Живописная анархия стилей — в октябрьском номере журнала «Казань» рассказал Адель Хаиров

Избяная Казань
Когда-то ометьевские холмы с оврагами и буераками, застроенные бедными хибарками, находились за городской чертой. Места эти увековечил в своих воспоминаниях Фёдор Шаляпин: «Тёмным вечером осени я сижу на полатях у мельника Тихона Карповича, в деревне Ометовой, около Казани, за Суконной слободой». 
Город разрастался, но так и не проглотив очередную деревню, обтёк Ометьево со всех сторон и побежал дальше. От примыкающего района частного сектора под названием Калуга (видимо, основанного переселенцами из этого города) остались лоскутки, а Ометь­ево стоит себе и в ус не дует. Сюда даже метро провели, станция в виде стеклянной капсулы, переброшенной от одного края оврага на другой, смотрится особенно футуристично на фоне избушек с резными наличниками, голубятнями и хлопающим на ветру бельём. Конечно, посёлок, оставшийся в центре Казани, меняется. В советские времена здесь появились несколько типовых девятиэтажек и хрущёвок, а в 90-е выросли коттеджи с башенками и флюгерами, но в глубине переулков ещё сохранились «патриархальные» уголки уходящей натуры, на фоне которых можно фильмы снимать или спектакли ставить про татарскую деревню. Удивляют таблички с экзотическими названиями улиц: Магаданская, Киевская, Студёная, Полярная, Плодовая, Газонная, Альпинистов, Потребительская, Марсовая. Кто‑то ведь сидел и придумывал?! Почему улицу назвали Магаданской? Может быть, там жили отсидевшие зэки? А на Потребительской поселились потребители? А на Марсовой — марсиане?.. И почему посёлок при въезде написан через «о», а на станции метро через «а». Сие загадка! 

Одни краеведы говорят, что был такой булгарский хан Ахмет, от его имени и пошло название посёлка; другие утверждают, что Ометьево произошло от татарского слова «өмет» (надежда); третьи, что от русского «омёт» (скирд соломы). Вот такая запутанная история. (В № 7, 2024 своими версиями происхождения топонима делился историк Айрат Файзрахманов.)
Островки избяной Казани (жилой, не декоративной) ещё можно видеть вокруг Азимовской мечети, у татарского зирата в Новотатарской слободе, на горе вдоль улицы Тихомирнова. Сохранились они на улицах Низенькой и Овражной, на Хади Атласи (здесь даже уцелела колонка). Стоят заброшенные деревянные дома на Волкова, также остались кое-где избы на месте поглощённых городом деревень Савиново и Гривка. Если поискать, то «динозавров» деревянного зодчества в городе ещё много!

Коммуналка с пруссаками
Газетчик, впервые назвавший огромные жилые дома «человейниками», скорее всего, никогда не жил в коммуналке. Вот где была скученность! По утрам на одном квадратном метре у газовой плиты умещались три хозяйки с раскалёнными сковородками. Пока стояли в очереди в уборную, успевали прочесть вчерашнюю газету и разгадать кроссворд. В руках жильцы держали персональные стульчаки. Мужчины обычно не ругались и в коммунальных войнах участия не принимали. Они были под прикрытием больших женщин в засаленных халатах, которые убедительно играли сразу четыре роли: мамы, жены, домработницы и московской сторожевой. 
Одна из последних в Казани классических коммуналок находилась в трёхэтажном доме Мартинсона, в комнатах-пеналах с одним окном бывших «Волжско-Камских номеров», и автору «посчастливилось» там снимать комнатушку по соседству с хозяином квартиры Васькой. Ровно один день я радовался новоселью. Из окна был виден университет, до филфака рукой подать. О чём ещё можно мечтать?! Но я не учёл, что придётся ранним утром штурмовать туалет и кран с холодной водой под злобные взгляды и окрики домохозяек; что рыжие пруссаки будут пролезать в приготовленные с вечера бутерброды и укладываться солдатиками между сыром и колбасой; что Васька будет подворовывать продукты и деньги; что…
Хватило меня на три месяца. Это были курсы выживания, после которых на жизнь уже смотришь иначе, а слово «комфорт» становится расплывчатым. Что это? Может, скамейка в парке, туалет в кустах и пирожок на вокзале?.. 

Стильные хрущёвки
Помню хрущёвки ещё новорождёнными. Чистенькие, сияющие окнами и новосёлами, которые расставляли мебель и не могли вбить гвоздь, чтобы повесить ковёр или зеркало — стены были железобетонные с речной галькой, зато хорошо проводили разнообразные житейские звуки. 
Фасады в аккуратно расчерченную клеточку мерцали бутылочным стеклом, которое использовалось при заливке панелей. Вздёрнутые козырьки над входной дверью, ещё не застеклённые и не захламлённые коробками, трёхлитровыми банками и лыжами балконы… — всё это смотрелось стильно и современно. 
Появилось свежее ощущение обновления жизни. Я не слышал, чтобы кто-то возмущался, что хрущёвки уродуют старую Казань. Время менялось, люди тоже. Никто не хотел жить в избушках и бараках, построенных зэками или пленными немцами. Всем хотелось комфорта. Низкие потолки, теснота? Какая ерунда! Главное, свои квадратные метры без соседей, своя ванная и свой туалет. Газ горит, вода журчит, к тому же из одного крана — холодная, из другого — горячая. Красота! 

Первые хрущёвки появились в Казани в начале 1960-х на улицах Аделя Кутуя и Гвардейская. Однообразные панельные коробки без претензии на архитектуру! Торцы редких пятиэтажек украшались мозаикой. Так, на улице Красная Позиция был изображён красноармеец на посту, на Космонавтов — голова космонавта в скафандре и пролетающие над ним ракета и спутник.
Вместе с хрущёвками появилась новая мебель — лёгкая трёхногая из прессованных опилок. Без жалости выбрасывались на помойку бабушкины шкафы из массива и кованые сундуки, где хранилось прошлое. Просто в новой жизни всему этому не нашлось места. Вспоминаю, как брал интервью у дочери татарского классика Амирхана Еники и она всё жалела, что, подпав под влияние ветреной моды, избавилась от большого письменного стола с царапинами и чернильными пятнами, на котором отец писал свои повести и рассказы. 
Один местный архитектор, рассуждая о плюсах и минусах хрущёвок, заметил, что «хрущёвки это архитектура народных масс» и «историческая застройка рядом не учитывалась, не ценилась». А как она могла цениться, если в «Интернационале» было прописано: «Мы наш, мы новый мир построим»?! Всё очень даже логично. 
Авторы старого путеводителя по Казани за 1977 год приглашали немногочисленных тогда туристов посетить новые микрорайоны, чтобы полюбоваться на панельные коробки: 
«Для архитектурного облика северных районов Казани характерны смелые инженерные решения, комплексная застройка жилых кварталов. Лик дореволюционного города лишь кое-где проглядывает сквозь решительные формы современной архитектуры. От прошлого остаётся только то, что имеет историческую и культурную ценность, помогает чувствовать аромат ушедших времён».

Помпезные «сталинки»
«Сталинки» и сегодня украшают город. Стоят-красуются роскошные советские дворцы в стиле сталинского барокко на перекрёстках, удивляя парадными арками, античными колоннами, цветочными гирляндами и пшеничными снопами на фасадах. Некоторые имели шпили, бельведер и палисадники с клумбами за оградой. На постаментах серого дома с башней на Назарбаева стояли ныне утраченные скульптуры физкультурников, а во дворе журчал струйками фонтан «33 богатыря», хотя богатырь там был один, шеломы остальных слегка показывались из воды (какая экономия стройматериалов!) В невидимом с дороги жёлтом доме на Маяковского, построенном в тиши сада «Эрмитаж», по ночам скрипели перьями классики татарской литературы. Весь фасад теперь завешан мемориальными досками. 
«Сталинки» старались ставить на месте разрушенных храмов, чтоб свято место пусто не бывало. Внутри — высоченные потолки с лепниной, широченные комнаты. Здесь ощущаешь себя большим человеком! Хотя дворцы эти строились для рабочего класса и заселялись не только директорами и главными инженерами, но, прежде всего, передовиками производства и трудовыми династиями. Например, один из сталинских дворцов был построен на улице Кирова (ныне улица Татарстан) для рабочих валяльно-фетровой фабрики и в народе назывался «Татваленок». Все «сталинки» строились по индивидуальным проектам, и двух близнецов не найти. Похожие есть, одинаковых нет! 

Элитки для элиты
Две девятиэтажки, облицованные песочной плиткой, стоят под голубыми елями в самом начале улицы Маяковского — в тихом, почти музейном местечке. Казанцы шептались, что здесь живут «те самые», и кивали в сторону Обкома партии. И это соответствовало действительности. В домах повышенной комфортности с просторными холлами, где стояли диванчики, с цветами и фикусами в подъездах, теннисным столом в фойе, охраной и консьержками, проживали непростые люди. Это были элитки для элиты!
В девятиэтажках на Маяковского обитали секретари Татарского обкома и Казанского горкома, председатель Верховного суда ТАССР, директора заводов, министры культуры, лесного хозяйства, топливной промышленности, начальники различных ведомств и управлений. 

Одним из жителей элитки был Раис Беляев, первый секретарь Набережночелнинского горкома партии и секретарь Татарского обкома КПСС по идеологии. Построивший автогигант «КамАЗ» и город-сад Набережные Челны и за это дважды награждённый орденом Ленина, орденами Октябрьской Революции и Трудового Красного Знамени. 
В 1987 году Раис Киямович попал в немилость к первому секретарю Татарского обкома партии Гумеру Усманову. Началась травля в газетах. Ходили слухи, что дверные ручки у опального секретаря в квартире на Маяковского из чистого золота... 
В каждом доме, в каждой квартире разыгрывается свой многоактный спектакль. Он идёт утомительно долго, так долго, что актёры успевают состариться. Жанр пьесы сложно определить, скорее это мелодрама с элементами комедии и трагедии. У одних больше ве­селья, у других — печали. Но начинается действие всегда одинаково — с радости новоселья, с ожидания новой жизни! 

Фото Юлии Калининой