Логотип Казань Журнал

Видео дня

Показать ещё ➜

МАШИНА ВРЕМЕНИ

Ангел мой земной (об Ольге Арнольдовне Бренинг)

Журнал "Казань", № 9, 2012 Ольга Арнольдовна Бренинг - блестящий музыкант, непревзойдённый мастер‑аккомпаниатор, композитор, - вписала в музыкальную летопись Казанской консерватории золотую страницу. Зацвёл багульник Мы сблизились в годы учёбы на дирижёрско-хоровом факультете Казанской консерватории, где моим учителем был Семён Абрамович Казачков. На четвёртом курсе готовились к экзаменам, и преподававшая...

Журнал "Казань", № 9, 2012

Ольга Арнольдовна Бренинг - блестящий музыкант, непревзойдённый мастер‑аккомпаниатор, композитор, - вписала в музыкальную летопись Казанской консерватории золотую страницу.

Зацвёл багульник

Мы сблизились в годы учёбы на дирижёрско-хоровом факультете Казанской консерватории, где моим учителем был Семён Абрамович Казачков. На четвёртом курсе готовились к экзаменам, и преподававшая у нас Ольга Арнольдовна однажды предложила мне позаниматься у неё на дому. Я с радостью согласилась.

Квартира, в которой жили мама преподавательницы Ольга Фёдоровна и младший брат Рудольф, оказалась своего рода музеем: старинная мебель, полки книг, стены, увешанные картинами Родионова, Максимова, Васильева, Куделькина, рисунками самих Бренингов. (Кстати, Ольга Арнольдовна подарила консерватории три замечательных живописных полотна любимого ею художника-пейзажиста Константина Родионова.)

Спустя восемь лет я снова оказалась в Казани: Семён Абрамович пригласил меня работать в его классе. Теперь мы виделись с Ольгой Арнольдовной ежедневно и со временем подружились. Эта дружба сыграла решающую роль в моей творческой судьбе.

Бог щедро наградил Ольгу Арнольдовну талантами сродни творцам эпохи Возрождения: гены русской, немецкой, цыганской и английской кровей проявились в музыке, вокале, живописи, литературе.

Обсуждая госэкзамен выпускников консерватории, председатель государственной комиссии столичный профессор Григорий Гинзбург спросил: «Откуда у вас такая пианистка? Если бы она училась у нас в Мос­кве, давно была бы лауреатом международных конкурсов». Ольга одной из первых выпускниц аlma mater получила диплом с отличием.

Обучаясь в музыкальном училище на двух отделениях - фортепианном и вокальном (педагоги Екатерина Георгиевна Ковелькова и А. И. Волынская прочили ей вокальную карьеру), Ольга одновременно занималась в балетной школе, проявляла интерес к живописи и серьёзно увлекалась композицией, а после окончания консерватории бессменно работала концертмейстером в классе профессора Казачкова.

Рудольф Арнольдович Бренинг самыми выдающимися её произведениями считал сюиты для фортепиано «Зимой» и «Воспоминания о выставке». Первая - это поэтическое отображение природы, размышление о жизни и человеке. Вторая сюита посвящена картине замечательного художника-пейзажиста Константина Родионова. Музыка «насыщена какой-то особой энергетикой, заставляющей сопереживать, видеть внутренним взором изображаемое».

Ни одна из выставок картин художников в Казани не обходилась без участия семьи Бренингов. Полотна обсуждали. Отзыв Ольги на картину Александра Шилова «Зацвёл багульник» - маленький литературный шедевр:

«Внешне здесь всё просто: уютный уголок комнаты в современном доме с окном на улицу, на подоконнике - стеклянный кувшин с ветками цветущего багульника и склонившаяся над ним седая женщина. Но как много за этой простотой глубочайшего смысла! Мы не знаем, кто эта женщина, но она явно одинока, и её одиночество - характернейший признак нашего времени. Сколько среди нас вот таких обездоленных судьбой женщин, обречённых на одинокую старость, согретую лишь воспоминаниями о далёком, безвозвратно ушедшем счастье! Им нет числа. У одних близких людей отняла война, у других - страшные репрессии...

Картина… пробуждает в людях чувство участия и сострадания к таким вот одиноким людям, желание как-то помочь, поддержать, согреть их одинокую старость, - а это так нужно в наше время!»

Ольге было пятнадцать лет - расцвет юной красоты, открытой миру, - когда репрессировали и расстреляли в тридцать седьмом её отца; потом - война, годы по­чти полной изоляции из-за предательства друзей, которые из-за трусости и страха за свою жизнь не общались с немецкой семьёй. Послевоенная суровая, полная лишений жизнь...

Но Ольга, получившая образцовое воспитание в семье, навсегда сохранила нравственную чистоту и стойкость духа в самых тяжёлых испытаниях (добавим потерю мамы и старшего брата Арнольда - композитора, профессора Саратовской консерватории).

Посланница ушедшей эпохи

Семён Абрамович и Ольга Арнольдовна, два больших музыканта, работали в полном творческом взаимопонимании. Однако случалось, особенно когда обсуждали исполнение высокой классики, Ольга Арнольдовна возражала, и доходило до накала драматических страстей. Тут надо было видеть выражение её лица! Нервно одёргивая длинную юбку (привычка была такая), она возмущалась: «Разве можно что-либо изменить в классике?!» И Семён Абрамович, поразмыслив, чаще всего соглашался.

Этот замечательный дуэт на хоровых концертах приводил слушателей в восторг. Волшебные руки Ольги Арнольдовны! Потрясающая ансамблистка, что она творила со звуком под несравненным управлением коллеги!

Выпускница консерватории Елена Макогонова, живущая сейчас в Канаде, написала: «Она была любимым концертмейстером и посланником той ушедшей эпохи, когда в цене была истинная красота души.

В ней, царственно красивой, удивительным образом сочетались феноменальная одарённость и скромность, редкая сила духа и трогательная детская беззащитность. Ничто в ней не было напоказ, а всё была её природа, её естество.

«Люди могут забыть, что вы сказали, могут забыть, что вы делали, но никогда не забудут того, что вы заставили их почувствовать».
Всех нас, таких разных, Ольга Арнольдовна объединяла в едином чувстве абсолютного восхищения ею, преклонения перед её особым артистическим и человеческим талантом».

В 1992 году случилось знаковое для моей творческой судьбы событие: по инициативе Ольги Арнольдовны при Казанском обществе немецкой культуры имени Карла Фукса мною был создан камерный хор «DornenKrone» («Терновый венец»)1. Этому помогла финансовая поддержка друга семьи Бренингов Виталия Ильича Крыштоба.

В мае того же года в Москве на Втором конгрессе немцев СНГ был первый концерт хора в Парламентском центре. Ольга Арнольдовна тайно поехала на него после занятий с учениками класса Семёна Абрамовича (он категорически запретил ей играть в самодеятельных хорах). На вопрос шефа, куда это она собралась с чемоданчиком, не смущаясь, ответила: «По личным делам, к брату». А в понедельник утром, как ни в чём не бывало, с тем же чемоданчиком явилась в консерваторию.

Хор стал нашим общим с Ольгой Арнольдовной любимым детищем.

На юбилейном концерте моей подруги хор исполнил мастерски сделанные ею хоровые обработки и переложения. Зал был полон, председатель Немецкого Дома Виктор Георгиевич Диц пригласил много гостей - немцев Поволжья. С любовью и глубокой благодарностью за высокое искусство Ольгу Арнольдовну поздравили ректор консерватории Рубин Кабирович Абдуллин, коллеги-педагоги и студенты.

Чистая мелодия

Вот так случилось, что я уже и не представляла свою жизнь без Ольги Арнольдовны. Вместе бродили по лесным тропинкам в окрестностях Казани, ездили в Раифу, Свияжск, гуляли по берегу озера Кабан, посещали выставки собак, скачки на ипподроме с выступлением её любимой лошади Доспех, знакомились с искусством местных художников.

Чаще всего молчаливая, замкнутая, Ольга Арнольдовна на самом деле имела натуру ясную и простую, естественную в поведении, без намёка на лицедейство. Она не умела лгать, лицемерить. Говорить ей можно было всё, при этом она не проявляла любопытства, но всегда мо­гла поддержать, успокоить. Общаться с ней было легко.

Её ум и достоинство души гордой и независимой избегали пафосных речей. Она терялась, когда просили сказать даже несколько слов: «Я не умею говорить». Это не было кокетством или лукавостью.

Романтическая «очарованная душа» Ольги Арнольдовны несла по жизни веру в добро и человечность. Её любимыми композиторами были Бах, Вагнер, Рубинштейн и особенно Бетховен.

Внешним обликом Ольга Арнольдовна не была похожа на обыкновенных смертных, выделялась из толпы: высокая, статная, неизменно в чёрном наряде. После работы она возвращалась домой с тяжёлыми сетками через плечо (так удобно, говорила). В сумках несла продукты для приготовления позднего по многолетней традиции ужина - вместе с родными за стол садились близкие друзья, часто посещавшие гостеприимный дом. Надо было накормить и домашних собак, кошек (а с утра - голубей, для которых Ольга Арнольдовна после ужина делала хлебную заготовку) и, наконец, помыть посуду. Руди (так сестра называла братца) помогал - насухо вытирал полотенцем тарелки и чашки, расставлял по местам. Этот ритуал был неизменен многие годы. Расходились по домам, когда часы показывали уже двенадцать, а то и далеко за полночь. Спала Ольга Арнольдовна очень мало - была «жаворонком» и очень любила встречать рассвет.

Бескорыстная, в обыденной жизни она довольствовалась малым, была безотказна в работе.2 Но проявляла независимость во всём, не обращала внимания на то, что скажут о ней люди.

Однажды Ольга Арнольдовна приехала ко мне в гости в Ижевск, и мы собрались в театр. Накануне сшили с мамой по её заказу платье из синей ткани с мелкими цветочками. Оно сидело на ней идеально. Но в день посещения театра по какому-то капризу, настроению или в силу привычки наша гостья надела привезённое из Казани поношенное чёрное платье, украсив его белыми бусами и надев простенькие серёжки. В ответ на моё недоумение отпарировала: «Если вы стесняетесь, можете идти по другой стороне улицы, а за меня не запинаются! Впрочем, наряд свой, в конце концов, сменила на новое платье. И вся преобразилась: смущённая по-детски, сияющая умными живыми глазами, стала особенно красивой!

Ольга Арнольдовна была очень похожа на своего отца Арнольда Ивановича. Он имел необыкновенно красивую внешность, выдававшую аристократическую породу, гренадёрское богатырское сложение, высокий лоб, проницательные глаза с остринкой и нос английского вида. Ольга Арнольдовна не раз рассказывала о нём как замечательном фотографе и коллекционере часов. О том механизме, что Арнольд Иванович выставил наверху своего дома на улице Баумана, он говорил: «Когда меня не станет, эти часы - глаз города,- будут показывать точное время жителям Казани». Сегодня часы продолжают радовать горожан, украшая неповторимый уголок Казани вместе с аптекой, где прошла вся жизнь семьи Бренингов.

Глубоко верующий человек, Ольга Арнольдовна прожила жизнь праведную. Труд для неё был сродни молитве, она была святой от истового труда и благодеяний. Так проявилась и продолжает звучать в нас чистая мелодия её редкостной душевной красоты и благородства.

Булдакова Алевтина Владимировна - профессор кафедры хорового дирижирования Казанской государственной консерватории (академии) имени Н. Г. Жиганова, заслуженный деятель искусств Республики Татарстан, лауреат международных конкурсов.

Следите за самым важным и интересным в Telegram-каналеТатмедиа

Нет комментариев