Наши родители — герои

Журнал "Казань", № 10, 2015

Мой прадед Кузьма Сергеевич Вахонин служил в царской армии старшим писарем, а дед Игнатий Кузьмич был до революции прапорщиком. Служить Оте­че­ству они наказали следующему поколению.

Когда в сорок первом фашисты напали на нашу страну, пятеро старших из семи сыновей деда надели военные шинели. Иван Игнатьевич в Казани на военном аэродроме заправлял самолёты, перевозил в госпиталь раненых. Четверо братьев ушли на фронт.

В первый же месяц войны был призван Кировским военкоматом мой отец Степан Игнатьевич. Он отправился воевать вместе с лошадью Карькой, нашей любимицей. Сражался под Москвой, во время обстрела Карька была убита, а отца ранило. Лечился в сорок втором в госпитале в Томске, потом его направили под Сталинград пулемётчиком. В самое пекло. Последнее письмо родные получили от него в августе 1942 года из города Волжский, где он и погиб в октябре в жестоком бою. Мы его оплакиваем всю жизнь. Отцу было тридцать три, мама осталась вдовой в тридцать два с пятью малыми детьми от годика до тринадцати лет.

Брат отца Яков Игнатьевич до войны проходил срочную службу на флоте, а когда полыхнуло, его направили на фронт сержантом стрелкового полка. Воевал связистом, затем командовал миномётным расчётом. В январе сорок пятого, за четыре месяца до Победы, он был тяжело ранен и на другой день умер в госпитале в городе Плешивец в Словакии. Ему было двадцать четыре.

Имена погибших братьев Вахониных занесены в Книгу Памяти, изданную в Татарстане к 50‑летию Победы. Их имена высечены на обелиске в парке имени Петрова в Кировском районе Казани.

Два других брата отца вернулись с войны живыми с победой. Они воевали отважно, получили множество боевых наград. Трифон Игнатьевич был на Западном фронте, на Невском пятачке. Разведчик, он не раз брал «языка», дважды был ранен. Мой немногословный дядя, солдат, без слёз не мог говорить о войне. Однажды рассказал о том, как в нескольких вылазках у них в разведгруппе один за другим пропали товарищи. Стали подозревать утечку информации. Наблюдали, анализировали, что только не передумали! Удалось вычислить предателя, им оказался подонок‑власовец, проникший в разведотряд. Понятно, что нервы у них на фронте были обожжены.

Дядя Трифон вернулся в родные края уже в мае сорок пятого. К вечеру добрался до своего дома на окраине Беляевского посёлка, теперешнего Юдино. Там обитали его жена и шестилетний сынишка.

С волнением постучал в дверь:

- Наташа, это я, твой муж, вернулся.

Но дверь не открывалась. Жена не могла поверить, что это действительно он, любимый супруг, пришёл с фронта, не узнавала его, сомневалась. А вдруг кто‑то лихой?

Наш солдат сел, загрустил. И вдруг осенило: только он называл свою ненаглядную ласково «Талинька».

- Талинька, любимая моя, это я, твой Триша! - и дверь распахнулась, как в сказке. Счастью женщины в слезах и солдата не было предела! Сын Васюрка крепко спал. Утром он примерял отцовскую пилотку, гладил фронтовые медали…

Тимофей Игнатьевич был кадровым военным. В сороковом году он окончил Минское пехотное училище, в звании лейтенанта принял командование стрелковой ротой. В бой вступил в первый день войны и через неделю был ранен, спустя два месяца получил второе ранение. Лечился, воевал на Брянском, Сталинградском, Центральном фронтах. Третье ранение в марте сорок третьего оказалось тяжелейшим, возникла угроза ампутации ноги. Но удалось выжить и сохранить ногу. После девяти месяцев госпиталя герою дали шестимесячный отпуск. Приехал домой как с того света: родные получили извещение, что он пропал без вести. В августе сорок четвёртого Тимофея Игнатьевича направили на первый Украинский фронт преподавать на курсах младших лейтенантов. Долгожданную Победу он встретил в Германии. Пять лет служил в Австрии, был военным комендантом Вены. Потом - служба в нашей стране. Майор Вахонин демобилизовался в 1956‑м, трудился начальником отдела снабжения на силикатном заводе в Казани и ушёл на пенсию, добавив к своим боевым орденам Красного Знамени, Красной Звезды, Отечественной войны I‑й степени и многим медалям медаль «Ветеран труда».

Пока были живы наши ветераны, мы встречались в день святого праздника Победы. На берёзах обычно уже появлялись зелёные листочки величиной с монетку, пели соловьи, расцветали нарциссы и тюльпаны. Наши ветераны, нарядные и торжественные, в приподнятом настроении, молодели душой.

- Как ты, брат?

- Ах ты, ангел Божий!

- Хорошо, что мы снова вместе!..

К ним присоединялся младший брат Иван Игнатьевич, по молодости не воевавший, но - труженик тыла, ветеран труда. Поминали погибших братьев и всех павших в годы войны. Шутили, радовались, как дети, пели и даже плясали.

Мы помним и любим их. Нам их не хватает. Дети, внуки и правнуки братьев Вахониных гордятся их подвигами. Они научили нас ценить и любить жизнь.

Я - о своей маме. А сколько их было тогда, героинь на фронте и в тылу!

Моя мама Анна Родионовна родом из российской глубинки - села Кладбищи под Алатырем. Отец её был мастеровым‑плетюшечником, плёл корзины, кошёлки, ладил тарантасы из сырья, которое заготавливал сам, обрабатывал и сушил. Мать, моя бабушка, умерла рано, оставив сиротами трёх дочек. Моя мама была младшей, три годика. Вскоре появилась мачеха, бабушка Федора Клементьевна. Жили в основном за счёт своего хозяйства: держали корову, поросёнка, овец, работали в огороде.

Когда девочки подросли, они начали хаживать на посиделки. Там сидели за прялками, вили пряжу и пели песни. Юноши заходили в гости и дарили гребень понравившейся девушке. Если та примет гребень, друзья юноши договариваются с ней о согласии засылать сватов. Ну, а если не взяла - парень уходит ни с чем. До следующей попытки сделать подарок той же или другой приглянувшейся красавице.

Моя мама выросла статной красивой брюнеткой с голубыми глазами. Мой будущий отец выбрал её, и она приняла гребень. Но мачеха воспротивилась тому, чтобы засылать сватов Вахониных:

жалела падчерицу, не хотела отдавать её в большую семью, знала, ей достанется ох какая нелёгкая доля тяжёлого труда. И она была права, знала всё наперёд. Но молодые горячо полюбили друг друга, и любовь победила.

И вот звенят бубенцы тройки горячих коней, весело ржут, отфыркиваются паром на морозце ретивые: жених вместе со своим отцом приехал за любимой невестой со свадебными подарками. «Украл» её, завернув в новую шубу, и привёз домой. Так в январе 1927 года моя мама вошла в семью Вахониных.

Свекровь, моя бабушка Зинаида Ипполитовна, приняла её как родную дочку.

- Мамонька, буду стараться во всём,- пообещала моя будущая мама. Она также полюбила свекровь всем сердцем, стала для неё помощницей умной, трудолюбивой и покладистой.

Но уже поджидали у порога удары судьбы. Через три года при родах умерла мамонька, не дожив до тридцати восьми. У неё было семеро сыновей от полутора до двадцати двух лет. Старшим был мой отец, Степан Игнатьевич.

Моя мать стала главной женщиной в семье на долгие годы. Взяла на себя все материнские заботы, тяжелейший труд по сбережению огромной семьи из двенадцати человек. Кроме сыновей мамоньки в ней были тятенька, их отец, мой дедушка Игнатий Кузьмич, прадедушка Кузьма Сергеевич, глухонемая сестра дедушки. У мамы была тогда уже и своя двухлетняя доченька.

Хорошо, было крепкое хозяйство, семья­ обеспечивала себя продуктами питания. Работали, не покладая рук, в поле, на огороде, ухаживали за скотиной. Родные и односельчане помогли построить просторный дом для большой семьи.

Мама готовила еду для всех. Сама пекла и хлеб, по семь больших караваев через день. И кормила грудью не только свою доченьку, но и полуторагодовалого папиного братика.

Но беда не ходит одна. В том же 1930 году семью «раскулачили». Отобрали землю, скотину, имущество, дом. Потом в их доме открыли сельский клуб. Семье пришлось покинуть родные места и уехать в никуда на двух подводах. Колючим ветром выбило всю семью из насиженного гнезда, разорённого злой волей.

Начались скитания. Едва‑едва удерживались на зыбком крыле. Яростно заработал инстинкт самосохранения, стойко преодолевали невзгоды. Работы для мужчин не находилось. На некоторое время осели в Зеленодольске, там мужчины работали на фанерном заводе и выкатывали лес на Волге с помощью лошадей. Разместились в бараке, так называемом леднике, вместе с семьями других раскулаченных земляков. Спали на полу все подряд: семьи Вахониных, Филатовых, потом Карпухиных, Шараповых, Морозкиных…

В 1937 удалось купить дом в казанском посёлке Игумново на улице Боевой, переехали туда. Скитания наконец закончились.

Все маму почитали. Сыновья мамоньки, кто помоложе, называли няней, а кто постарше - матушкой, несмотря на небольшую разницу в возрасте.

В 1940 году мои родители воспитывали уже пятерых собственных детей. Отец хотел купить отдельный дом для своей семьи, но этому не суждено было сбыться. Деньги, заработанные на покупку дома, украли. До начала войны отец лишь успел отремонтировать восемнадцатиметровый пристрой к основному дому, где и разместилась его семья.

После того, как ушёл на фронт, а потом и погиб мой отец, мама с детьми мал мала меньше стали бедствовать. Нужда и голод пришли к нам сразу, чёрное крыло накрыло на долгие военные и послевоенные годы. В то холодное, голодное, босоногое время всегда ждали маму и хотели есть. Как мы выжили, одному Богу известно да нашей героической матери. Она трудилась день и ночь.

Надомницей по ночам шила на швейной машинке «Зингер» солдатские гимнастёрки, пилотки, рукавицы. Сама шила одежду детям, сама пряла пряжу и вязала носки, варежки и шапки. Нас спасло то, что мы жили на окраине города и выращивали овощи, в основном картофель. Все дети быстро, не по годам, повзрослели и помогали маме. Заготавливали дрова в лесу, топили печку, носили воду, копали землю, сажали, убирали урожай… Понимали: никто не поможет, надо добиваться всего своим умом и упорным трудом.

Беспощадная нужда и голод не кончились для нас и после войны. За погибшего отца с сорок шестого года получали мизерную пенсию. По карточкам имели только одну буханку хлеба. Мы делили её на всех, на шесть частей. Верхний кусочек отдавали старшей сестре. Она брала его в свой финансово‑экономический, где училась.

- Вот тебе, дочка, корочка в институт,- провожала её на учёбу мама.

Даже после следующего года, когда отменили карточки, это название за верхней корочкой сохранилось. Мы мечтали о белом хлебе с маслом, посыпанном сахарным песком.

Мама заботилась о детях до самопожертвования.

Чтобы прокормить нас, она отправилась в невероятный поход за коровой в Алатырь: там можно было купить скотину дешевле. Обратно шла пешком вместе с коровой несколько суток. Приходилось проситься на ночлег, многие отказывали. Мама ходила от одного дома к другому, пока не находился сердобольный хозяин.

Последняя часть пути была особенно трудной и опасной для жизни из‑за переправы через Волгу от Печищ до Аракчино. На паром мама опоздала. Если ночевать (да кто ещё пустит), то пришлось бы за ночлег отдать последние деньги. Тогда утром нечем было бы платить за паром. Она стала думать, как бы перебраться на другой берег до наступления темноты, искать лодку. Удалось договориться с владельцем большой лодки за деньги, которые у неё оставались. Мама рассказывала, что корова, как учёная, шагнула в лодку и легла на дно. Они обе дрожали от страха и холода.

Лодка шла медленно, раздвигая льдины: уже начинался ледостав. Когда дошли до берега в Аракчино, мама от радости целовала землю. К вечеру она с коровой добралась до нашего дома на улице Боевой.

Получше стали жить, когда подросли дети. Два сына окончили фабрично‑заводское обучение и стали работать, три дочери научились шить, обшивали всю семью. Жили очень дружно, помогали друг другу во всём.

Ютились в том самом пристрое, что успел отремонтировать отец, без удобств, конечно. В комнате стояла русская печка. Тут и кухня, и спальня, и зал. Пока были маленькими, спали в рядок на полу.

Потом средний брат - на полатях, средняя сестра с мамой - на кровати, а я рядом с ними на стульях. Старший брат уже женился. Они с женой спали в переднем углу на кровати, отделённой матерчатой занавеской, а через год тоже на стульях спала их дочка. Старшая сестра уехала в Казахстан на работу по направлению после окончания института.

Мы выжили благодаря нашей замечательной матери. Она совершила материнский подвиг, вырастила и воспитала нас всех без отца в тяжелейших условиях.

Все дети в нашей семье стали достойными трудовыми людьми, создали семьи. Мама оставила каждому из нас очень ценное наследство - трудолюбие и ум. Она давала мудрые советы. Учила прощать: «Не держите зло в себе, переводите зло на милость».

Мы мечтали, чтобы мама прожила до ста лет. Ей удалось дышать на этом свете до девяноста двух.

Её наградили медалями материнства и Жукова, почётным знаком в честь 55‑летия Победы в Великой Отечественной войне. Но мы и так знаем, что она героиня.

Вахонина Галина Степановна - ветеран труда Казанского национального исследовательского технического университета (КНИТУ-КАИ), почётный работник высшего специального образования.