ПАРАСКЕВА ПЯТНИЦА

К ним, дяде Васе и дяде Игнату, я приехал в Казань на летние каникулы по окончании восьмого класса. Более суток в плацкартном вагоне нетерпеливо ожидал встречи с древним городом, с полноводной Волгой. И вот она, Казань! Не отходя от вагонного окна, с восторгом смотрел на зубчатые стены кремля.

Жил я у дяди Васи и тёти Наташи на улице Островского, там, где сейчас дворец спорта «Баскет-холл». Дом был двухэтажный, первый этаж кирпичный, а второй - деревянный. В прихожей, служившей одновременно кухней, подслеповатое окошко смотрело в стену соседнего дома. Окна жилых комнат выходили на улицу и подоконниками почти касались тротуара. Я с любопытством разглядывал ботинки, туфли, сандалии бесконечно шагавших мимо казанцев. Вечером с пастбища у трампарка гнали стадо коров, одна из которых была дядиной.

Днём я любил навещать дядю Игната и тётю Иру. Они работали преподавателями математики и физики в школе, а жили на Третьей Горе - улице Калинина. Ходил к ним через небольшой сквер на улице Свердлова. В центре сквера стоял бюст Карла Маркса. Раньше тут была старинная Георгиевская церковь, и улица тоже называлась Георгиевской. В начале тридцатых годов церковь снесли, потому что она мешала уличному движению.

Дальше нужно было пройти по улице Старой, мимо старообрядческой церкви. Её массивная дверь, оплетённая тяжёлым кованым железом, была закрыта на замок, окна наглухо заколочены толстыми досками.

За церковью дорога поднималась вверх по оврагу и выходила на Первую Гору - улицу Ульяновых. Склоны оврага, по которому пролегала дорога, были укреплены кусками разбитых надгробий. Чтобы земля не осыпалась. На кусках мрамора просматривались буквы и целые слова: «раба», «покоит», «вечная». Такими же частями могильных памятников была вымощена дорога на самом подъёме.

По тихой улице Ульяновых старался идти медленнее. Хотелось разглядеть и запомнить такие разные наличники на окнах, балконы, висящие над тротуарами, лепнину на фасадах, потрогать фигурные ручки дверей из потемневшей меди.

В одном из этих домов до переезда на улицу Маяковского жила семья «старших» Курашовых. На Маяковке оставалась их дочь, Клавдия Владимировна, со своей дочкой, моей ровесницей Варей. Сын Владимира Васильевича - Сергей Владимирович - был министром здравоохранения Советского Союза. Шагая по улице, думал: «Приеду домой и расскажу, что видел дом, где жил Володя Ульянов, а чуть дальше жил Алёша Пешков - Максим Горький».

Двухэтажный деревянный дом с двумя подъездами, где жили дядя Игнат с тётей Ирой, стоял посреди заросшего кустарником двора. Дядя Игнат, знавший и любивший Казань, знакомил меня и мальчиков с городом, называл старые названия улиц.

Запомнилось посещение «Паруса». Затем была прогулка вдоль белокаменной стены старинного кремля. Там деревянные дома, окружавшие Кремль, утопали в зелени садов и подходили прямо к реке Казанке.

С восточной стороны кремля среди почерневших домов и покосившихся оград выделялось большими размерами потерявшее форму кирпичное строение. Сквозь заросли кустарника и бурьяна угадывались четыре колонны с обвалившейся штукатуркой. Окна и двери грубо заколочены крест-накрест обломками старых досок. Остатки крыши напоминали купол.

- Что это? - спросил я, испытывая чувство непонятной жалости.

- Это поруганная церковь, - тихо ответил дядя Игнат. - Была церковь, а сейчас, наверное, склад, - и, чтобы отвлечь наше внимание, посмотрел вверх, на кремль. - А там - тюрьма.

Сквозь густые кроны деревьев виднелась крыша двухэтажного каменного здания. Мы, мальчишки, невольно смолкли, прижались друг к другу. Выйдя из оцепенения, побежали за торопливо шагавшим в гору в сторону Спасской башни дядей Игнатом.

- Идём в музей! - отрывисто бросил он…

Изменилась Казань. Уже нет кружева деревянных строений, покосившихся балконов, полуоткрытых дверей, плетёных из лоскутков половичков на порогах. Ушли в историю резные наличники, ситцевые занавески на окнах, цветущие герани на подоконниках.

Со многими ушедшими домами ушла история.

Но, бывает, умирающий дом возвращается, а с ним возвращается история…

Читайте полностью в свежем номере журнала!