Время — деньги, время — песня

Одним из признаков новой буржуазной эпохи являлось особое отношение к времени. Жизнь человека была подчинена уже не природному ритму, а придуманным им самим конструкциям.

Татарский буржуа с карманными часами с золотой цепью - это как раз история о том, как люди пытались приручить время.

Произошло это в век революционных научно‑технических преобразований - в XIX столетии. Авангардом такой трансформации в мусульманском сообществе Волго‑Уралья стали татарские купцы, которые, после долгих караванных хождений в Среднюю Азию, как никто другой понимали роскошь времени.

В домах или конторах татар‑буржуа все­гда можно было обнаружить часы: напольные, настенные, настольные, карманные… Об этом писали многие, в том числе Карл Фукс, Эдвард Турнерелли. Подверждается это наблюдение архивными описями имущества татарских торговых людей. Например, швейцарские часы, произведённые в 1860‑е годы, украшали контору братьев‑миллионеров Хусаиновых в Оренбурге. В доме казанского купца Исхака Айтуганова во второй половине XIX века наряду с ореховыми книжными шкафами и письменными столами, зеркалами, бронзовыми люстрами и канделябрами были ещё настенные часы в ореховом футляре, а также круглые настенные часы. Другой казанский купец Мухаметшакир Казаков коллекционировал часы исключительно знаменитых швейцарских фирм. «Вся его комната была заставлена и увешана часами именитых мастеров»,- вспоминал один из его внуков. Эта страсть к собиранию часовых механизмов была похожа на одержимость какой‑то идеей, будто таким образом они пытались соединить своё иррациональное нутро с ростками практицизма в поведении.

Карманные часы с золотой цепочкой стали самым заметным аксессуаром богатого торговца. Этот образ прочно ассоциировался с казанскими предпринимателями. Описывая купца из уездного города Белебея Уфимской губернии, пуб­лицист Леонид Пиглевский в 1884 году отмечал: «Попадается мне на площади, судя по серебряным на кушаке бляхам и по болтающейся золотой от часов цепочке, богато одетый, неизвестный мне поклонник Магомета, который, я вперёд был убеждён, и не ошибся, непременно назовёт себя «казанский купца». В действительности обладатель золотых часов оказался местным жителем.

Но не все хозяева часовых механизмов использовали их по назначению. Настенные часы приобретались богатыми татарами из‑за красивого боя. В некоторых домах они показывали разное время, делалось это специально, часы били одни за другими, и выходил единый музыкальный ряд. Игра на музыкальных инструментах у татар‑мусульман долго была под запретом. Чем богаче семья, тем строже к этому относились. Поэтому часы для представителей состоятельных слоёв служили чем‑то вроде музыкальных ящиков, получивших не менее широкое распространение на рубеже XIX - XX веков. В доме казанского торговца Фаттахутдина Губайдуллина в начале ХХ столетия имелся целый ряд такого рода домашних развлечений: «английские музыкальные часы» за триста руб­лей, такие же часы за сто пятьдесят руб­лей, «музыкальный шкаф» за десять руб­лей и, наконец, «музыкальный старый ящик» за три рубля. Он собирал это музыкальное имущество ещё с конца XIX века. Очевиден и ответ на вопрос, что больше его интересовало: точное время или красивые мелодии.

«Наш народ позаимствовал у русских много плохого, но не смог заиметь две хорошие привычки. Первая - это носить часы правильно, вторая - не опаздывать на собрание, куда тебя пригласили»,- иронично заметил в 1880‑е годы о новом увлечении городских татар Шигабутдин Марджани. Знаменитый мулла и учёный умер в 1889 году и не застал перемен во взаимоотношениях человека и времени, произошедших в татарском обществе на рубеже XIX и XX веков. Развитие коммуникаций, новых видов транспорта и связи, другие технические новшества (например, лифты в торговых и жилых помещениях) изменили традиционное отношение к времени.

Происходила общая коммерциализация жизни. «Вера купца - это деньги» - гласила татарская пословица. Поэтому рациональное использование своего времени расценивалось как определённое вложение средств. Среди образованных татар были распространены выражения, общий смысл которых сводился к известному высказыванию протестантов «время - деньги». «Человек, который умеет правильно тратить время, правильно обращается и с имуществом,- рассуждал Ризаэтдин Фахретдин в книге «Назидания (Нравственное и духовное воспитание родителей)», выпущенной в Оренбурге в 1911 году,- то есть, как не упускает он ни одну свою свободную минуту, так и ни одну копейку не пустит на ветер». В редакции казанской газеты «Кояш» на стене висел плакат с надписью на татарском языке «Время - деньги, не спи - убежит».

Поэтому часы уже приобретались не ради мелодий, а для соответствия требованиям буржуазного общества о пунктуальности и собранности. Не случайно в ту эпоху часы встречались не только в купеческой среде, но и у представителей интеллигенции. В Национальном музее Респуб­лики Татарстан хранятся карманные часы писателя Гаяза Исхаки. Возможно, это был подарок литератору от почитателей его таланта. Совсем как в знаменитой поэме Габдуллы Тукая «Сенной базар или Новый Кисекбаш», где спасённый Кисекбаш отблагодарил батыра Карахмета дорогими часами:

Часами золотыми Карахмет

Был награждён. Да к ним цепочки нет…

На фотографиях начала XX века можно обнаружить, что карманные часы на цепочке носили и татарские женщины. В некоторых семьях появились набиравшие популярность наручные часы. Поначалу их носили женщины. Так, серебряные наручные часы имелись у супруги симбирского фабриканта Хасана Тимербулатовича Акчурина.

В городском фольк­лоре часы стали символом быстротечности времени. Самая известная татарская народная песня начала XX века - «Цепочка от часов». Вместе с потерей цепочки от карманных часов герой этой песни переживает неуловимость времени за собственными ежедневными заботами, но всё же надеется вернуть потерянное:

«Әй, югалттым сәгать лә чылбырым,

Күрмәдеңме, сылуым, былбылым?».

Габдрафикова Лилия Рамилевна - доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института истории имени Шигабутдина Марджани Академии наук Респуб­лики Татарстан.