Одноклассники и не только

Иногда я думаю: не зарегистрироваться ли мне на сайте «Одноклассники»? Найти тех, кого ещё можно найти и снова почувствовать себя…
Мечтая об этом, я мысленно задаю себе вопрос: «А кого бы я хотела найти?»
«И вправду, кого?» — думаю я, погружаясь в воспоминания почти полувековой давности, в безоблачное советское детство, которое прошло в маленьком курортном городке на берегу Чёрного моря.
Вот кого бы я непременно хотела отыскать, так это — Серёжку Г., главного кандидата на роль моей первой любви…
Тёплый осенний день. Я — ученица пятого класса. Мама собирает меня в школу и заплетает мне волосы в две толстые косы. В нашем уютном дворике, увешанном плотными кистями спелого винограда, отец беседует с незнакомым мне мужчиной. «Симпатичная у тебя подрастает дочь, хорошая будет невеста моему сыну», — говорит незнакомец. «Да, только такого жениха нам не хватало, то стекло мячом разобьёт, то с уроков купаться убежит», — возражает мама. Оказывается, приход этого человека связан с тем, что моя мама — классная руководительница его сына Сергея, и чтобы избежать публичного «позора», родитель, пользуясь старой дружбой с моим отцом, предпочёл прий­ти «на серь­ёзный разговор» к нам домой. Я учусь в другой школе, и понятия не имею, о ком идёт речь. Но через год мама переводит меня в «свою» школу, в «свой» класс и первым, на кого я обратила внимание, стал именно Серёжка. А через несколько месяцев он прислал мне записку, в котором были первые заветные слова «Я тебя люблю». И я, как благоразумная отличница, сразу же отправила нравоучительный ответ: «Это ещё не любовь, скоро всё пройдёт». А обратно мне прилетел клочок тетрадного листка со словами: «Не пройдёт и через год». Сейчас трудно сказать, кто из нас оказался прав. Была любовь или нет, но все годы учёбы в школе он, бегая то за одной, то за другой девчонкой, не давал возможности никому приблизиться ко мне, разбирался с моими поклонниками, а затем опять в кого-то влюблялся. Мы с ним не ходили друг к другу на свидания, не целовались на последнем ряду в кино, как это было принято у нашего поколения, но что-то нас всё же связывало, и это что-то было значительно крепче лёгкой влюблённости. Просто в его сознании после нашей первой встречи я надолго стала девушкой, которую он «выбрал в жёны».
На выпускном вечере мы сидели вместе, танцевали вдвоём, а через несколько дней я должна была уезжать на учёбу в далёкую Казань, а он — остаться в нашем городке. Я была открыта для новой взрослой жизни и не страдала от предстоящей разлуки. Через несколько месяцев наша одноклассница прислала мне письмо, в котором писала о том, что как-то вместе с Серёжкой возвращалась с городских танцев (дома страдать ему было скучно), и он всю дорогу расспрашивал, что она слышала нового обо мне, говорил, что очень страдает, и даже готовится поступать на следующий год в сельскохозяйственный институт в Казань. Это стало для меня большой неожиданностью, тем более что я хорошо знала его отношение к учёбе, и то, насколько далёк он от сельского хозяйства. Да и другие источники, наоборот, мне сообщали о его затяжном романе с нашей общей подругой. Думаю, что так он просто хотел лишний раз напомнить мне через одноклассницу о своём существовании, и призвать меня строже следить за своим моральным обликом.
На первые летние каникулы я приехала вместе со своей студенческой группой, которую мои родители сумели устроить работать на подвязке винограда (мечта всех советских студентов — после 4 часов работы в приморском сов­хозе пропадать весь день на пляже, получая бесплатный кров и еду).Он в первый же день пришёл знакомиться с ребятами, пытаясь выяснить, не завязались ли с кем у меня «особые» отношения.
Прикол состоял в том, что месяца за два до начала летних каникул за мной стал усердно ухаживать наш староста. Он был старше на 5 лет, уже задумывался о создании семьи, и садился в самолёт, считая, что едет на смотрины к будущим тёще и тестю. Но я и мои подруги старосту недолюбливали, и после дозаправки самолёта в Саратове я, по их совету, пересела подальше от «жениха», навсегда прекратив с ним всякое общение на личные темы. Так что Сергею указали на претендента на мои руку и сердце, но заверили, что тот уже получил отставку. 
То лето часто вспоминают мои подруги. Море, нам 18 лет, между ребятами из моего класса, приехавшими домой на каникулы из вузов Ленинграда, Москвы, Краснодара, и девчонками из нашей группы были полное взаимопонимание и любовь. К слову, один так влюбился, что уже осенью прикатил к нам в гости, но чувства подруги к тому времени остыли, что не сильно огорчило приехавшего, так как солидарная с ним мужская половина группы была несказанно рада приезду южанина с фруктами и деньгами, сразу забила на учёбу и вызвалась коллективно показывать местные достопримечательности, сведённые к нескольким пивбарам.
Ну, а мой покой в то лето охранял всё тот же Сергей, всем своим поведением показывая другим, что я несвободна. Но, как это ни странно, себя он считал свободным, особенно по ночам, которые проводил то в компании заскучавших отдыхающих молодых мамаш, то местных девчонок, с кем успел установить близкие отношения в период моей учёбы.
Помню, обычно в 10 вечера мальчишки провожали нас до дому, и быстро прощались у калитки. Но однажды на пляже к нашей шумной компании подошла молоденькая мама с ребёнком и, обращаясь к одному из них, сказала, что они с по­другой вечером идут на концерт и ночное свидание переносится на более позднее время. Нам стала понятна причина столь быстрых прощаний, но вместо сцен ревности мы просто стали отказываться идти рано домой. Танцевальные площадки закрывались в 12 часов ночи, в небольшом курортном городке их было всего 2. Половина танцующих состояла из выпускников или учащихся трёх городских школ, которые друг друга хорошо знали и чувствовали себя в полной безо­пасности. У меня к тому же мама была директором одной из них, а отец преподавал в школе и ДОСААФе автодело, и половина мужского населения небольшого городка из его рук получила водительские права. Это было лучше любой ­охранной грамоты. Каждый день на танцах появлялось новое знакомое лицо, вернувшееся на каникулы из стройотряда или с производственной практики. В общем, наши мальчишки столкнулись с выбором: отбивать нас от атак всё новых поклонников, или разно­образить свою личную жизнь.
Потом у Серёжки была служба в Германии, письма, полные признаний в любви, но, по рассказам моего отца, писал он не мне одной, и одна ученица (на 3 года младше меня) часто плакала на уроке от тоски по нему, показывая своему любимому учителю послания, в которых Сергей, как имеющий больший жизненный опыт, советовал ей «хорошо учиться». Мой отец, к слову, был приятно поражён вдруг открывшимися педагогическими способностями своего не слишком радивого ученика. Ну, а Леночка, старательно следуя советам «наставника», после школы уехала на учёбу в Москву, где вскоре очень удачно вышла замуж. 
Когда Серёжка пришёл из армии, я училась уже на последнем курсе. На Новый год приехала к родителям, он пришёл в тот же день. Поболтали, сходили, как водится, на танцы, всю дорогу он говорил о любви и будущей свадьбе, я молчала, так как не была уверена, что готова стать его женой. 
Свадьба и правда вскоре состоялась. Его и моей одноклассницы, с которой они периодически встречались и расставались. Тут же родился ребёнок, и пара развелась.
С переменой семейного статуса он на время исчез из моей жизни. Но когда я приехала через год после окончания вуза знакомить родителей с моим будущим мужем, неожиданно во двор вошёл Сергей (подозреваю, что неожиданно это было лишь для меня). Одет он был в строгий костюм, что выглядело необычно для достаточно тёплого сентябрьского дня. Отозвал меня для разговора и на глазах моего будущего мужа пытался уговорить отложить свадьбу и выйти замуж за него. Но мне нравился мой выбор, и ничего откладывать я не хотела. 
Последний раз я видела его на встрече одноклассников, собравшихся по поводу 10-летия окончания школы, куда с ним пришла вторая жена, боясь, что он встретит первую. О моём существовании она и не подозревала, и можно представить её недоумение, ко­гда он при всех стал уговаривать меня бросить весёлую компанию и куда-нибудь уехать, сел рядом и не пускал танцевать даже со старыми школьными друзьями. На её возмущения никто не обращал внимания, ведь на таких встречах не место мужьям и жёнам, здесь особое школьное братство и всех тянет к тем, кто когда-то был дороже и ближе других.
После той встречи, в редкие мои приезды в родной городок пути наши больше не пересекались, а через несколько лет он и вовсе уехал на родину второй жены, и как рассказывали его родные, сделал там неплохую карьеру, став то ли председателем колхоза, то ли зоотехником (похоже, реализовал давнюю мечту и окончил-таки сельхозинститут). Вспоминая те годы, я всё чаще задумываюсь о том, могли ли мы предположить, что вскоре расстанемся навсегда, и только фотографии с выпускного вечера, на которых он по‑прежнему стоит рядом, заставляют задуматься о том, был ли у нас шанс быть вместе.
…А может, мне разыскать Андрея Т., любимца наших девчонок и моих родителей? Редкий красавец, Андрей был к тому же большим умницей и одним из лучших спортсменов школы. Он учился в параллельном классе, и все годы наши девчонки считали его небожителем. Ещё ближе к небу он приблизился, когда поступил в Ленинградскую Академию гражданской авиации. Девчонок сводили с ума и его глаза в обрамлении густых ресниц, и фирменная лётная фуражка. В наш дом он пришёл на первых же институтских каникулах, когда приехавшие теперь уже студенты захотели проведать бывших учителей. Пришёл, а уйти не смог, по крайней мере, пока не умер мой отец. 
Андрей очень быстро стал своим у нас в доме. Каждые каникулы вечерами играл с отцом и нашими соседями в домино и нарды, с ними же пил чай, а порой и молодое вино собственного производства, а днём с нашей шумной компанией пропадал на пляже. И все сразу «поняли», что это из-за меня, что он просто робеет и не выказывает своих чувств. Не могу сказать, что мне не льстили подобные разговоры, но сама я не чувствовала особого внимания с его стороны и, не теряя времени, бегала на танцы и ходила в кино с другими. Андрей подружился с моими подругами, каждые каникулы (и не только летние) гостившими у моих родителей, всё собирался посетить нас в Казани, но как-то не доехал. Рассказывал даже, что якобы однажды долетел уже было до Москвы, а дальше продолжить полёт не смог, так как был без билета (студентам лётных училищ иногда удавалось летать и без билетов). Молодая стюардесса приютила безбилетника на несколько дней в Москве, и он мог считать поездку вполне удачной, рассказывая моему отцу о прелестях гостеприимной хозяйки. Подобные вольности ему сходили с рук, так как статус его продолжал оставаться неопределённым. Ближе к концу учёбы мать Андрея вполне официально заявила моим родителям, что они скоро придут свататься. И даже моя самая близкая подруга в минуты гаданий о будущей взрослой жизни любила говорить: «Да вый­дешь ты скоро за Андрея, уедешь на Север». Именно туда распределяли выпускников его Академии. Я не знала, хочу ли я замуж за Андрея, но поездка на Север, да ещё и с красавцем-лётчиком в советское время казалась верхом романтики, и я, в общем, не имела ничего против такого будущего.
Наши судьбы развела Олимпиада-80. Именно из-за подготовки к ней, всех выпускников Академии гражданской авиации 1979 года распределили в Москву. Андрея — во Внуково. Появившаяся у Андрея возможность найти подругу из Москвы резко снизила мои шансы, но я даже не почувствовала горечь утраты, так как уже влюбилась в своего преподавателя и не хотела отходить от института дальше, чем на одну остановку.
Через год с моей свадьбы родители летели на самолёте через Москву, с пересадкой в аэропорту Внуково. Андрей их встречал, провожал, и долго с тоской в глазах, как утверждали родители (видно им очень хотелось в это верить), разглядывал мои свадебные фото. Вскоре он женился на дочери лётчика, и даже взял её фамилию (достаточно известную в их лётном городке, так как лётчик героически погиб). Моя сестра, в то время студентка, часто летала домой на каникулы через Внуково и рассказывала, что не раз встречала Андрея — красивого, в лётной форме и в окружении лётчиков и стюардесс. А мне как-то не везло, хотя встретиться тоже хотелось. Я была молода и красива, после рождения дочери заметно постройневшая, и представляла, как он удивится, увидев меня — лучше любой стюардессы, и пожалеет, что не уехал со мной на Крайний Север. 
И Внуково стало-таки местом нашего свидания. Последнего. 
2000 год. Умер отец. Мы летим на похороны. Я, сестра, её муж и два наших дяди, которые долетели до Москвы, но билетов на рейс из Внуково до нашего городка купить не смогли. Их нет и в кассе аэропорта. Мы ждём регистрации и надеемся, что два недостающих билета всё же удастся купить. Вдруг подходит человек странного вида — одет плохо, лицо отекло, руки трясутся, обращается к нам: «Что случилось, почему вы все летите туда? Отец?» В бомже проступают до боли знакомые черты, и те же глаза в густых ресницах. Он продолжает: «Помогу с билетами, а вы дадите мне 100 рублей, чтобы я его помянул». Я сразу протянула деньги и сказала: «Возьми, даже если билетов не будет, он тебя любил как сына». И без того подавленные, мы с сестрой с тоской смотрели на человека, кого ставили в пример не одному поколению выпускников нашей школы и кто был объектом обожания всех знавших его девчонок. 
А его бывшая жена, приехав как-то в город нашей юности и специально зайдя к моей маме, рассказала, что его жизнь разрушила перестройка, страсть к спиртному и женщины. После их развода он успел жениться на алкоголичке, дать ей свою фамилию (вернее, лётчика-героя, отца первой жены), и в пьяной драке чуть не лишил новую жену жизни. Первую жену факт возможной дальнейшей передачи её фамилии лицам подобного социального слоя приводил в ужас, и её можно было понять. 
Наши одноклассники потом рассказывали, что, вернувшись назад, пользуясь былым обаянием, он прибивался то к одной, то к другой своей бывшей поклоннице, чаще торговке на базаре или парикмахерше, что позволяло какое-то время жить без проблем. Любовь к спиртному серьёзно подорвала его здоровье, ноги еле ходили, но мозги сохранились и не давали встречаться с теми, кто помнил его красивым и умным. По крайней мере, увидеться со мной он больше не старался. Интересно, может он пользоваться интернетом и зарегистрирован ли в «Одноклассниках»?
А вот кого мне точно мог бы найти интернет, так это Женю Л. Да, вернее, искать его не нужно, так как он никуда и никогда не терялся. Имя его я часто встречала в прессе: интервью, экспертные статьи. Он учился на год младше и был секретарём комитета комсомола школы. На комсомольских собраниях он меня всегда сажал рядом с собой в президиум, чтобы ни с кем не болтала в зале, а потом шёл провожать домой. Был он очень важный, общался далеко не со всеми. Я входила в круг избранных. С моими ухажёрами соперничать он не собирался, действовал только на своём поле — олимпиады, конкурсы, комсомольские собрания. После последнего звонка я месяц занималась с репетитором по географии, экзамен по которой как медалистке нужно было сдавать при поступлении, так Женя каждый день ждал меня у дома репетитора и провожал до моей калитки. Проходило это абсолютно незаметно для других, так как к репетитору я ходила утром.
Когда я приехала после первой сессии на каникулы, он в один из дней сказался в школе больным, а сам пришёл к нам домой, что обернулось для него большим конфузом, так как дома он встретил мою маму (директора школы!), которая в связи с приездом дочери тоже решила устроить выходной. 
После окончания школы Женя даже хотел ехать учиться в КГУ и быть поближе ко мне, но я не отвечала взаимностью, и от отчаяния он сделал судьбоносный выбор в пользу Московского физтеха, который успешно окончил, остался в аспирантуре, защитил диссертацию, а через несколько лет даже стал лауреатом Ленинской премии. Нельзя сказать, что в студенческие годы мы с ним не пересекались, но моё окружение свело наше общение практически к нулю. И вот однажды, когда я, уже будучи молодой мамой, играла с дочкой в нашем увитом виноградом дворе, он снова появился. Стал рассказывать о себе, о предстоящей женитьбе. Оказалось, что невеста — из Казани. На вопрос, как он её встретил, я услышала историю о том, как он приезжал в Казань, чтобы просто увидеть меня. Там и познакомился с будущей женой. А меня из всего услышанного больше всего поразил тот факт, что хоть кто-то всё-таки доехал до Казани…