По пути Ибн-Фадлана

Журнал "Казань", № 5, 2012

Нынешний год в Татарстане объявлен Годом Корана. В этом же году исполняется 225 лет со времени издания первого в России печатного наборного Корана. В связи с этим из Казани в Булгар будет перевезена самая большая в мире печатная версия Корана, изготовленного в Италии. Вес его - почти тонна, размеры - два на полтора метра. Коран разместят в здании Памятного знака во время празднования очередной годовщины принятия булгарами ислама.

21 мая 922 года секретарь посольства багдадского халифа Ахмед ибн-Фадлан привёз на эти земли зелёное знамя ислама. В 2010 году эта дата стала в Татарстане узаконенным Днём официального принятия ислама волжскими булгарами.
В 1989 году во время празднования 1100-летия этого события Болгар встретил мусульман со всего Советского Союза и из-за рубежа. Инициатором проведения праздника стал председатель ДУМЕС муфтий Талгат Таджутдин.

Именно отсюда, с берегов великой реки, в дни праздника и был дан старт экспедиции «Сафир».

Автор проекта «По следам Ибн-Фадлана» петербургский учёный Александр Юрченко прежде уже побывал на Болгарской земле. Мы с ним осматривали Болгарское городище, Ага-Базар и балымерский Шолом. Его поразили Шолом и открывающаяся со священной горы панорама бескрайнего волжского простора.

Когда обсуждали участие сотрудников Болгарского музея-заповедника в экспедиции, ни о ком, кроме Мурата Мазитовича Кавеева, речь даже не заходила. В 1980-е годы он стал душою коллектива. Толковый археолог, хороший фотограф, прекрасный собеседник, Мурат Мазитович собирал вокруг себя энергичных, любознательных людей - археологов, фотолюбителей, студентов-историков, краеведов и туристов. Он притягивал их как магнит. Умел работать и с большим коллективом, и отдельно с каждым, находя общую тему для разговора, избегая конфликтных ситуаций. Был непритязателен в быту, обходился малым. Этому его научили археологические разведки и стационарные раскопки, участником которых он был.

Я думаю, живые, интересные путевые заметки Мурата Мазитовича о буднях экспедиции найдут отклик в сердцах читателей и останутся светлой памятью об этом рано ушедшем от нас замечательном человеке.

Джамиль МУХАМЕТШИН
Первый директор Болгарского музея-заповедника, кандидат исторических наук, заслуженный работник культуры Республики Татарстан.

В августе 1989 года из Болгар стартовала экспедиция «Сафир-89». Напомню читателям, что «сафир» в переводе с арабского означает «посол», «путешественник», «посредник». Именно значения этих трёх слов раскрывают программу комплексной историко-этнографической экспедиции. В состав её вошли археологи, этнографы, арабист, географ, врач-антрополог, фотограф и киногруппа. Они решили повторить путь арабскогодипломатического посольства 921-922 годов, секретарём которого был Ибн-Фадлан.

В центре внимания экспедиции была история мировых коммуникаций: движение людей и товаров по торговым путям, превратившимся в главные каналы распространения культуры и обычаев разных народов. В результате - обмен идеями, знаковыми системами, научной и технической информацией и духовными ценностями.

Девизом экспедиции было: «Взаимопонимание на основе познания».

Экспедицию организовали Ленинградский институт этнографии Академии наук СССР, Институт языка, литературы и истории Казанского филиала Академии, Ленинградский и Казанский государственные университеты. Но, как всегда, у научных учреждений не хватает денег на свои плановые работы, пришлось искать спонсоров. И они нашлись. Это КамАЗ, давший две великолепные специально оборудованные машины, топливо и другое. Помогли деньгами «Нижнекамскнефтехим», Татарский коммерческий банк и, конечно, куйбышевцы1.

Особо нужно сказать о вкладе Болгарского заповедника, выделившего деньги для съёмки фильма, частично экспедиционный инвентарь. Сотрудники заповедника активно участвовали в сборах и отправке экспедиции. Её участники начали работу ещё во время празднования 1000-летия принятия болгарами ислама.

Получив наставления и благословение министра по делам религии Сирии и председателя ДУМЕС муфтия мусульман Европейской части и России и Сибири Талгата Таджутдина, 26 августа мы тронулись в дорогу. Он лежал вдоль берега Волги, через Куйбышев (ныне Самара), Саратов, где нам сделали прививки от степных и пустынных заболеваний, далее - Волгоград и Астрахань. Под Астраханью побывали в посёлке Ново-Болгар, образованном 5 марта 1918 года переселенцами из Казанской губернии. До сих пор у многих остались родственники в Казани и других районах Татарстана. Жители были очень рады получить буклеты и путеводители Болгара. Несмотря на гостеприимство хозяев, чёрную икру и арбузы, пробыли здесь недолго: надо было продолжать путь.

Движемся по калмыцким степям. Жара страшная. Ночью борьба с комарами. Путевой дневник приходится писать на коротких остановках, так как большая часть времени проходит в дороге.

Как-то ночью дежурный по лагерю будит нас, только что уснувших после трудного дня и вечернего сражения с комарами, и сообщает, что арабист, молодой парень из Ленинграда, вышел из палатки, направился в степь и не возвращается. А калмыцкая степь, да ещё ночью, тревожна…

Мы все вскочили, зажгли фары машин, пустили ракеты, но ленинградца так и нет. Светало. Я решил взять бинокль и осмотреть всё вокруг. Захожу в машину и вижу: спит, спрятавшись от комаров, наша пропажа… Ох, мы осерчали… Но уже утром вспоминали происшедшее со смехом.

В Калмыкии на отбелённой снаружи стене одной из овчарен увидели нарисованных лицом друг к другу Ленина и Сталина. Между ними красовался лозунг: «Решения ХХVII съезда КПСС - в жизнь!»

На восьмые сутки путешествия наконец добрались до первой жемчужины Востока - Дербента. Здесь с древнейших времён проходил караванный путь. Сама природа, рельеф местности обусловили это: с одной стороны - горы, с другой - море, а между ними пространство где-то в два километра, по которому только и можно пройти или проехать. Сейчас здесь небольшой городок. Над ним в горах, как памятник былой мощи, высятся стены неприступной крепости Нарын-Кола, воздвигнутой ещё 1400 лет назад. От неё к морю тянулась стена, части которой сохранились и по сей день. Летописцы называют эту крепость «Железные ворота». Прорвавшись именно через эти «ворота», монголы хлынули в Европу.
Ночевать остановились у подножия стен крепости. Когда луна освещает тёмные силуэты огромных стен, а костёр даёт лёгкие блики на них, окунаешься в бездну времён и становишься философом. Сколько видели эти стены, сколько набегов отразили, сколько жестоких и справедливых правителей прятали за своими стенами, скольких мудрецов они вдохновили!
Цитадель с её зинданами, хранилищами воды неимоверных размеров, банями и другими сооружениями производит неизгладимое впечатление.

Рядом с цитаделью вели раскопки археологи из Махачкалы, на берегу и в море работала подводная экспедиция шведов под руководством ленинградского учёного К. К. Шилика. Пожелав коллегам удачных находок, отправились осматривать древнее кладбище, существовавшее в шестом‑седьмом веках нашей эры. Восхитили саркофаги, оставленные ещё персами. Потом здесь появляются мусульманские надгробия с тамгами - родовыми знаками. Наряду с надписями делались изображения рода занятий умершего: корабельщик, сапожник, портной, воин… Рядом современные могилы и памятники, сохранившие традиции.

Направляемся в сторону Баку. На границе Азербайджана - шлагбаум. Проверяют, нет ли в машинах недозволенного груза. В городе Куба осмотрели мечеть шиитов, у входа в которую висит их знак - поднятая ладонь руки Али. Побеседовали с имамом, обменялись сувенирами.

Проскочив мимо очередного шлагбаума, въехали на территорию Карабаха. Первое, что бросилось в глаза - сгоревший автобус на обочине, а почти у каждого поста ГАИ разбитые, перевёрнутые, сгоревшие машины. Эту часть маршрута мы преодолели без остановок и происшествий, и к десяти вечера были в Баку. У главпочтамта должны были получить почту от киногруппы, которая рассчитывала догнать нас в этом городе. Но мы ничего не получили: почтамт бастовал.

К нам подошли двое мужчин, разговорились. Выяснилось, что один из собеседников - журналист, а это нам было очень кстати, во всех крупных пунктах мы встречались с работниками прессы, разъясняя цели нашей экспедиции, отрабатывали свои долги спонсорам - рекламу. Журналист пообещал помочь нам, хотя их газетам было не до нас.

Другой собеседник оказался художником. Пригласил переночевать у него в мас­терской, мы с удовольствием приняли предложение: с гостиницей в позднее время ничего бы не вышло, да и скоро должен был начаться комендантский час. Я вышел на улицу, увидел мёртвый город - ни кошек, ни собак, не говоря уж о людях, только патрульные машины время от времени проезжают. Меня пожурили: моя прогулка могла окончиться бедой.

На следующее утро после выяснения отношений с участковым милиционером (здесь строго смотрят за новыми людьми) отправились в Академию наук к местным археологам. Нас повели осматривать город. Начали с дворца Шахин-Шаха. Прекрасный памятник зодчества, в него вписались фонтан, баня, мавзолеи. Один из мавзолеев принадлежал Сеиду Яхье Бакуви - учёному, географу, историку пятнадцатого века.

На стене наш антрополог Ринат выискал автограф именитого учёного Бартольда, оставленный в июле 1927 года. Интересен и мавзолей, который Ширваншах возвёл для матери и сына. В 1945 году бакинский филолог А. Заде прочитал имя зодчего, которое было зашифровано, так как находилось выше высеченного в камне имени шаха, а выше имени монарха может быть только имя Аллаха. Но великий мастер Меймар хитростью увековечил своё имя.

Есть над чем подумать и нашим архитекторам. Кроме того, что дворцовая баня представляет собой прекрасное архитектурное сооружение, она и в санитарном отношении безукоризненна. Взять хотя бы то, что потолки у неё куполообразные, собирающийся конденсат капает не на голову, а стекает по сводам и стенам. Отапливалась баня нефтью. Дымоотводные каналы, идущие от топки, проходят под полом и внутри стен, обогревая помещение, а только потом дым выходит из трубы. Так же проложены и трубы, подающие горячую воду. И отнюдь не из-за того, что это баня шаха. У нас в Болгарах известны три такие бани: Красная, Белая палаты и третья, которая сейчас раскапывается. В Баку подобная баня действует по сей день с восемнадцатого века.

Понравился памятник на городской площади: семь фонтанов, на которых изображены персонажи произведений поэта двенадцатого века Низами. Напротив - великолепное здание Музея искусств.

Из Баку нам предстояло переправляться через Каспий в город Красноводск. Забастовка паромщиков поставила под угрозу дальнейшее передвижение. Однако, видимо, помогли благословения, данные нам в начале пути. С туркменских берегов поздно ночью пришёл последний паром, на который мы и ухитрились попасть. Через двенадцать часов пересекли море и благополучно прибыли в Красноводск, откуда, не задерживаясь, поехали дальше. Нас ждали в ауле Мадану, чтобы показать быт Туркмении.

Знакомство с посёлком началось с дома встретившего нас учителя истории Дурды Курбанова. Мы стали михмой - гостями. Дом саманный, то есть из глины, но уже не такой, какими видел здесь постройки Ибн-Фадлан. Ещё совсем недавно в Средней Азии традиционный дом, обнесённый высоким глиняным забором, считался «пережитком феодализма». Новый мир победил: скинуты паранджи, разрушены заборы. Жаркий и сухой ветер пустыни проник в дома.

Центральная комната дома - помещение четыре на шесть метров с побелёнными стенами, два окна с наружными ставнями. Вдоль одной из стен стоит чуал - типа нашей стенки, высотой полтора метра. На нём до самого потолка лежат ярко вышитые национальным орнаментом матрацы. По остальным трём стенам висят ковры, также украшенные орнаментом. На одном ковре изображены играющий на дутаре юноша и девушка (похоже на наши ковры с озерком и лебедями). На полу тоже ковры, на них подушки, на подушках мы, поглощаем огромные душистые арбузы и дыни. Подают шулпу с вяленой бараниной. Мясо нарезают полосками и сушат в тени. Подобный способ хранения описывал Ибн-Фадлан. Затем подают козье мясо. Ещё несколько часов назад этот козлик бегал по улице, а сейчас на тарелках - нежнейшее мясо.

Нехотя покидаем гостеприимный дом и выходим в адское пекло. Нам покажут стрижку овец. Любопытное зрелище. Семья здесь имеет по сто-триста овец, и так как одна не может осилить стрижку такого количества, созывает соседей (помните по урокам истории общину?). Стригут ножницами, ничем не отличающимися от средневековых. Тут же стоят сосуды с холодным верблюжьим молоком. Женщины облачены в национальные одежды. Замечу, женщина - хранительница национальных традиций не только на Востоке, но и у всех народов. Маленьких девочек остригают наголо, оставляя волосы для косичек на висках и чёлку.

Жители продолжают стричь овец, а мы осматриваем юрты, слушаем и записываем дутариста. Войлочная юрта натягивается на остов из реек и плетёнки. Внутри всё обвешано и обложено коврами, у входа - газовая плита. Слава богу, юрты не делают по последнему слову техники из алюминия.

Переночевали у учителя истории. Несколько домов образуют площадь, или двор, или улицу - трудно понять. Около каждого дома навес, под которым расстилают ковёр. На нём и спят. Ночная прохлада освежает. Под навесом всем места не хватило, постелили ковры на площади. Вот уж, воистину, никогда не думал, что буду спать посреди улицы!

Утром покинули гостеприимный аул, уселись в «жёлтого мула» и «оранжевого мустанга» (так мы назвали свои КамАЗы) и покатили в сторону Ашхабада. По дороге осмотрели мёртвую деревню Мурза девятнадцатого века. Здесь проживало турк­менское племя мурзали. Дома построены из пахсы, то есть камня, глины и суглинка, имеют гофрированные стены. Жилища стоят вдоль магистральных линий арыков.

Заехали и в пещеру Ков-Ата, в которой на глубине около семидесяти метров находится подземное озеро с температурой воды тридцать семь градусов. Искупались и поехали к историко-архитектурному заповеднику Ниса. Дорога к нему вьётся серпантином по ущелью. Заповедник молодой, но уже достаточно благоустроенный.

Городище Старая Ниса представляет собой остатки царской резиденции Парфянской державы третьего-второго веков до нашей эры. Сейчас там работают туркменские и ленинградские археологи.

Тут же недалеко находится мавзолей десятого века Абу-Али Даккана. Это святое место курдов. Рядом аулия - святая роща. На ветвях деревьев развешаны разноцветные лоскутки - это паломники обращаются к Аллаху со своими бедами и просьбами и оставляют ему подарки. Бездетные женщины из лоскутков делают люльки и также подвешивают их на ветви.
В Ашхабаде встретились с сотрудниками Академии наук Туркмении и журналистами. Нашу экспедицию снимали для программы «Время».

Посетили интереснейшее городище девятого-восьмого веков до нашей эры под Ашхабадом - Анау. Видны развалины домов, сохранилась сардоба - хранилище для воды. На фоне этого памятника прошла съёмка экспедиции для передачи «120 минут».

Из Ашхабада выехали в сторону Серахса, по пути осмотрели мавзолей Аби­вер‑Пиштака двенадцатого века и Шейха Абу Саида одиннадцатого века.

И вот, наконец, Серахс - самая южная точка нашего путешествия. Город стоит на самой границе с Ираном, точнее, часть городка, а другая - в Иране. Приехали поздно, поэтому пришлось ночевать во дворе милиции, а некоторые, для полноты романтики, даже в КПЗ.

Наутро после беседы с председателем райисполкома нас повели в семью фарсов, в зажиточный дом. Практически никакой этнографии, кроме нескольких ковров с национальной вышивкой. Всё как обычно - стенка, телевизор, прочая мебель, во дворе жигули. Потом мы увидели старый глинобитный домик. Внутри побелённые стены, глинобитный пол, на котором лежат верблюжьи ковры. Вот именно такие дома видел 1070 лет назад Ибн-Фадлан, проезжая через Серахс. Живёт в этом доме восьмидесятилетняя Фатыма Рамазановна Рамазанова. Родом она из Мешхена в иранской провинции Холосан, училась в иранском Серахсе в медресе. Родственники до сих пор живут на иранской половине.
После прощального обеда мы отправились осматривать мавзолей первой четверти одиннадцатого века Абуль-Фазля (Серахс-баба) - известного мусульманского мистика. Мавзолей, естественно, постоянно достраивался, подправлялся. Позднейший пристрой - портал - был возведён в пятнадцатом веке. Части архитектурного декора перекликаются с украшениями Чёрной палаты в Болгарах.

Дальше проехали в сторону древнего Мерва. Когда-то это был оазис среди песков в шестьдесят квадратных километров, 2300 лет назад окружённый стеной Антиоха Сатера. Её длина двести тридцать шесть километров. Она выполняла не только оборонную функцию, но и защищала от наступающих песков.

В этом оазисе располагалось несколько городов: Кыз-Кола (Девичий Замок), существовавший, Гяур-Кола, Солтан‑Кола. Поражают своей величественностью остатки города Эрг-Кола. Стены, видевшие Александра Македонского, и сейчас впечатляют высотой тридцать метров. Они оплыли, имеют вид кратера, внутри которого - развалины дворца Абу-Баслима VII века. Недалеко от города находятся мавзолей Султан-Санджара середины ХII века, надгробия пехлевана (богатыря) Ахмада Замче Марзай-шаха VIII века.

После этого замечательного памятника направляемся к белуджам в местечко Хакикат, что в переводе означает «правда». Белуджи - ираноязычные, живут в Туркмении, Восточном Иране, Пакистане, Афганистане, Индии. В СССР их двадцать две тысячи. Они говорят на белуджском и туркменском языках. В школах на их родном языке не преподают: нет учебников, не хватает учителей. Беспокоятся, что потеряют язык и культуру. Одна из задач экспедиции - обратить внимание руководства республики и заинтересованных лиц на эту проблему древнего народа.

Большинство мужчин-белуджей, как и везде, носят европейскую одежду, женщины же выдерживают этнические традиции: длинное вышитое платье, под ним - шаровары. Вышивка несколько отличается от туркменской. В комнатах полы устланы паласами. Вдоль дальней от входа стены - подставки для одеял, наложенных до потолка. Одеяла расшиты национальным орнаментом с кистями, чего нет у туркмен. Вышивают не на пяльцах, а свободно руками. Вдоль свободных стен положены вышитые матрацы и подушки для сидения. На подушках сидят или полулежат, в зависимости от ситуации. В центре комнаты - дастархан-скатерть, на котором лежат чурек (хлеб) и виноград. Каждый присутствующий должен отломить кусок хлеба и съесть. Без этого никакие разговоры не начинаются, дела не обсуждаются.
Получили приглашение на белуджскую свадьбу. Вот выдалась ещё одна прекрасная возможность ближе познакомиться с местной культурой и получить отличные кадры для фильма.

На свадьбе нас встречают как дорогих гостей - хлебом-солью. Около трёх сотен человек расположились на улице под навесом (дворов как таковых нет). Женщины готовят угощения, юноши относят блюда под навес к мужчинам. В стороне под аккомпанемент большого барабана, накрытого красным платком, исполняется мужской танец белуджей. Несколько десятков парней с палками в руках идут по кругу против солнца, постепенно ритм барабана и, соответственно, движения ускоряются. Под навесом пожилые белуджи пьют зелёный чай. Женщины сидят отдельно, у дома. Желающие танцуют в своём девичьем кругу. В национальной одежде только женщины и несколько стариков. Интересно: семейное положение женщины определяется по причёске: у девушки - одна, у замужней - другая, у замужней с ребёнком - третья… Танцуют и парни с девушками, но уже под народную музыку в современной интерпретации, записанную на магнитофонную кассету.
Жених танцует со всеми, а невесту он увидит только вечером. Невеста у себя в комнатах одевается и прощается с по­другами. Нам посоветовали не проситься туда даже для такой благородной цели, как съёмка фильма. Мы заслали туда нашу единственную женщину в экспедиции - Катюшу. Она с честью выполнила роль лазутчика и даже сделала несколько снимков. Ей удалось увидеть то, что не увидит ни один мужчина, даже белудж,- одевание к свадьбе.

И вот всех приглашают к дастарханам. Во главе стола сидят аксакалы. Там же и наш экспедиционный аксакал - Юрий Александрович Заднепровский, профессор из Ленинграда. Через несколько дней отметим его шестидесятилетие. Подают шулпу и огромные куски баранины. В бульон крошат чурек, едят руками. Мы попробовали делать то же, хотя для нас приготовили ложки, но тут же все закапались. Эксперимент пришлось прекратить. У белуджей же и туркменов это получалось очень ловко - ни одна капля не упала. На столе, вернее, дастархане - виноград, арбузы, дыни и ни капли спиртного.

После застолья - опять танцы. И так три дня.

Но мы покидаем эту весёлую свадьбу, нас ждёт дорога. Проехав Чарджоу, переправились на пароме через Амударью. Эту реку в 921 году в кожаной лодке пересёк Ибн-Фадлан. Мы тоже опробовали нашу лодку, сшитую кожевенниками из объединения «Спартак», предварительно изготовив каркас из прутьев. Правда, наша модель лодки выдерживала только четверых, в то время как на лодках посольства переправляли верблюдов и тюки с грузом.

И вот средневековая Бухара с мечетями, караван-сараями, медресе, лавками на узеньких улочках, двориками за высокими глинобитными стенами. По просьбе участника экспедиции имам-хатиба казанской соборной мечети Марджани Абдуллы‑хазрата мы присутствуем на намазе в медресе. Абдулла-хазрат окончил это учебное заведение, а сейчас там учатся шесть юношей из Татарии.

Вечером идём на валютный концерт артистов бухарской филармонии, который даётся для иностранных туристов. Представление проходит в здании бывшего медресе Абдул-Али Азис-хана, ныне приспособленном под зрелищную площадку.

Посетили летнюю резиденцию бухарских эмиров. Прекраснейший архитектурный ансамбль с дворцами, беседками и бассейнами. Существует предание, что эмир выходил на балкон дворца, расположенного у водоёма, где купались девушки, и бросал яблоко. Купальщицу, в которую попадал плод, приводили к нему. Вот такие нравы были в ту пору.
Ну, и как же не посетить бухарский рынок с его товарами, дымящимся пловом и восточными сладостями! К сожалению, мы попали туда не в базарный день, хотя представление о рынке всё-таки получили. Даже такая «мелочь», как пропажа магнитофона из машины («бухарский вор» поработал), не омрачила впечатления.

Возвращаясь в Чарджоу, заезжаем в Амуль - город, возникший в пятом‑шестом веках и просуществовавший до конца прошлого столетия. Он является перекрёстком караванных путей.

Через Чарджоу проехали на кара­ван‑сарай Дая-Хатын двенадцатого века, где будет дан этнографическо-фольклорный концерт для нашей и международной экспедиции «Шёлковый путь». Мы уже встречались с японцами из этой экспедиции, которые путешествуют на мерседесах. Здесь предстоит ещё одна совместная работа.

Идёт подготовка к представлению. Ставят юрты - казахские войлочные, туркменские - камышовые. Выделяются из общей массы и отдельные племена: синяя одежда с богатой вышивкой - у эсаринцев (предки туркменов и узбеков); красная с синим, также богато украшенная,- у девушек из туркменского племени карадамак. У женщин этого племени головной убор в виде шлемов, идущий от времён воинов‑кочевниц. Тут же у юрт изготовляют украшения из бронзы, исполняют народные танцы и затевают игры. Благоухают шашлыки и плов, заваривается ароматный зелёный чай. В некотором отдалении выступают канатоходцы. Самому младшему, пожалуй, лет пять. Увлекательное зрелище - петушиный бой и не менее азартное - бой баранов. Бараны с хорошего телёнка, а по злости не уступают цепным собакам.
Незаметно наступает вечер. Общей колонной движемся в Куня-Ургенч, когда-то он назывался Джурджан. В 955 году город становится столицей Хорезма. В 1221 году он был затоплен монголами, затем восстановлен и в четырнадцатом веке разрушен Тимуром. Именно в этом городе зимовало багдадское посольство.

Зарубежные коллеги поехали в гостиницу, а наша экспедиция решила заночевать у стен мавзолея Тюрбек-хатын: предстояли ранняя съёмка и встреча с руководством заповедника.

Утром после съёмки очередных кадров фильма едем осмотреть ещё один восточный базар. На всякий случай решил приобрести аладжуп (ала - пёстрая, джуп - нитка) - плетёнку от сглаза.

К обеду возвращаемся к мавзолею. Очередная встреча с «Шёлковым путём», выступления фольклорных ансамблей и дружеский совместный обед двух экспедиций. Интересная деталь: с удовольствием разрешают снимать свои машины, наши не фотографируют. Реклама - она дорогая, а мы - простачки. Однако наши машины смотрятся солидней.
За обедом обмениваемся сувенирами. Теперь буклеты Болгарского заповедника едут в ФРГ и Японию, мы же - в сторону плато Устюрт. Посетили ещё один исторический памятник - Шамаху. Помните, у Пушкина шамаханская царица? Город возник в девятом веке. Ибн-Фадлан посетил его после зимовки в Куня-Ургенче, называя в своих записках Зам-Джином. Это место он назвал вратами тюрок. Далее шли земли агузов и других кочевых племён.

В урочище Чельпык перед нами встаёт величественная картина: на естественном холме, поросшем диковинной растительностью, возвышается дахма (башня молчания). Диаметр её около семидесяти метров, высота более пятнадцати. На этой башне зароастрийцы выставляли покойников. После того, как птицы выклёвывали мягкие ткани, кости складывали в специальные сосуды и хоронили в особых асуарных могильниках. Этот обряд захоронения существовал с первого по восьмой век. У подножья дахмы современное кладбище. Здесь, на Востоке, любой исторический памятник превращается в святое место или кладбище.

Вот и столица Каракалпакии Нукус. Хотим отмыться и остыть под холодным душем. У гостиницы уже стоят мерседесы.
Местные мальчишки окружают наши машины и требуют жвачку. Вероятно, думают, что мы тоже «оттуда». Выяснив, что мы - советские, теряют к нам интерес, хотя замечают, что наши машины выглядят «иностраннее».
Наутро - прощание с членами экспедиции «Шёлковый путь». Мы - на Устюрт, они - своим маршрутом. Разговорились с представителем ФРГ в международной программе. Очень завидует нам, что мы увидим и прочувствуем этот известковый колосс - Устюрт.

Подъезжаем к озеру Айбугир. Здесь находится караван-сарай Кулаклы с сигнальной башней девятого-восьмого веков до нашей эры. Таких башен по Устюрту несколько десятков. На их вершинах разводились дымовые костры, которыми давали знать о приближении врага или очередного каравана. Мы тоже постарались имитировать это.
Далее - бешеная гонка по бездорожной пустыне. Тряска ужасная, хуже, чем на дорогах Татарии. Пыль стекает по стёклам, как вода, а когда смотришь на «зелёного мустанга», вид такой, будто он горит. Встречаются высохшие солёные озёра, похожие на водоёмы, скованные льдом. В разные стороны разбегаются стада сайгаков. Не выдержали, подстрелили одного: уж больно надоела тушёнка.

Доехали до станции Бастан. Удивительно, как здесь живут: несколько бараков и пустыня.
Взяли проводника и поехали одной машиной к развалинам караван-сарая Белеули одиннадцатого-тринадцатого веков. Немного поплутав (около двадцати километров лишних), провожатый по ориентирам и звериным тропкам, известным ему одному, вывел нас к месту. Как и на всех средневековых памятниках, здесь появилось современное кладбище. Блоки из пилёного ракушечника на ограды взяты с древней постройки, использовался и архитектурный декор. Обидно такое отношение к памятникам архитектуры. То, что не сделает время, разрушит человек.

Держим путь к районному центру Казахстана Бенеу. Встречает нас сильный ветер, поднимающий клубы всепроницающей мелкой известковой пыли. Осматриваем кладбище восемнадцатого века Беккет. Оно носит имя муллы, который со своими учениками вырубил в горе мечеть. Камни с изображениями дают представление о том, чем занимался погребённый при жизни: сабля, копьё, кинжал и пояс с пороховницей, видимо, воины, и так далее. Здесь же и современные мавзолеи. Когда смотришь на них, складывается впечатление, что именно здесь снимаются фильмы о Востоке с его средневековыми дворцами.

Снимали дойку верблюдов. Велико было желание прокатиться на этом «корабле пустыни», но он при попытке подойти к нему сразу же начинал жевать, вырабатывая слюну, и норовил плюнуть. От этого желания пришлось отказаться.
Наутро опять в дорогу по степи, но уже теперь в сторону дома через озеро Челкар с его ярко-красной растительностью по берегам, Гурьев, реку Урал в Болгары, где и закончился наш пробег в одиннадцать тысяч километров.
Заповедник встретил нас холодной дождливой ночью, а палящее солнце, пустыня, древние города, караван-сараи, мавзолеи, гостеприимные народы с арбузами и дынями на дастарханах остались во вчера.

Экспедиция пересекла три разные природные и культурные зоны. Это - зоны орошаемого земледелия в Средней Азии, степи Казахстана и лесостепи Поволжья. В каждом из трёх регионов исторически сложились и сохранились до наших дней неповторимые особенности в быту, семье, организации мужского и женского труда, народных праздниках. Взять хотя бы жилища: в Средней Азии - глиняный дом, в степях Казахстана - войлочная юрта, а в Поволжье - деревянные избы. Мы же иногда, забывая об этом, не задумываясь, вторгаемся в быт, искусственно изменяем традиции. А этого допускать нельзя так же, как нельзя предавать забвению свою историю. Как сказал мудрец: «Народ, забывший свою историю, превращается в стадо баранов».

Мы видели уникальные памятники, общались с аксакалами и молодёжью, и везде звучало одно - все хотят жить в мире, единой семьёй. Вражда нико­гда не была желанной, именно торговля, общение - вот что всегда было присуще человечеству. И только бережное отношение к нашему прошлому, его познание позволит сохранить лучшие традиции наших предков. Так давайте же не будем превращаться в баранов, а обратим наши взоры на уникальный памятник - Болгары, где вместе жили и созидали болгары, славяне, армяне, греки, прибалтийцы и другие народы.

Кавеев Мурат Мазитович - в 1984-1997 годах заместитель директора по научной работе Болгарского историко-архитектурного заповедника. Участник экспедиции «Сафир-89».