна из улиц старой Казани. Полукруглые арки и замурованные входы, на его взгляд — ни что иное, как окна и двери прежней улицы, ныне оказавшейся под многометровой толщей земли. Так ли это? Окончательный ответ могут дать только дополнительные исследования историков и археологов.

Пещера под Пассажем
По мнению специалистов, старая часть города на Богыл-тау (Кремлёвском холме) изрыта подземными ходами и пустотами наподобие пчелиных сот. Далеко не все из них — специально прорытые ходы, некоторые имеют карстовое происхождение. Наиболее яркий пример — провал под зданием Александровского пассажа. Как он образовался? Построив здание, строители не стали обременять себя сооружением канализационных коллекторов. Вывели стоки под дом, в обнаруженные ещё в ходе возведения фундамента пустоты, и дело с концом. Сто с лишним лет канализационные воды активно размывали находящиеся под домом трещиноватые известняки и гипсосодержащие породы. В результате пещера под домом достигла таких размеров, что в неё ушёл чуть ли не весь северный пролёт здания от фундамента до крыши.
Много лет специально созданная строительная фирма пыталась укрепить фундамент здания, закачивая под землю бетон. И всё уходило, как вода в песок. (А вместе с этим — и многие миллионы рублей.) Так и стоит это старинное и прекрасное здание полуразрушенным, как после бомбёжки... Предполагают, что пустота под Александровским пассажем соединена с другими полостями, поэтому всё и уходит как в прорву...
Дело в том, что на Богыл-тау с незапамятных времён добывали строительный камень — доломит. Камень шёл и на фундаменты зданий, и на укрепление кремлёвских стен, и на строительство «мурованных», то есть каменных, дворцов и мечетей. За тысячу лет под Казанью (как и под многими другими средневековыми городами) образовалась целая система штолен, подземных галерей, колодцев. Часть из них обрушилась, часть сохранилась до наших дней. Их-то по большей части и принимают за специально прорытые подземные ходы.
Иногда за подземные ходы на Кремлёвском холме принимают подвальные помещения в старых постройках или фундаментах ханских времён. Впрочем, многие из них соединялись друг с другом, и возможно, представляли когда‑то единую сеть подземных коммуникаций. Дело в том, что новые дома после покорения Казани нередко ставились на прежних фундаментах, достаточно прочных и хорошо заглублённых. Шли годы. Настилались новые мостовые, сначала торцовые, потом булыжные, постепенно нарастал культурный слой, и подвалы всё глубже уходили в землю. Об этом, в частности, пишет и краевед Н. Загоскин в уже упоминавшемся труде: «Исследования указывают, что из старых подвальных помещений домов Мисетникова (ныне Кремлёвская, 13. — Р. М.) и Боратынского (та же улица, дом 7/1 на углу улицы Миславского. — Р. М.) идут подземные галереи по направлению к кремлю. В 1894 году упорство таких толков побудило Казанское общество археологии, истории и этнографии произвести осмотр подвальных помещений одного из этих домов, а именно дома Мисетникова. Хотя подземных ходов обнаружить не удалось, но результат получился довольно любопытный. Оказывается, этот дом построен на несравненно более старом фундаменте, имеет три яруса подвальных помещений, представляющих собой, так сказать, целый подземный сводчатый дом с множеством комнат, переходов, спусков и подъёмов. Нижний ярус помещений углублён в недра земли по крайней мере сажен на пять‑шесть (то есть на десять-двенадцать метров. — Р. М.). По размеру кирпичей и способу кладки стены носят следы весьма почтенной старины, которые (то есть стены. — Р. М.) можно отнести к ханской эпохе. В наружной стене этого нижнего яруса заметна какая-то заделанная арка. К сожалению, комнаты и переходы были почти наполовину завалены щебнем, препятствующим подробному осмотру этих катакомб». Сравнительно недавно, в конце восьмидесятых годов прошлого века, часть домов по улице Кремлёвской снесли. Вот тогда-то и обнажились наглядно все три подземных яруса, соединённых между собой потайными ходами и арочными перекрытиями. Не знаю, успели ли археологи изучить эту часть подземной Казани...

Ходы от Чёрного озера
На западном конце черноозёрской впадины до сих пор виден довольно широкий сводчатый проезд под улицей Чернышевского, ныне полузасыпанный и никуда не ведущий. А ведь ход этот был сооружён сравнительно недавно, в конце XIX века, для того, чтобы почтенная публика, любившая гулять вечерами по парку под звуки духового оркестра, могла проходить к цирку Никитина (давно сгоревшему, теперь там автостоянка), не рискуя при этом попасть под колёса экипажей и лакированных пролёток.
Между прочим, нынешние прохожие рискуют гораздо больше, ибо по этой улице идёт теперь поток автомашин. Так что восстановить проход было бы не худо, тем более что при современной технике это не представляет особых трудностей. В середине XIX века в нескольких десятках метров от этого проезда на склоне Кремлёвского холма был прорыт ещё один ход. Он вёл от Чёрного озера к Воскресенской (ныне Кремлёвской) улице. Как шутили острословы, ход предназначался специально для гуляк, желавших поскорее попасть к Черноозёрскому ресторану. Ход этот, узкий и тёмный, никогда не пользовался особой популярностью. Да в нём, видимо, и не было особой необходимости. Поэтому к началу XX века он пришёл в запустение, полуобрушился. Однако вездесущие ребятишки с риском для жизни ползали по нему вплоть до начала Отечественной войны. Чтобы положить конец этим опасным шалостям, ход заделали с обеих сторон и заперли на железные засовы. Со временем двери эти оказались под слоем наносной земли.
Среди казанцев бытуют предания о сложной системе подвальных помещений, соединённых с другими подземными ходами, под Петропавловским собором. Якобы в двадцатые годы, когда нависла угроза конфискации церковных ценностей, накопленных за многие столетия, священнослужители спрятали там свои сокровища. И никто из арестованных чекистами служителей не выдал тайну, предпочтя унести её с собой в могилу. Так ли это? Поди проверь — входы в подземелье замурованы и тщательно заштукатурены.
Высказывалось предположение, что подземные ходы под Кремлёвским холмом могли служить для эвакуации из кремля в случае осады. В самом деле, пугачёвская осада Казанского кремля в 1774 году могла послужить грозным предупреждением. Один из обнаруженных подземных ходов ведёт из кремля к Гостино­дворской церкви. Вполне возможно, что отсюда можно было попасть в другой, ещё более протяжённый ход, идущий под улицей Профсоюзной. А из него существовало несколько выходов на поверхность. Не исключено, что подвалы близко расположенных церквей на Кремлёвском холме тоже соединялись между собой подземными переходами. В условиях, когда местное население, не желая подчиняться колонизаторам, время от времени устраивало бунты и народные восстания, такие предосторожности были далеко не лишними.

Ход под Казанкой 
всё-таки был?
Не думал я, что казанцы так близко к сердцу принимают историю родного города. После публикаций о подземельях Казани было столько звонков, писем, предложений и самых фантастических предположений... И уж тем более я не предполагал, что столько людей не просто интересуются подземельями, но и на свой страх и риск исследуют их. Об одних из них до нас дошли только рассказы потомков, больше похожие на легенды. Другие живут и здравствуют до сих пор.
Один из таких краеведов-любителей пришёл в редакцию с категорическим протестом:
— Вот вы пишете, что хода под Казанкой не было, что это — только красивая легенда... Тогда считайте легендой и меня, потому что я сам, своими ногами, прошёл его чуть ли не весь... Да я не один, нас там было человек пять...
— Может быть, это был ход к роднику? По нему многие ходили...
— Нет, это был ход именно из Памятника...
Немного успокоившись, он, наконец, сел и рассказал подробности. Зовут его Галимджан Амануллович Сунгатуллин. Год рождения — 1928‑й. Почти всю жизнь проработал шофёром в «Гидроспецстрое», сейчас на пенсии. В начале тридцатых годов их семью раскулачили — отобрали дом, скот и всё имущество. Они вынуждены были перебраться в Казань. Жили в Адмиралтейской слободе. Родители с утра до поздней ночи «вкалывали», а дети были предоставлены сами себе.
Маленького Галимджана, как магнит, притягивал Памятник воинам Ивана Грозного. Ещё в школе его воображение поразили египетские пирамиды, а по своим архитектурным формам Памятник был очень похож на них. Вот он и пропадал там целыми днями. Сначала вертелся вокруг, а потом начал обследовать внутренние помещения.
Памятник тогда никем не охра­нялся. Его растаскивали все, кому не лень. Ободрали почти всю жесть, тащили кто доски, кто кирпичи...
Вскоре Галимджан обнаружил, что у Памятника, помимо наземной, есть и подземная часть. Туда, в чёрный таинственный полумрак, вели скользкие от сырости каменные ступени. Одному туда идти было страшновато. Но однажды их собралась целая ватага. На стоявших поблизости плотах набрали бересты, намотали её на палки, сделали самодельные факелы и пошли.
Спустившись по каменной лестнице, попали в довольно просторную галерею. Через равные промежутки здесь были устроены глубокие ниши, а в них виднелись груды человеческих костей. Галерея делала крутые повороты, казалось, ей не было конца. И всюду — ниши с пожелтевшими костями... Вот факелы догорели и погасли. Кто-то из малышей захныкал... Повернули обратно... А выхода всё нет и нет. Исчиркали все спички, замёрзли, перепугались, начали было прощаться с жизнью... И тут кто-то наткнулся на лестницу, ту самую, по которой они спустились вниз. Оказывается, галерея опоясывала Памятник со всех сторон, и они просто ходили по кругу... Уже на другой день все страхи забылись, и они вновь спустились в подземелье. Их внимание привлекла большая железная дверь, которая вела в центральную часть подземелья. Она была заперта на крупный висячий замок. А вдруг там таятся какие-нибудь сокровища? Самим им отпереть дверь было, конечно, не под силу, и они, покрутившись возле него, поднялись на поверхность. Видимо, таинственная дверь привлекла не только их внимание. Когда через несколько дней они снова спустились вниз, замок был взломан, а железная дверь приоткрыта. Они с опаской заглянули внутрь и разочарованно отступили — довольно большое помещение было чуть ли не доверху завалено старыми костями...
В ходе дальнейших поисков они наткнулись ещё на одну дверь. Она находилась с внешней стороны галереи и вела в сторону кремля. Дверь была не заперта, а за ней начинался узкий и длинный ход. Помня печальный опыт первого похода, сразу пойти по этому ходу они не решились. Сначала надо было основательно подготовиться. К этому времени они уже научились делать факелы из бе­ресты, пропитанной смолой, — один из котлов со смолой для приготовления асфальта стоял неподалёку. Брали с собой несколько факелов. Когда догорал один, зажигали другой. Благодаря этому могли находиться под землёй по несколько часов. Взяли с собой немного ­сухарей, чистой воды в бутылочках, обломок лопаты. И отправились в поход. Ход шёл наклонно вниз. И чем дальше они шли, тем холоднее и сырее становилось. Часто натыкались на завалы. Где-то разрывали, где‑то протискивались, хоть и с трудом... Шли довольно долго. По его предположениям, прошли метров триста, не меньше. Когда я выразил сомнение в правдивости его рассказа, Галимджан-абы ответил, что они, конечно, не меряли, но прошли много — примерно столько, насколько тянется дом по Чистопольской, 5, даже показал на местности. Когда стало совсем скользко и страшно идти, повернули назад.
— Всё-таки, какой это был ход? Сводчатый? Облицованный кирпичом?
Галимджан-абы ответил, что вначале ему показалось, что ход облицован и заштукатурен, так как кирпичей не было видно, была лишь гладкая серая стена в потёках сырости. А дальше всё было покрыто толстым слоем глины и грязи, так что ничего разобрать было невозможно. К тому же дышалось трудно, факелы горели плохо, их преследовал какой-то неприятный запах...
— Ничего не находили? Каких‑нибудь старых монет, обломков оружия и прочего?
— Нет. Да нам и не до того было. Страшно... Могу с уверенностью утверждать только одно: ход под Казанкой всё-таки был! Но куда он вёл? Не знаю...

Ещё одно свидетельство
Рассказ Сунгатуллина подтвердил ещё один живой свидетель, Анатолий Поликарпов, который тоже в детские годы часто бывал здесь и обследовал подземелья под Памятником. Вместе с приятелями — такими же мальчишками — они тоже обнаружили дверь и ход в сторону кремля. Вооружившись факелами из бересты (набрали на тех же плотах), пошли по нему. Но пройти смогли совсем немного — всего метров пять. Наткнулись на завал. Лопаты у них с собой не было, и они повернули обратно. По словам Анатолия Григорьевича, он нико­гда не сомневался в существовании хода под Казанкой. Ведь легенды не рождаются на пустом месте. Очень жаль, что учёные в своё время не исследовали этот ход. А теперь это уже невозможно — воды поднявшегося Куйбышевского водохранилища затопили не только ход — все нижние ярусы и подвальные помещения Памятника.
Анатолий Григорьевич внёс уточнение и в легенду о взрыве тайника. В том варианте, который он в детстве слышал от старожилов, Иван Грозный, разъярённый задержкой взрыва, повелел отрубить голову не «немчине-розмыслу», а непосредственному исполнителю, который должен был поджечь свечу в подземелье. Решил, что он испугался и не выполнил поручения. Вот почему «немец» Бутлер остался жив. Этот вариант и в самом деле кажется ближе к истине. Анатолий Поликарпов (кстати, тоже страстный краевед) обратил внимание на то, что под Памятником покоятся останки не только русских, но и татар. Во‑первых, в армии Ивана Грозного едва ли не треть составляли касимовские татары под предводительством хана Шах Гали. А во‑вторых, согласно преданию, трупы защитников города — татар свозили на тот же холм, где находились и братские могилы русских воинов. Их хоронили хотя и отдельно, но неподалёку. А со временем всё перемешалось — поди разбери, где «свои» кости, где «чужие». Поэтому он предлагает считать эту громадную братскую могилу, где похоронены, по приблизительным подсчётам, до ста тысяч человек с обеих сторон, памятником нашего общего прошлого, общей истории. «Разве виноваты простые воины, обыкновенные крестьяне, что их оторвали от семей и погнали на войну? Пусть же этот памятник служит ещё одним напоминанием, к чему приводит взаимная вражда...»

Почему одни черепа?
Когда в начале пятидесятых годов я спускался в подземелье под Памятником, мне бросилось в глаза, что в нишах вдоль подземной галереи кучками навалены одни черепа и почти нет других костей скелетов. В чём тут дело? Куда девались другие кости? Может, при сооружении памятника в начале XIX века почему-то собрали одни черепа? Эта загадка не давала мне покоя многие годы...
Ответить на этот вопрос помог Галимджан Сунгатуллин. Всё оказалось куда проще и... кощунственнее. По его словам, когда Памятник никем не охранялся, сборщики утиль-сырья подъезжали сюда на телегах, грузили кости возами и сдавали их в утиль (килограмм костей стоил двенадцать копеек). Он сам лично за какую-нибудь свистульку или рыболовный крючок помогал старьёвщикам таскать кости из подвала. Участвовали в этом и другие мальчишки. Сборщики предупреждали их — черепов не трогать! Чувствовали, что дело нечисто, боялись... А мальчишкам что? С них взятки гладки... По словам того же Сунгатуллина, в конце тридцатых годов, ближе к началу Отечественной войны, сюда же, к Памятнику, свозили надгробные камни с бывшего Кизического кладбища, на месте которого прокладывали проезжую улицу и трамвайную линию. Среди надгробий попадались очень красивые, из чёрного и белого мрамора, с барельефами. Со временем эти памятники тоже «благополучно» разворовали. В ходе дальнейшей беседы с Галимджаном Аманулловичем он высказал любопытную гипотезу. По его мнению, архитекторы вовсе не случайно придали Памятнику форму древне­египетской пирамиды. И там, и тут цель одна — захоронение останков и увековечивание памяти. Но дело вряд ли ограничилось поверхностным подражанием. Ведь у древних пирамид была целая система потайных подземных ходов, ложных путей, призванных замаскировать истинную дорогу к погребальной камере, всяческих ловушек для грабителей и других непрошеных гостей.
Короче, Галимджан Амануллович предполагает, что подземный ход к кремлю под Казанкой проложили не в XVI, а в начале XIX века в ходе строительства Памятника.
— Допустим, — соглашался я. — Но с какой целью? Зачем нужен такой ход?
— А вот это как раз и предстоит выяснить, — отвечал мне мой собеседник. — Может быть, чтобы сделать потайной выход из кремля? Ведь незадолго до этого было наполеоновское нашествие, когда враг сидел в Московском Кремле... А может, строители просто наткнулись на древний ход, расчистили и укрепили его. Во всяком случае, царю бы врать не стали. К тому же я сам был в этой галерее и готов повторить свои слова под присягой...

Подземный ход 
вёл к мечети...
Встречаю как-то своего старого знакомого, доктора исторических наук, видного специалиста по средневековой Казани Азгара Мухамадиева. Он хватает меня за рукав, отводит в сторонку и достаёт из пузатого портфеля пачку моих публикаций о казанских подземельях.
— Вот вы пишете тут о древнем подземном ходе от Казанского кремля к Никольско-Гостино­дворской церкви. Верно, был такой ход. Капитальный, укреплённый кирпичным сводом, свидетельствующий о незаурядном фортификационном искусстве наших предков. Но с чего вы взяли, что он построен уже после покорения Казани?
— Так ведь ход обнаружен в 1870 году во время капитальной реконструкции этой церкви. Он начинается из самого нижнего, подвального яруса и, очевидно, строился одновременно с самой церковью. А так как до покорения Казани церкви здесь не было...
— Стоп-стоп! — перебил меня историк. — Церкви действительно не было. А вот каменных мечетей в средневековой Казани было не менее десятка. И, как свидетельствуют летописные источники, почти все они позднее были перестроены и приспособлены под православные храмы. Тогда это считалось не только вполне допустимым, но и богоугодным делом. Точно так же, очевидно, поступили и с Гостинодворской церковью. Вот почему начало строительства Гостинодворской церкви не зафиксировано ни в Писцовых книгах, ни в других документах. А ведь, судя по рисунку Эдварда Турнерелли, это был очень красивый, прямо-таки грандиозный по тем временам храм.
— Интересное предположение, — согласился я. — Но ведь это надо ещё доказать!
— Именно этим я и занимаюсь в последние годы, — подхватил А. Мухамадиев. — В чём главное отличие церковных сооружений от мусульманских мечетей? Во‑первых, в архитектурных особенностях. Вглядитесь в рисунок Турнерелли: силуэт церкви чем-то напоминает башню Сююмбике. Восьмёрик, посаженный на четверик, и далее устремлённый к небу остроконечный шатёр. Таких церквей на Руси никогда не строили. Вовсе не случайно, что в ходе дальнейшей перестройки во второй половине XIX века церковь неузнаваемо преобразилась.
А во-вторых, церкви ориентированы по сторонам света, а мечети — строго на Кыйблу, священную для мусульман Каабу. Так вот, когда я произвёл необходимые измерения по древнему фундаменту этой церкви, выяснилось, что она ориентирована именно на Кыйблу! Где вы видели церкви, ориентированные по мусульманским канонам?
— Может быть, простая случайность?
— Ничего себе случайность! Тут есть ещё такая тонкость. В средние века, когда ещё не было точных измерительных приборов, направление на Каабу определяли несколько иначе, по солнцу. Например, все мечети золотоордынского периода, в том числе и булгарские, ориентированы именно так. Так вот, Гостинодворская церковь направлена не на реальную, а на средневековую Кыйблу. Убеждает?
— Да, аргумент серьёзный. Но есть ли какие-то упоминания о том, что на этом месте когда-то действительно стояла мечеть?
— Есть! В ряде источников упоминается, что здесь некогда были мусульманское кладбище и мечеть. В 1793 году возле Гостинодворской церкви обнаружили мусульманский надгробный камень, на котором стояла дата — 1529 год (по христианскому календарю). В эпитафии говорилось, что похороненный здесь знатный феодал погиб от руки неверных. Это факт, подкреплённый документально. А сколько надгробных камней было просто разбито или использовано в качестве строительного материала — теперь уже и не установить...
— Но ведь у церквей и мечетей — разные архитектурные стили, разные традиции и каноны...
— Внимательно анализируя старинные изображения этой церкви, я пришёл к выводу, что она больше соответствует именно мусульманским, а не христианским канонам. Конечно, её не раз перестраивали, приспосабливали под иные вкусы и требования. Но тем не менее представить её прежний мусульманский облик вполне возможно. А чем объяснить такой факт: церковь построили, а колокольню при ней поставить «забыли»? Такого в практике строительства церковных сооружений не бывало. Но если её переделали из мечети, всё становится понятно. Есть сообщения, что одно время к каменному зданию была пристроена деревянная колокольня. Почему — сами понимаете...
— А подземный ход от церкви вы не исследовали?
— Нет. Это требует специального оборудования, немалых затрат (ход завален практически на всём своём протяжении), повышенных мер безопасности. Думаю, это дело не столь уж далёкого будущего. Здесь, я думаю, нас ожидает немало ценных археологических находок. Учитывая, что ход ­изучен лишь частично и никем ещё не пройден от начала до конца, тут можно найти даже клады, спрятанные во время осады Казани. В том числе, возможно, и часть ханской казны, книги из библиотеки ханши Сююмбике, другие бесценные предметы. Находит только тот, кто ищет!