По-над рекой Казанкой

К 2004 - 2005 годам в Казани оставалось только двести девяносто два деревянных дома второй половины XIX - начала XX века, представлявших исторический и архитектурный интерес. Чудом сохранившиеся дома расположены преимущественно в историческом центре Казани, в том числе на улицах Хади Атласи, Волкова, Маяковского, Тельмана, Нариманова, Достоевского.

Во время подготовки к 1000‑летию Казани практически каждую неделю сносили по деревянному зданию, чтобы построить на его месте элитное жильё или очередной магазин. Некоторые исчезнувшие дома (в том числе ряд исторических памятников) мы сможем теперь увидеть лишь на фотографиях.

Бывшая старинная окраина Казани - Фёдоровская слобода, располагалась в северо‑восточной части города, где неподалёку в прошлом проходила посадская городская стена. Это район современных улиц Федосеевская, Космодемьянская, Япеева, Тельмана, Касаткина, Бехтерева, Нагорная.

Во времена Казанского ханства здесь находился посад, ограждённый мощной деревянной стеной и оборонительным рвом, заполненным водой. А со стороны Казанки дополнительной защитой служили высокие обрывистые берега. Не случайно осаждающие даже не пытались пробиться в город с северной стороны, хотя и держали за Казанкой значительные силы на случай прорыва осаждённых.

После покорения Казани здесь возникли Верхне‑ и Нижне‑Фёдоровские (в районе, примыкающем к Фёдоровскому бугру) и Засыпкинская (на месте засыпанного оборонительного рва) слободы. Улицы наклонные, почти овражные, они как ручейки стекались на главную артерию этого района рабочей слободы бедняков - Федосеевскую (бывшая Засыпкинская) и Нижне‑Фёдоровскую. Они тянулись вдоль берега Казанки, повторяя все её извивы. Так, улица Касаткина (бывшая Пригонная гора) проходила по оврагу, отделявшему Пригонную гору от Поповой горы. Через овраги и буераки были перекинуты лёгкие деревянные мосты.

Примерно в 1600 году, во время царствования Бориса Годунова, был основан Фёдоровский Троицкий мужской монастырь. Точных данных о нём не сохранилось, но из надписи, имевшейся на окладе иконы Великомученика Фёдора Стратилата, выходило, что в 1607 году он уже существовал. Место это впоследствии получило по имени монастыря название Фёдоровский бугор. Расположенный по соседству с ним посёлок стал называться Фёдоровской слободой. Со временем он разделился на Нижне‑Фёдоровскую (нынешняя улица Федосеевская от Евдокиинской церкви до Национального культурного центра «Казань») и Верхне‑Фёдоровскую (площадь Мирсаида Султангалиева) части. Монастырь первоначально был небольшим, деревянным, и только спустя сто лет стал каменным. Он красиво возвышался на крутом берегу Казанки. В 1723 году при Фёдоровском монастыре была открыта Славяно‑латинская школа для подготовки священников. Учащихся обучали русской грамоте, латинскому языку, Закону Божьему, а также «комедийным акциям», то есть театральному искусству. Именно в стенах этой школы проходили первые в Казани театральные представления, которые устраивались ежегодно под руководством учителя Василия Светицкого. Монастырь закрыли в 1928 году, а в марте 1932 года президиум Казанского городского Совета решил снести его. В то время взрывы религиозных памятников производил полк латышских стрелков, расквартированный в Казани. В советское время после сноса монастыря здесь долгие годы располагался так называемый «еврейский» базарчик.

Была здесь и знаменитая Кошачка - небольшой базар на пересечении бывшего Кошачьего переулка (ныне улица Зои Космодемьянской) с Нижне‑Фёдоровской улицей. Здесь стояли многочисленные лавки, лотки, амбары, в которых торговали чем угодно: сеном, хлебом, дёгтем, рогожами. Неподалёку располагались общественные бани с номерами и общими залами. Сейчас это улицы Касаткина, Тельмана, Зои Космодемьянской, Япеева (бывшая Красина), Нагорная, Федосеевская и Батурина. Здесь издавна в страшной скученности селилась городская голытьба. О канализации или водопроводе до революции здесь и слыхом не слыхали. Помои и нечистоты выплёскивали прямо на улицу. Весной и осенью царили непролазная грязь, летом - пыль столбом за каждой пролёткой. Не случайно именно здесь начинались эпидемии чумы и холеры, которые в XVII - XIX веках свирепствовали в Казани одиннадцать раз. Даже в конце XIX - начале XX века, когда с эпидемиями чумы было покончено, этот район считался вымирающим, и если бы не приток извне, он давно бы вымер полностью.

Тесно расположенные деревянные дома, заборы, сараи, дровяники служили прекрасной пищей для огня. Каждые несколько десятилетий улицы полностью выгорали. Одним из самых опустошительных был пожар 1842 года. Вот как описывает его Михаил Рыбушкин в книге «Краткая история Казани», 1848 год: «…Пожар распространялся так быстро, что в полдень все главные улицы были объяты пламенем. Спасти дома было невозможно, едва успевали выносить необходимейшее. Улицы не представляли никакого спасения для вынесенных из домов пожитков… Берега Казанки были загромождены пожитками, мебелью. На улицах, захваченных пожаром, невозможно было стоять. Жар был до того силён, что торцовые мостовые прогорали до основания. Вся улица представлялась огненным потоком. Казань утонула в море огня, в туманах смрада и дыма. Пожар истребил большую и лучшую часть города. Квартал, прилегавший к реке Казанке, был населён небогатыми чиновниками и бедными жителями, которые лишились теперь всякого средства существования».

В таких пожарах сгорали дотла все деревянные постройки, страдало также большинство каменных зданий. Вот почему многие памятники старины не дошли до нас в своём первоначальном виде. Несмотря на это, район быстро отстраивался и вновь заселялся, становясь лучше прежнего.

В годы больших половодий река Казанка, широко разливаясь, постоянно затопляла Засыпкинскую и Нижне‑Фёдоровскую слободы. Даже в годы невысокого половодья в подвалах стояла вода, а в годы высокой воды (последние катастрофические наводнения произошли в 1926, 1929 и 1932 годах) иные дома затопляло по самые крыши, подмывало и уносило. Убытки исчислялись миллионами. Были и человеческие жертвы. Лишь после возведения защитных дамб угроза наводнений отступила.

1 сентября 1909 года в газете «Казанские ведомости» писали: «Попова гора (ныне улица Тельмана) представляет из себя настоящую псарню. Изобилие собак без намордников поразительно, крайне опасными местами является спуск горы к Кошачьему проулку (ныне улица Зои Космодемьянской), где чуть не на каждого прохожего, в особенности без палки, бросаются собаки. Особой яростью отличаются две громадные чёрные собаки, выбегающие из дома Самойловой».

Были тут и более или менее приличные дома, где жили мелкие дворяне, чиновники, служилые люди разного ранга.

Таким, например, был дом Касаткина, именем которого назвали улицу. Как пишет известный казанский краевед Николай Агафонов, на Поповой Горе стоял весьма приметный дом служивого из дворян Якова Касаткина. Сейчас трудно установить, чем именно он прославился. Но, видимо, улицу назвали его именем за какие‑то особые заслуги перед городом. Она сохранила своё дореволюционное название. Происхождение названия историк Агафонов объясняет так: Пригонная Гора отделялась от Поповой Горы оврагом. В старое время через овраг был перекинут мост. У самого моста стоял домик отставного сержанта из дворян Якова Алексеевича Касаткина, именем которого и стала называться улица.

Другая версия - в ХVI - ХVII веках улица шла касательно посадских укреплений. Название, приписываемое имени живописца Николая Алексеевича Касаткина, ошибочно.

На той же улице жили профессор университета Александр Васильевич Смирнов, оставивший ценные краеведческие труды, в частности, подробное описание Крестовоздвиженской церкви Императорского университета, и архитектор Михаил Константинович Крылов, составитель и издатель первого, наиболее полного и подробного плана Казани.

Здесь жил знаменитый казанский солист, с 1884 года пел долгие годы на сцене театра оперы, драматический тенор Юлиан Фёдорович Закржевский. Обладая высоким сильным голосом красивого тембра и прекрасной сценической внешностью, он захватывал слушателей драматической выразительностью пения и яркой, темпераментной игрой. Когда‑то казанские барышни падали в обморок при одном его появлении.

Судя по сохранившимся описаниям и воспоминаниям старожилов, когда‑то эти тихие улочки была уютными, чистенькими, полными особого староказанского очарования, со скрипучими деревянными мостовыми и газовыми фонарями.

В доме Чиркиной по улице Тельмана, № 23 жили отец поэта‑футуриста Велимира Хлебникова, а также известный педиатр Андрей Фёдорович Агафонов и профессор истории Митрофан Васильевич Бречкевич.

По мнению краеведа Вячеслава Аристова, отец Хлебникова жил в этом доме в 1905 - 1906 годах; работал сначала управляющим первым казанским удельным имением, принадлежавшим царской семье­, а с 1905 года руководил курсами по пчеловодству в Каймарской волости. «Двухэтажный дом с застеклённой крытой верандой над парадным входом. Над крайними окнами карниз приподнят над фигурными щипцами. Окна имеют резные наличники. Щипковые простенки выделены пилястрами».

В 1898 году семья Хлебниковых переехала в Казань, где Виктор Хлебников поступил в 3‑ю казанскую гимназию. Через пять лет он окончил курс гимназии, осенью 1903 года поступил на математическое отделение физико‑математического факультета Казанского университета. В ноябре того же года после участия в студенческой демонстрации был арестован и месяц провёл в тюрьме. В феврале 1904 года Виктор подаёт прошение об увольнении из числа студентов университета. Летом этого же года подаёт прошение о зачислении на естественное отделение физико‑математического факультета Казанского университета, где и продолжает обучение.

К 1904 году относятся первые известные литературные опыты Хлебникова.

Андрей Фёдорович Агафонов, имя которого носит Республиканская инфекционная больница - основатель противоинфекционной службы Татарии и кафедры детских инфекций Казанского медицинского института.

С предками Андрея Фёдоровича связана не одна захватывающая история.

Когда разбитая армия Наполеона бежала по заснеженным дорогам России на запад, на окраине одного из дворянских поместий появился раненый французский офицер Де Маке. Он заполз в баню и уже готов был принять смерть в чужой суровой стране, так неприветливо встретившей воинство цивилизованной Европы. Но Россия даже к непрошеным гостям порою бывает гостеприимна, и французскому офицеру выпала иная судьба. Его обнаружила и самоотверженно выходила дочь помещика. А затем и полюбила. Однако этот порыв не вызвал восторга у её родителей. Они лишили дочь наследства и выгнали «со своим французиком» куда глаза глядят. Но молодая чета и не подумала уезжать во Францию, они остались в России, прожив вместе долгую и счастливую жизнь.

Среди их потомков были разные люди, но огонь, зажжённый этой необычной любовью, всегда бушевал в их крови. Прадед Алексея Андреевича был бретёр и забияка, которого лишили дворянства, но уже дед Фёдор Иванович Агафонов верной службой царю и Отечеству вернул себе дворянское звание и дослужился до управляющего имуществом Самарской губернии и чина статского советника. Взяток не брал, а за приумножение государственного имущества указом Александра III был пожалован орденом Станислава I степени и многими другими знаками отличия. Самым младшим, девятым ребёнком в семье­ Фёдора Ивановича и был будущий знаменитый врач‑инфекционист.

Не менее яркие личности в роду Агафоновых были и по линии матери Алексея Андреевича - Веры Владимировны. Её дед - швейцарский немец, инженер Франц Бреннер приехал в Россию строить мост через Волгу и привёз с собой дочерей. За одной из них - Елизаветой - ухаживал поляк Владимир Аполлонович Лохвицкий, служивший полицейским исправником в Цивильске, а затем в Казани. Двухметрового роста, он обладал недюжинной силой, легко сгибал подковы и ломал пятаки, а однажды в качестве презента своей супруге Елизавете Францевне принёс на плечах… молодую лошадку. Во время революции он продолжал носить полковничью шинель без погон и фуражку без кокарды, заявляя на предостережения: «Я эту шпану не боялся и бояться не буду!». На улице Университетской он был окружён разъярённой толпой и убит. Также были уничтожены как чуждые элементы мужья пятерых сестёр Андрея Фёдоровича Агафонова, под крыло которого и собрались вскоре вдовы со своими детьми. Это стало заботой всей его жизни. Иногда численность семьи доходила до восемнадцати человек, а мужчина‑добытчик был всего один - Андрей Фёдорович, уже известный детский врач, имевший за плечами опыт военврача Первой мировой войны. В 1927 - 1946 годах руководил он первой типовой инфекционной клиникой Казани. Под его руководством эта больница, имевшая всего шестьдесят коек, превращается в крупное лечебное учреждение на двести сорок коек, которая по замыслу Агафонова должна была стать (и стала!) научно‑учебным центром по инфекционной патологии.

Историк‑славист, профессор Казанского и Киевского университетов Митрофан Васильевич Бречкевич в Казани проработал с 1913 по 1923 год. Он прожил долгую жизнь, был свидетелем двух мировых войн и других общественных потрясений, которые отразились как на его позиции учёного, так и на оценках, которые выносили его научному творчеству другие исследователи. Все они сходятся во мнении, что созданные им работы по социальной истории поморских славян представляют собой наиболее ценную часть его вклада в историческую науку.

В этом доме уже в ХХ веке жила будущий композитор София Губайдулина - новатор в музыке, известная всему миру. Городские власти сохранили дом № 29, где разместился Центр современной музыки. Хотя композитор София Губайдулина родилась в Чистополе, казанцы считают её своей землячкой, ведь здесь она училась в школе, а потом в консерватории. София Асгатовна по праву считается одним из гениальных композиторов второй половины XX века. Отец её - татарин, мать - русская. Её дед и прадед были муллами, а она приняла православную веру, но не забывает про свои татарские корни. Когда она была ещё маленькой, в их дворе на улице Тельмана жил мальчик, божественно игравший на гармошке, они вместе устраивали дворовые концерты. Он играл, она танцевала. Здесь Губайдулина жила с 1931 по 1954 год.

А в доме № 24, построенном в 1908 году в стиле модерн, некоторое время располагался Союз журналистов Республики Татарстан.

Жил в этих местах и выдающийся учёный‑механик, один из основателей технического университета Николай Гурьевич Четаев (его именем названа улица в новом районе Казани).

Эти места помнят и Александра Филипповича Самойлова, выдающегося российского учёного, основателя российской школы электрофизиологии сердца и клинической электрокардиографии. Известный физиолог из Йельского университета Джон Фулот писал: «Имеется много выдающихся личностей среди русских физиологов…, но ни один из них не внушал такой глубокой любви, как Александр Самойлов из Казани. Живой самобытный человек, готовый как учить, так и учиться у других».

В 1903 году начинается казанский период жизни Александра Филипповича - самый плодотворный и продолжительный в деятельности учёного. Самойлова избирают профессором кафедры зоологии, сравнительной анатомии и физиологии физико‑математического факультета Казанского университета, где он создал и возглавил самую совершенную в России и одну из лучших в Европе электрофизиологических лабораторий. Первая электрокардиограмма в России была записана Самойловым в 1908 году в клинике внутренних болезней профессора Алексея Николаевича Казем‑Бека в Казани. Длительное время его лаборатория в Казани являлась единственным в России центром по обучению врачей методу электрокардиографии.

А что творилось на Кошачке, когда (было это перед войной) сюда приезжал к родственникам известный полярный лётчик, один из первых Героев Советского Союза Михаил Водопьянов! Соседи высыпали на улицу - только бы одним глазком увидеть живую легенду. Водопьянов приходил на встречу с детьми в школе № 83. В этой школе (она была единственной в районе Казанки) на улице Бехтерева в здании бывшей духовной семинарии был госпиталь в годы Отечественной войны.

Среди известных жителей тех мест - Ольгерд Михайлович Глотов, автор первого советского отдельного руководства по вопросам использования следователями графических методов фиксации (схематических и масштабных планов) хода и результатов следственных действий. Созданными им приборами сейчас оснащены все криминалистические лаборатории. С их помощью можно быстро обнаруживать дописки, исправления в документах, выявлять залитые и зачёркнутые записи…

И на улице Нижне‑Фёдоровской жили знаменитые люди. Саидгирей Шагиахметович Алкин - из потомственных дворян (мурз), владелец имения в деревне Алкино. В 1893 году он окончил юридический факультет Казанского университета, позднее стал адвокатом, первым присяжным поверенным из казанских татар. Преподавал курс права в медресе «Мухаммадия». Имел деревянный и каменный дома в Казани, совместно с тремя братьями и тремя сёстрами унаследовал от отца 1281 десятину земли в Мамадышском уезде Казанской губернии. Гласный Казанской городской думы, работал в её комиссиях: юридической, училищной, театральной. В январе 1904 года вошёл в состав юбилейной комиссии по празднованию столетия Казанского университета. Один из организаторов партии «Иттифак эль‑муслимин» (Союз мусульман). Первым добился права издавать газету на татарском языке - «Казан Мухбири» («Казанский вестник»). Придерживаясь либеральных взглядов, выступал за политическое и культурное развитие татарского народа. 10 июля 1906 года в городе Выборге, протестуя против разгона Думы, подписал вместе с ещё восемью членами мусульманской фракции «Выборгское воззвание» и был осуждён, приговорён к трём месяцам тюрьмы и лишению избирательных прав. Осенью 1910 года вернулся к занятиям адвокатурой. С конца 1900‑х годов сотрудничал в органе казанских либералов - газете «Камско‑Волжская речь». Делегат от Казани мусульманского съезда (июнь 1914‑го, Санкт‑Петербург), посвящённого реформированию религиозного управления. Участвовал в деятельности мусульманских общественных организаций. После октября 1917 года подвергался кратковременному аресту, освобождён после протеста коллег‑юристов. Был народным судьёй в 5‑й части Казани.

Ильяс Саидгиреевич Алкин - сын Саидгирея Шагиахметовича Алкина. В 1917 - 18 годы - председатель Харби Шура, депутат Миллэт Меджлиси (Национальное собрание), заместитель председателя. Добивался со­здания Урало‑Волжского Штата. После запрещения деятельности Харби Шура - член Комуча, член Бюро и товарищ председателя. В 1919 году перешёл на сторону Советской власти, был начальником штаба башкирских войск, членом Башревкома, комиссаром труда, заместителем командующего башкирскими войсками, военным комиссаром Башкирской республики. Перешёл на научно‑педагогическую работу в Москве. В 1937 году необоснованно репрессирован и расстрелян.

Пётр Максимилианович Дульский - художник, педагог, искусствовед, издатель, редактор, музейный деятель, оставивший огромный след в культурной и научной жизни Казани первой половины ХХ века. Он занимает особое место в истории города, считается основоположником казанского искусствознания. Дульский был первым председателем правления регионального отделения творческого Союза художников СССР, инициатором издания и редактором первого российского специализированного музейного журнала «Казанский музейный вестник».

В 1919 году Дульского избрали по конкурсу хранителем Художественного отдела Казанского городского музея, он вошёл в состав Казанского губернского подотдела Всероссийской комиссии по делам музеев и охраны памятников искусства и старины. Благодаря ему были спасены от уничтожения в пылу революции и гражданской войны многие художественные и культурные ценности, которые поступали на хранение в музей.

Очень ценны для нас труды Дульского о Льве Крюкове, Михаиле Коринфском, Карле Барду, Василии Турине, Эдуарде Турнерелли и других художниках и архитекторах Казанской губернии первой половины XIX века, к изучению творчества которых он приступает, в большинстве случаев, первым. Перу Дульского принадлежит первая монография о выдающемся русском художнике Николае Ивановиче Фешине.

В этом же районе жил (правда, недолго) один из первых пропагандистов марксизма в России и руководитель первых марксистских кружков в стране Николай Федосеев. 13 июля 1889 года Федосеев был арестован за участие в революционном движении и организации незаконной типографии. Мать Федосеева, узнав о деятельности сына, отказалась от него и запретила своим детям общаться с Николаем. Это его очень огорчило, так как он любил свою семью. Следствие тянулось почти полтора года, всё это время Федосеев находился в Казанской тюрьме. Он вёл себя мужественно, не давал показаний, из‑за чего полная картина деятельности казанской марксистской организации так и не была получена.

Федосеев покончил жизнь самоубийством в 1898 году во время ссылки, вероятно, из‑за ужасных условий жизни, одиночества и преследований полиции. Сейчас интерес к жизни революционера угас, и улицы‑то не осталось, вся перестроена… Дом, в котором собирались первые конспиративные собрания и где неоднократно бывал студент Владимир Ульянов, снесли. Рядом с этим местом высится здание дома правительства Республики Татарстан на площади Свободы.

Улица Тельмана ещё недавно представляла собой уголок старой Казани. В XIX веке она называлась Попова Гора. А Попова Гора получила своё название по имени священнослужителя, настоятеля расположенной рядом Евдокиинской церкви.

Небольшой храм, устроенный на берегу Казанки, был освящён во имя Спаса Нерукотворного, но иначе как Евдокиинской церковью его не называют. Как и в случае с Пятницкой церковью, Евдокиинскую тоже стали именовать в народе по названию придела: Спасские храмы в городе уже имелись, а вот Евдокиинский был единственный.

Храм был построен на средства богатейшего в Казани предпринимателя Ивана Афанасьевича Михляева, и его придел был освящён во имя святой великомученицы Евдокии, небесной покровительницы супруги Михляева, Евдокии Ивановны. С именем владельца суконной мануфактуры связано строительство ещё нескольких храмов Казани, в том числе и великолепного Петропавловского собора.

Особенностью этой совершенно обычной, на первый взгляд, сельской церковки является то, что за три века своей истории она сохранила свой внешний облик практически в первозданном виде, ибо средств на расширение, перестройку и совершенствование у прихода Евдокиинской церкви, одного из самых бедных в Казани, не было. Благодаря этому, казалось бы, невесёлому факту мы имеем возможность любоваться скромной красотой маленького храма сельского типа, образца восемнадцатого века, каковых на се­го­дняшний день, к сожалению, сохранилось весьма немного.

Композиция Евдокиинского храма - это ми­ниа­тюрный собор, состоящий из основного престола, бокового придела и небольшой, компактной колокольни - три белые башенки с зелёным завершением… Вот только интерьер храма полностью утрачен в эпоху советского безбожия. В 1932 году Евдокиинская церковь была закрыта, а её помещения использовались для содержания заключённых.

Ко­гда началось возрождение религии, Евдокиинская церковь долго оставалась заброшенной, разорённой, и лишь в 2000 году в ней прошло первое богослужение.

В конце сороковых годов Попова Гора получила название в честь деятеля германского коммунистического движения Эрнста Тельмана, который, разумеется, никакого отношения к этой улице не имел. Справедливости ради надо сказать, что бывшая Попова Гора всё же имела к Германии некоторое отношение. Дело в том, что в первые десятилетия XIX века её облюбовали профессоры Императорского Казанского университета из немцев. Здесь снимали квартиры и имели собственные дома учёные мужи Бартельс, Эрих, Фойгт; первый ректор университета Браун.

Иван Осипович Браун - профессор анатомии, физиологии и судебной врачебной науки. Выпускник Венского университета, профессор Казанского университета, с 1807 года его первый выборный ректор. Вторично избран ректором в 1817 году. Благодаря реформам высшего образования в 1804 году университет получил свой устав, в котором провозглашались свобода преподавания, широкая внутренняя автономия. В соответствии с уставом все важные вопросы, включая выборы ректора, деканов и новых профессоров, решали Совет и Правление университета, что превращало его в своего рода «учёную республику».

Вполне оправданно и достойно было бы назвать улицу именем Христиана Френа. 3 августа 1807 года Френ принял приглашение попечителя Казанского учебного округа Румовского занять в молодом Казанском университете кафедру восточных языков, приехал в Казань и нашёл здесь множество восточных рукописей и монет, доселе не известных учёной Европе. Первый же его труд по восточной нумизматике наделал немало переполоха в учёном мире. Френ был первым, кто научно подошёл к истории Золотой Орды и Булгарского царства и, как писал профессор Николай Загоскин, «осветил тёмные вопросы древней географии края». Именно Френ стал родоначальником востоковедения в Казани и вообще в России. В 1817 году Френу было сделано предложение, от которого он не смог отказаться: его пригласили в Санкт‑Петербургскую академию наук. И 3 августа 1817 года Френ уволился из Казанского университета, проработав в нём ровно десять лет. День в день.

Мартин Фёдорович Бартельс - немецкий, позже российский математик и педагог, которому довелось быть учителем двух исследователей неевклидовой геометрии - Гаусса и Лобачевского.

В Казани Бартельс провёл двенадцать лет. Он преподавал там анализ, алгебру, геометрию, тригонометрию, механику и астрономию, а также несколько спецкурсов. Почти одновременно с Бартельсом в университет поступил будущий великий геометр Николай Лобачевский, в судьбе которого Бартельс сыграл немалую роль, способствуя расцвету его таланта и защищая своевольного студента от административного произвола. Среди студентов Бартельса были также будущий известный астроном Иван Симонов и будущий академик Дмитрий Перевощиков.

***

Постепенно улица Тельмана приспосабливалась к нововведениям XX века, в её облике появлялись приметы нового времени: асфальтовое покрытие, автомобили, электрические столбы.

Сегодня этой улицы уже нет. Осталось несколько домов. Исчезли ключевые, знаковые дома, например, дом № 10 с резным запоминающимся эркером, «элегантно акцентировавший плавный поворот улицы», единственный в своём роде в Казани. Его «импозантный» эркер был сплошь покрыт резным пропильным (сквозным) декором. Орнаментальные мотивы покрывали подоконные ниши, межоконные плоскости, наличники окон и даже стены. Дом был построен в 1870‑е годы и принадлежал Н. П. Сергееву.

Жаль улицы Тельмана, которая могла бы стать излюбленной территорией туристов, поскольку в полной мере давала представление о старой, деревянной Казани. Улицы Старая, Набережная Казанки, Федосеевская (Нижне‑Фёдоровская), Бассейная, Касаткина (Пригонная гора), Космодемьянской, Малая Красная (сохранено прежнее имя) теперь выглядят совсем иначе…

Секретова Надежда Александровна - историк, старший преподаватель Казанского федерального университета и Федеральной академии туризма и спорта, председатель Гильдии экскурсоводов Казани.