Мулланур Вахитов

Ответственный за революцию А «отвечал» Мулланур Вахи- тов, наряду с умершим ещё в 1912 году Хусаином Ямашевым, не только в историографии, но и в ка- занской городской повседневности за революцию, по существу став канонизированным символом уча- стия татарского народа в бурных политических событиях начала XX века. Очевидно, что сохране- ние памяти об одной из наиболее значительных фигур в истории Татарстана подразумевает более широкое освещение его тридцати- трёхлетней жизни, где скульптура, буквальнопарящаянадплощадью,— лишь вершина. Щедрое присут- ствие имени Вахитова, его укоре- ненность в казанской топонимике не снимает вопроса обращения к источникам и редким книгам. Сра- зу скажем, что книг этих немного. Удивительно, но судьба главного татарского революционера отраз- илась в одной монографии, вышед- шей много лет назад, — исследо- вании доктора исторических наук Рафика Измаиловича Нафигова. Наиболее пытливых читателей обращаем к её второму, расширен- ному изданию, вышедшему также почти полвека назад — в 1975 году, через два года после появления на карте города Вахитовского района. Само название района стало единственным татарским в обозна- чении официальных административных частей столицы ТАССР, по существу, как и упоминание Мулланура Вахитова в истори- ко-революционной литературе 70–80-х годов — наиболее ярким определением татарского следа в деле установления советской власти в Поволжье. Со временем революционный пафос (надо при- знать, что в татарской проекции и не слишком мощный) стал осла- бевать, и имя Вахитова превраща- лось в ткань города, что-то близ- кое, понятное и без избыточных книжных объяснений. Помимо района, сохраня- лась ещё и короткая Ново- Вахитовская улица — остаток многочисленных внутриквар- тальных проулков в бывшей Николаевской слободе; появи- лись новая магистральная ули- ца, площадь, узловая станция, а старый завод Крестовнико- вых обрёл имя революционера ещё в 1922 году первоначально как Государственный мылова- ренный, свечной и химический завод № 1 имени Мулла-Нур Вахитова. Памятник же на площади Тукая появился будто под самый зана- вес советской истории — в 1985 году. Тогда отмечалось 100-летие Мулланура Вахитова, и по задумке скульптора Ю. Г. Орехова фигура Вахитова исполнена с развеваю- щимися на ветру полами шинели. Кстати, московский скульптор Юрий Орехов известен в Татарста- не и другими своими заметными работами — образами Александра Бутлерова в Казани, Ивана Шиш- кина в Елабуге. Прежде всего — человек Мулланур Вахитов — не толь- ко памятник. А если всё же найти его живые черты сквозь более чем век, обратиться к воспоми- наниям знавших его людей? К примеру, Галимджан Ибрагимов писал: «Прежде всего Мулла- нур был революционером. Ре- волюционером, который после свержения царизма и Временного правительства не успокоился на достигнутом, а с воодушевлением принялся строить новую, светлую жизнь. Он, без сомнения, был та- лантливым организатором. Этот свой талант он до конца раскрыл, работая сначала в Мусульманском социалистическом комитете, затем в Мусульманском комиссариате... У пролетарских деятелей есть одна общая черта в биографии: выходя из беднейших слоев населения, они с раннего возраста бывают вынужденными трудиться, чтобы заработать себе на пропитание,не имеют возможности учиться. Мулланур Вахитов в этом смысле занимал особое место». Особое место заключалось в его принад- лежности по материнской линии к известному казанскому купеческо- му роду Казаковых, да и по отцу он относился к преуспевающему тор- говому сословию. Один из наиме- нее прояснённых сюжетов судьбы Мулланура Вахитова — место его рождения, Казань или деревня Ка- заево Кунгурского уезда Пермской губернии — в последнее время всё более решается в пользу именно Казани. В любом случае, детство и юность, проведенные и на Урале, и в Поволжье, были во многом определены личностью его дяди — Исхака Казакова — выпускника Казанской татарской учительской школы, педагога и революционера, впоследствии заметного политиче- ского деятеля молодой ТАССР. Об этом незаурядном представителе рода Казаковых мне рассказывал сын историка Газиза Губайдулли- на Сальман Газизович, вспоми- навший и семейные разговоры о Муллануре Вахитове: «Сестра Ис- хака Казакова Уммегульсум была матерью выдающегося деятеля национально-освободительного движения татарского народа Мул- ланура Вахитова, расстрелянного в 1918 году белочехами во время известных событий в Казани». Романтический образ Из воспоминаний Сальмана Губайдуллина (также по материнской линии происходившего из Казаковых) становилось по- нятным, что образ революционера фактически стал зыбкой опорой для большой казаковской семьи до трагического 1937 года, будто оберегая её вплоть до фатальной развязки. Видимо, рубеж конца 1930-х годов привел к окончанию первого периода складывания революционной мифологии о Ва- хитове, новый черед которой при- шёлся уже на оттепельные годы. И всегда в образе Мулланура присутствовал романтизм — в истории становления молодого та- тарского интеллигента, обретения друзей и соратников, искренней любви к своему народу и выборе революционного пути. Деятель татарского общественно-полити- ческого движения, максимально связанный с русской культурой и русским языком (студент петро- градских институтов), знающий и уклад разных частей казанско- го мира, жизнь городских рабо- чих слобод и окраин. После Фев- ральской революции Мулланур Вахитов в Казани организовал Мусульманский социалистиче- ский комитет и руководил им, а в октябре участвовал в установ- лении советской власти в городе. Один из наиболее авторитетных татарских политиков для Ленина, возглавивший Комиссариат по делам мусульман Внутренней Рос- сии, сторонник создания широкой Татаро-Башкирской автономии и противник Забулачной респу- блики. Ленин одобряет подготовленные при участии Вахитова проекты декретов о возвращении мусульманам башни Сююмбике и оренбургского Караван-сарая. В перестроечные годы устояв- шаяся в советских канонах память о Муллануре Вахитове очевидно заслонялась другим, долгие годы запретным именем — Мирсаида Султан-Галиева, хотя чтение раз- розненных источников показывает тесную взаимосвязь этих столпов татарской политики и их созвучие в хаосе революции, совместный поиск места татар в новом мире. В июле 1918 года Мулланур Ва- хитов был назначен чрезвычайным комиссаром по продовольствию в Поволжье. В августе он выехал в Казань для мобилизации сил против белых. Падение Казани в начале августа 1918 года предо- пределило судьбу Вахитова. О гибели Мулланура Вахитова в захваченной белыми и чехами Казани на исходе лета 1918 года можно прочитать в замечательной, явно недооценённой повести чу- вашского писателя Мишши Юхмы «Кунгош — птица бессмертия», вышедшей в 1984 году и удачно переведённой на русский язык. Как это часто бывает, именно пред- ставителю другого народа, пусть и родственного, удалось увидеть в Муллануре Вахитове те черты, которые вели за ним людей в пере- ломные годы. А в Казани любил его как своего родственника художник Хаджи- Мурат Казаков. И хотя будущий художник родился в 1914 году, а Вахитов погиб в августе 1918 года, память о своём знаменитом род- ственнике хранили в казаковской семье — это передалось маленько- му татарскому мальчику с именем толстовского горца Хаджи-Мурат. В 1947 году Хаджи-Мурат Казаков идет на риск: будучи сыном репрес- сированного, публично заявляет о себе, представляя первую заметную картину, посвящённую Вахитову. Риск себя оправдал: удалось стать профессиональным художником. Сведения из архивов и музеев складываются в более или ме- нее непротиворечивую цепочку, уже определённую благодатным спокойствием дистанции эпох. Очевидно, что пришло время для новой книги о Муллануре Вахито- ве, не только биографической, но и краеведческой — о связях этого выдающегося казанца со своим городом