Здесь жили‑были: купчиха и ветеринар, химик и художник…

Столпившись в прихожей, все обратили внимание на буфет невероятной красоты.

- Что за чудо такое? Сколько ему лет? Из какого он дерева? - вопросы посыпались один за другим.

- Буфет мне достался от свекрови,- ответила хозяйка, небольшого роста, аккуратно причёсанная, с удивительно живым взглядом женщина.- Сделан он из карельской берёзы. И, может быть, он старше меня. А мне девяносто лет.

Так мы познакомились с Раисой Константиновной Капитановой.

Дом на улице Волкова, 42

Дом № 42 - 1 был выбран для обновления не случайно. Вообще на Волкова (девяносто лет назад она называлась улица Вторая Гора) целых два дома под номером 42. Оба ко­гда‑то принадлежали известному казанскому химику профессору, заслуженному деятелю науки и техники ТАССР Алексею Яковлевичу Богородскому.

Сведения о доме можно почерпнуть из архивного фонда Казанской городской управы в окладных книгах сбора налога с недвижимых имуществ за 1894 - 1916 годы:

«Имущество принадлежит казанскому купцу Фёдору Тихоновичу Ва­силь­еву. Имущество приобретено у купчихи Екатерины Ивановны Новиковой и доцента Ветеринарного института Лео­нида Апполоновича Третьякова».

И перечислены строения: одно­этаж­ный деревянный дом, в ширину 31 / 2 и длину 8 саженей, четыре комнаты, прихожая и кухня; деревянные службы: каретник, конюшня и два погреба; усадебной земли 1037,72 саженей.

Дом на улице Волкова, 42

В окладных книгах сбора налога с недвижимых имуществ за 1900 - 1916 годы значится: владелец Богородский Алексей Яковлевич, приват‑доцент университета. Деревянный дом, усадебной земли 667 квадратных саженей.

Хотя в архивах дом значится как одно­этаж­ный, оба дома № 42 на Волкова имеют два этажа.

Потомки Богородского и по сей день живут в одном из них. А вот второй, который, по некоторым сведениям, был построен Алексеем Яковлевичем для двух дочерей, по другим сведениям - для прислуги, и стал первым объектам «Том Сойер феста» нынешнего года.

Сейчас в доме живёт пять семей. Но дольше всех - пятьдесят семь лет - Раиса Константиновна.

Долгожительница

- У нас была большая семья,- начала свой рассказ Раиса Константиновна.- Мы жили в Ульяновске. Там прошли военные годы. Трое моих братьев ушли на фронт. Вернулся только один. В день Победы 9 мая, ко­гда я, счастливая, вбежала в комнату родителей сообщить, что вой­на закончилась… отец вытащил из очечника извещение. Мама, побледнев, только спросила: «Который?» Папа ответил: «Оба!»

Раиса Константиновна Капитанова. 1946

Причём, один из братьев сгорел в танке в 1942 году, а отец все эти годы не решался показать маме «похоронку». Второй был лётчик‑радист, его самолёт сбили над Кёнигсбергом 8 мая 1945 года. Молодые совсем, у них даже девушек не было…

Как мама потом рассказывала, не по­мня себя, пошла к Волге, решив, что жить больше незачем. Ко­гда была уже по пояс в воде, вдруг кто‑то сильно тряхнул её за плечо. «Анастасия, что ты делаешь? Это же грех!» - голос за спиной был слышен отчётливо. Опо­мнилась уже на берегу. Но слух с того момента мама потеряла навсе­гда…

До сих пор не могу без слёз вспоминать это. Сколько лет прошло, а всё равно в День Победы каждый раз плачу.

Спустя год после окончания вой­ны я вышла замуж. Ухажёров у меня было много, но я выбрала своего Юру. Он прошёл всю вой­ну, горел в танке. Военную службу продолжил в Болгарии. Знакомство наше было коротким. А ко­гда он решил сделать мне предложение, то попросил своего друга‑сослуживца привезти меня к нему в часть. «Попроси моих родителей посвататься к Лялечке (так он меня называл). И если она согласится, привези её сюда, в Болгарию». А на удачу дал ему свою фуражку: «Она у меня счастливая! Я в ней горел, но выжил!»

Мне то­гда только исполнилось девятна­дцать, и, конечно, мне было интересно узнать - какая же она, эта заграница? Почти всю дорогу по пути в Болгарию Николай - так звали друга моего будущего мужа - держал меня в запертом купе. Очень много армейских возвращались из отпуска в часть, и многие хотели со мной познакомиться. Так вот, ко­гда приехали, мой Юра навстречу бежит, а Николай ему: «Вот твоя фуражка и вот твоя Лялька! Еле довёз её, под замком сидела!»

Мои первые впечатления от Болгарии запомнились на всю жизнь. На кухне у всех - хозяйственное мыло. Это сейчас много средств для мытья, а то­гда мыть посуду мылом - диковинка! Иду с продуктами из магазина, обязательно все машины останавливаются: нельзя женщинам тяжёлое таскать - садитесь, подвезу! Заходишь в автобус - все мужчины до одного вскакивают, место уступают. Садишься - и тебя благодарят, что ты именно его предложение приняла.

Дочь Раисы Константиновны Марина Юрьевна Степанова.

Вообще, я все­гда чувствовала к себе повышенное внимание. Может, потому что русская, блондинка, ми­ниа­тюрная и голубоглазая. Как‑то мужу нужно было сфотографироваться на документы. При­шли в ателье, а фотограф говорит: «Можно, мы вашу жену оденем в армейскую форму и сфотографируем?» Потом этот порт­рет огромного размера выставили в витрине, и все прохожие останавливались и смотрели.

В Болгарии у меня родился первенец. А ко­гда мы вернулись в Ульяновск, то там родилась и дочка.

Муж решил оставить службу и поступил в Казанское художественное училище. Старший брат мужа после вой­ны поступил в Казанский медицинский институт. Вот то­гда мы и приняли решение всей семь­ёй переехать в Ка­зань.

Это был 1956 год. Вначале родители купили дом на Кирпичнозаводской (сейчас улица Хади Атласи), а спустя четыре года переехали в этот дом на Волкова.

Я люб­лю свой дом и нико­гда не променяла бы его на жизнь в многоэтажке. Здесь особый воздух и непередаваемая энергетика. Откроешь окно, а за ним сад, яблоня благоухает, весной сирень цветёт. А сам дом настолько крепкий, что ни одна половица не скрипит. Муж в своё время провёл сюда все коммуникации, так что у нас тут и газ, и все удобства.

Я сорок лет проработала секретарём в ГИДУВе, а муж преподавал в художественном училище. Здесь и дети наши выросли, и внуки. А сейчас у меня уже десять правнуков.

Ка­зань за эти годы так изменилась! Ещё красивее стала! Ко­гда еду на машине с внуком, глазам не верю - столько всего нового понастроили! Говорю ему: «Теперь уже, кроме дороги на Чеховский рынок, ни одной улицы не узнаю».

Дома‑жемчужины

Дочь Раисы Константиновны Марина Юрьевна Степанова - архитектор‑реставратор. Она живёт в Свияжске, но постоянно приезжает, помогает маме.

И, конечно, нам интересно было её мнение о сохранении деревянной архитектуры Казани, реставрации старых казанских домов.

- Я как никто другой понимаю, что жители этих домов стареют, дети уходят. Старикам не под силу «поднять» дом. Для этого нужны большие вложения. В своё время мой супруг, тоже профессио­нальный архитектор, отстаивал от сноса центр города в Йошкар‑Оле. Собирал жителей и уговаривал: «Не переезжайте в новые квартиры, надо сохранить исторические постройки, здесь невысокие дома, которые адекватны человеку, они украшают город. Ему сказали: «А ты попробуй, поживи сам в этой старой застройке! И поймёшь, каково это!»

Он так и сделал. Сдал свою квартиру и переехал в старый разваленный дом. И то­гда люди поверили и по­шли за ним. В результате целый район был сохранён.

К чему я это говорю? Не к тому, чтобы чиновники нашего города массово начали переезжать в старые дома. Но чтобы поняли, что сохранение исторической архитектуры требует конструктивного подхода.

«Том Сойер фест» - замечательное движение, призванное не только украсить город, но и обратить внимание на ценность старых домов, чтобы сохранить их на долгие годы. А для этого, как вы понимаете, мало покрасить дома. Хочется, чтобы Ка­зань пошла дальше всех остальных городов. Если под этими домами начнут разрушаться фундаменты, перекрытия затрещат - ремонт фасада не спасет. Поэтому проблема гораздо глубже, чем может показаться на первый взгляд. Я понимаю, что на капитальный ремонт нужны большие средства, но не думать об этом нельзя.

Ещё один, на мой взгляд, важный момент, который касается сохранения исторической городской среды в целом. Иногда трудно понять, по какому принципу городские власти отбирают дома для реставрации (не о фестивале речь). Снесли настоящие жемчужины, исчезли целые улицы красивой купеческой Казани. А сейчас можно видеть, как нередко цепляются за среднего качества застройку, обшивают досками, прибивают наличники и называют это сохранением старины. Может, потому, что мало что осталось?

Не все­гда при реставрации како­го‑то дома принимают во внимание прилегающую застройку. Профессиональные реставраторы, ко­гда делают расколеровку, обязательно учитывают, как тот или иной дом будет вписываться в общий ансамбль улицы. Нельзя взять один объект и выделить его. Нужно делать развёртку, чтобы представить, как всё будет смотреться в целом. Увидеть улицу или хотя бы фрагмент её. Вот то­гда это будет среда, единая гармоничная палитра, и не возникнет не­ожи­данных пятен.

Мне очень нравится часть нашей улицы, где стоит наш дом. Сохранившиеся здесь деревянные дома - образец в масштабе человеческого восприятия окружающей среды. Ко­гда городская среда состоит из зданий не выше трёх­этаж­ных, она кажется особенно уютной.

Я не знаю, как изменится наш дом после того, как обновятся фасады, но хочется верить, что казанцы смогут любоваться им ещё долгие годы.