Старшой

Журнал "Казань", №9, 2011

На памяти картина, увиденная много лет назад одним безветренным зимним днём на окраине улицы Казани: над крышами домов из печных труб курились высоченные столбы дыма - словно извергающиеся мини-вулканы. Разных цветов и оттенков.
Синего, чёрно-смолистого, сизого, белёсого… Ибо топили-то печи
в ту пору кто чем мог: дровами, углём, хворостом, кизяком.
Красиво смотрелись дымовые столбы! Пейзажи с их присутствием изображали многие художники. Но за той внешней красотой стоял непомерно тяжёлый труд - заготовка топлива для печки была под силу только крепким мужикам.

Немощные же люди надеялись только на добросердечных соседей, которые могли бы, не покушаясь на худой кошелёк таких людей, заготовить им на зиму поленницу дров или обеспечить другими видами топлива. У печек была высокая степень так называемой «угароопасности». Их хозяева, стараясь подольше сохранить тепло, раньше времени задвигали заслонку и в результате смертельно угорали. Нигде и никогда не велась статистика жертв, связанных с подобными случаями. Думаю, погибло множество людей.
Сегодня в области отопления жилья верховодит Главный её кочегар - газовик.
И жители Казани, всей республики с благодарностью вспоминают о тех, кто стоял у истоков газификации - этого поистине революционного переворота в нашей социальной сфере. И гордятся тем, что Татарстан первым среди регионов России осуществил полную газификацию всех населённых пунктов.
В когорте прорабов газификации выделяется имя Дарвина Галимзяновича Ахметова.

Почти два десятка лет своей жизни он отдал газификации столицы и всей республики. Руководил «Таттрансгазом», возглавлял производственное объединение по эксплуатации газового хозяйства «Татгаз», государственное производственное предприятие по проектированию, строительству и эксплуатации газопроводов и газового хозяйства при Кабинете Министров республики.

Выросший в деревне, будущий руководитель на себе испытал дискомфорт крестьянского быта. И чад керогаза, и керосиновый запах примуса, и обжигающий зев печи, которую приходилось разжигать хозяйке даже в июльскую жару, чтобы испечь пироги, поставить в печь чугунок со щами…

И, конечно же, Дарвин видел над крышами домов те самые дымовые столбы, с которых я начал своё повествование. Только вряд ли они производили тогда на него «художественное» впечатление».

Поэтому когда Ахметов оказался в числе людей, от которых в большой степени зависело социальное переустройство городов и сёл, он, что называется, отдал всего себя новому делу.

Заниматься газификацией вплотную Ахметову довелось в начале семидесятых годов прошлого века.

По образованию он - геолог, и, собственно, уже в начале своего трудового пути находился в «родственных связях» с газовиками. Начинал техником-геологом Елабужской конторы разведочного бурения № 2, затем шесть лет - старшим геологом.

Те, кто в ту пору работали с Дарвином плечом к плечу, вспоминают: как молодые, так и товарищи намного взрослее обращались к нему не иначе как «старшой». Это было примечательным, естественным знаком большого уважения коллектива за самоотдачу в работе, глубокое знание дела и, главное, за его душевность, общительность, искренность.

Он принял «Татгаз» практически в зачаточном состоянии.

Если в городах республики уже пользовались сетевым газом, то в пригородах, а тем более в сельской глубинке питались привозным, баллонным. Кто-то из остряков назвал те баллоны, традиционно окрашиваемые в красный цвет, «красными капсулами радости». Так оратор назвал их, конечно, с иронией, потому что та радость давалась очень нелегко.

До районных центров республики баллоны доставлялись на грузовиках-клетушках. Ну, а деревням оставалось использовать испытанный дедовский транспорт - телегу. Отряжало село возчика, тот ехал за десять или даже десятки километров в райцентр, и там, бывало, стоял в очереди по двое-трое суток.

Зимой ехали за газом на санях. А погода в такую пору не всегда греет. И были случаи, когда знаменитая старинная песня «В той степи глухой замерзал ямщик…» становилась трагической реальностью двадцатого века.

Главнейшей проблемой в период становления газового хозяйства, конечно же, являлась проблема кадров. Как таковых газовиков в респуб-лике в ту пору не готовили - ни в училищах, ни в техникумах, ни в вузах. Газовиками становились благодаря такому институту, который существовал, по-моему, исключительно в социалистическом обществе, - институту наставничества. Благодаря системе передачи знаний и опыта от старшего поколения к младшему. Отбор учеников в газовую отрасль был строгий. Строгость при отборе была вполне обоснованной: газ - штука взрывоопасная, он не терпит вольного обращения, небрежности.

С газом надо говорить на «Вы» - это было наипервейшей заповедью, которую получал ученик от своего наставника. И техника безопасности у Дарвина Ахметова всегда была на особом контроле. Что вполне объяснимо: буквально за несколько дней до его назначения начальником «Татгаза» на одной из газонаполнительных станций случился взрыв, который привёл к гибели трёх человек…

У самого же Ахметова был учитель, о котором можно было только мечтать. Имя этого учителя и тогда, и по сей день в газовой отрасли, да и во всей республике произносится с огромным почтением. Это - Фаиль Магсумьянович Мустафин. Без ложной пафосности можно сказать: как космонавтику нельзя представить без Королёва, так и газификацию без Мустафина. Он - первопроходец в полном значении этого слова. Забивал разметочные колышки на будущей газовой магистрали Миннибаево - Казань. Первого газопровода в Татарии и третьего по счёту в СССР.

Почти три десятка лет Мустафин руководит Альметьевским управлением магистральных трубопроводов.

Высокопрофессиональный газовик, замечательный организатор производства знавал почти всех министров отрасли, и они хорошо знали его. Нынешний руководитель «Газпрома» Алексей Миллер, бывая в Татарстане, считает своей приятной необходимостью встретиться с ветераном, обменяться мнениями по проблемам отрасли.

Десятки специалистов, организаторов производства получили уроки Мустафина.

Помнит ли он сейчас, в своём почтенном возрасте, своих подопечных? И, в частности, Дарвина Ахметова - высокого красивого парня, который пришёл к нему когда-то на газораспределительную станцию?

- Как же, хорошо помню, - говорит Мустафин. - С первых минут знакомства почувствовал в нём интеллигентность, высокую культуру общения. Потом-то я узнал, откуда это шло: отец Дарвина был педагогом, мать тоже была образованной женщиной. И потом: Ахметов не мог исчезнуть из моего поля зрения, потому что быстро продвигался по служебной профессиональной лестнице. И поднимался вверх вовсе не по причине интеллигентности, врождённой скромности. Кстати, о скромности. Уже будучи руководителем республиканского масштаба, Ахметов жил в обычной казанской «ленинградке», имел пять соток дачного участка в Васильево, на котором стоял дощатый домик, и ездил туда на электричке, не решаясь использовать в личных целях служебный «уазик». Он был одним из немногих руководителей, первых лиц коллективов, которые позволяли своему подчинённому, а конкретнее - своему главному инженеру получать больше него и ездить на более комфортной и дорогой автомашине. Скажете - чудачество? Кто-то и усматривал в нём черты чудачества, элементы показухи, дешёвого авторитета. Но он искренне любил людей творческих, пытливых, энергичных, от которых во многом зависел общий успех, и всячески, как только мог, поддерживал их. Ахметов и сам был из разряда таких людей, которых поддерживал. Потому и преуспевал в карьерном росте. По заслугам стал заслуженным работником жилищно-коммунального хозяйства Татарстана, награждён несколькими орденами и медалями. Так что я вполне обоснованно горжусь своим учеником. А о работе Дарвина Галимзяновича вам может подробно рассказать другой мой ученик - Раис Ризатдинович Ризатдинов, который несколько лет был его правой рукой - главным инженером.

Раис Ризатдинович с удовольствием продолжил рассказ.

- Я пришёл в газовую отрасль раньше Ахметова примерно года на четыре, и поэтому, когда он пригласил меня на должность главного инженера, всегда считался с моим опытом. Ещё не освоив как следует свой кабинет, Дарвин Галимзянович пригласил к себе и говорит: «Давай-ка проедемся по всей трассе - от Казани до Йошкар-Олы. Покажешь мне, что и как происходит…».

Поехали. Дело было зимой. Морозец крепко поджимал! «Уазик», разумеется, весь стылый, продуваемый - машинёшка ещё первого выпуска была. Но ничего, держись - на плечах полушубки. А на магистрали - горячо. Газовики то тут, то там ликвидировали «пробки». В ту пору подававшийся в магистраль газ как следует не просушивался, и в сильные морозы образовывались гидратные пробки. И тогда вместо положенных пятидесяти атмосфер давление в газопроводе падало иной раз до пяти атмосфер! Авралы шли за авралами. Ликвидация «пробок» не прекращалась ни на минуту. Ремонтники зачастую обмораживали руки-ноги, но работу не останавливали… Забежит работяга-герой в вагончик на тракторных санях, погреет минутку-другую ладони близ трубы печки-буржуйки и снова - на мороз, в пургу, в снежную круговерть.
Ни перекусить как следует, ни прикорнуть в свободное время не было возможностей в тех вагончиках.

Но работали газовики поистине героически!

И Дарвин Галимзянович никогда не скупился на сердечные слова благодарности. А однажды так был растроган трудовым порывом подчинённых, что пошёл даже на дисциплинарное нарушение.

…Очередная «пробка» была настолько сильной, что предприятия Казани и Зеленодольска оказались под угрозой остановки. По газопроводу шёл минимально-критический поток газа. В диспетчерской
не умолкали телефонные звонки. Мы с Ахметовым срочно выехали в район образования ледяного затора в магистрали. Республиканское начальство по рации и просило, и требовало: сделайте всё возможное и невозможное, чтобы восстановить нормальную подачу газа в Казань и Зеленодольск.

С трудом нашли в лестной местности бригаду ремонтников из Каргалинского райуправления - на дворе стоял уже поздний вечер, к тому же валил густой снег. По вспышкам электросварки вышли на бригаду. Руководил всей работой Анатолий Баранов, главный инженер райуправления.

«Как будете действовать?» - спросил Ахметов.

«По инструкции тут ничего не получится, - ответил Баранов. - Будем греть трубу открытым огнём».

«Но внутри трубы газ! - почти закричал Ахметов. - Вы гарантируете, что не будет взрыва?».

В общем, спорили-спорили Ахметов с Барановым и пришли к согласию: надо идти на риск. Традиционным путём, по испытанной, регламентированной технологии «пробку» в данной ситуации не ликвидировать, ответственность в случае неудачи эксперимента решили разделить по справедливости - поровну.

Отвели подальше людей, технику и развели костер.

И вы знаете - получилось! В нарушение всяческих циркуляров, инструкций, правил пожарной безопасности… Из диспетчерской сообщили по рации: давление в магистрали нормализуется.

И тут на радостях Ахметов совершил ещё одно нарушение - дисциплинарное: послал водителя в ближайшую деревню за водкой, выпить по сто боевых граммов…

К слову сказать, Дарвин Галимзянович относился к спиртному более чем равнодушно. Помню, Виктор Степанович Черномырдин к нам приехал, заместитель министра газовой промышленности СССР. В то время (1974 год) шло строительство газопровода Пермь - Казань - Горький. Меня назначили ответственным за ввод этой магистрали, и я должен был ежедневно звонить в Москву и докладывать о ходе дел на стройке. Черномырдин прилетел в Казань вечером, и мы сразу же поехали на марийскую реку Илеть, где строители прокладывали дюкер. Посмотрев объект, Черномырдин вдруг заявил: «Перекусить бы немного надо, я проголодался…». А на часах уже два ночи! Ну, мы подсуетились, строители рыбку забрели, накрыли стол в вагончике. Глянул на стол замминистра и воскликнул: «Да-а, под такую закусь не грех и по рюмашке!». Нашлась, конечно, и выпивка, Ахметов, сидевший рядом со мной, наклонился ко мне и шепнул: «Мне имитатора плесни». По опыту я знал уже: то бишь налей в рюмку минералки.

Дарвин Галимзянович стал организатором перевода населённых пунктов с баллонного газа на сетевой. Он долго подбирался к решению этой проблемы. «Газ должен не только котелок со щами греть, но и весь дом». Однако пока сибирский газ не пришёл в республику, дело с места сдвинуть было нельзя. Но как только это случилось, Ахметов, что называется, задвигал локтями. Пригласил как-то меня к себе, спрашивает: «Как считаешь, Раис, с чего надо начинать?».

Я посоветовал вначале съездить в Саратов, где шёл эксперимент по прокладке газопроводов низкого давления из полиэтиленовых труб. И мы поехали с ним в Саратов, чтобы окунуться в новое дело. А в этом самом новом деле главная сложность - сварка труб, их соединение с помощью оригинального аппарата.

Что ж, пришлось учиться это делать. Бывали и в роли подручных. Но, тем не менее, поняли: будущее в газификации - за полиэтиленовыми трубопроводами. Благо, под боком гигант нефтехимии - «Оргсинтез», который освоил производство полиэтиленовых труб. Но нам были нужны трубы определённого диаметра, различного ассортимента.

И тут Ахметову пришлось немного походить по совминовским и обкомовским кабинетам, прежде чем «Оргсинтез» начал выполнять заявки «Татгаза».

Первый полиэтиленовый газопровод в нашей республике мы пустили между Арском и деревней Чюрилино. Это был настоящий праздник. Скромному по природе своей Ахметову, я замечал, неловко чувствовалось в атмосфере той благодарности, что высказывали ему арчане.

Я всегда поражался энергии и настойчивости, с которой Дарвин Галимзянович добивался своей (да какой своей - коллективной) цели. Нет, он никогда не давил танком на двери кабинетов высокого начальства. Но уж если задумал полезное дело, обмозговал как следует, выслушал советы своих соратников, принял решение - всё - как панфиловец: ни шагу назад. Он всегда учил своих подчинённых: козырнуть начальству «есть!» легче всего, а ты, если в чём сомневаешься, обратись к нему: «Есть вопрос!».

И ещё про взаимоотношения с начальством вспоминаю: «Если хочешь, чтобы у тебя было всё хорошо, добейся, чтобы начальник думал, что у тебя всё плохо».

Такая вот у него была философия.

Дарвин Галимзянович избирался депутатом Верховного Совета Татарской АССР двенадцатого созыва. Вы можете подумать, что он там только занимал место и регулярно поднимал руку: «Одобряем»? Я лично такого не представляю. Потому что знаю его хорошо. По его делам.

Он был истинным патриотом республики…

Мне довелось встретиться и с вдовой Дарвина Галимзяновича - Разиной Гайзулловной Ахметовой и узнать, что значила для него семейная жизнь, каков он был в кругу родных людей.

- Где и как вы встретились с Дарвином Галимзяновичем?

- В Казанском университете. Дарвин тогда учился на пятом курсе геологического факультета, а я на первом курсе юридического. На студенческом концерте познакомились. Так случилось, что рядом со мной заняли места Дарвин и Станислав Говорухин, ныне известный кинорежиссёр. Оба оказались очень разговорчивыми и оба, мне показалось тогда, старались понравиться мне. Но Дарвин был понастойчивее: предложил мне после концерта погулять, к тому же он выгодно отличался от соперника внешностью… Так всё и закружилось. Уже скоро мы стали мужем и женой. Вырастили двух дочерей.

- Они пошли по стопам родителей?

- Сын Ренат, так же как и отец, окончил геофак Казанского университета, а вот обе дочери, Руфина и Фарида, стали юристами - по моему примеру.

- Сколько же лет вы прожили с мужем?

- Почти полвека… Немножко не дотянул Дарвин до золотой свадьбы… А как собирался отметить это событие! Мечтал: соберём на ту свадьбу ровно сто гостей - с моей стороны пятьдесят и с твоей столько же. Пущу, говорил, все сбережения на наш юбилей, чтобы всем запомнился. Признавался не раз: «Счастлив я, мой Розанчик (так он меня всю жизнь называл). Ты у меня - красавица и умница, и дети в тебя пошли, о чём ещё может мечтать мужчина?» «А я думаю, что в тебя уродились, что дети - твоя копия», - искренне отвечала я в этих случаях.

Детей Дарвин любил безумно. А появился внук - перенёс свою любовь на него. А, может быть, чувства были ещё сильнее. Я не думаю, что это было случайным совпадением, но когда внук сильно заболел, у Дарвина случился инфаркт…

- Разина Гайзулловна, муж рассказывал вам о своей работе?

- Да, он довольно часто делился со мной, говорил о прожитом дне. Не о каких-то обыденных вещах, производственных мелочах рассказывал, а о том, что его сильно озадачивало. Он жил заботами газификации и семьи.

…Чего греха таить: об ушедшем из жизни человеке всегда говорят, в большей или меньшей степени преувеличивая его заслуги перед обществом, приподнимая значение его личности. Так принято испокон веков. Так ведётся во всём грешном мире. Хотя, на мой взгляд, хвалебное славословие только усиливает боль родных: какого замечательного человека потеряли…

В случае с Ахметовым беру на себя смелость сделать исключение: добрые слова в его адрес отнюдь не имеют трафаретного характера. Подтверждают это свидетельства людей, которые, работая плечом к плечу с ним, совершили великое дело: подарили татарстанцам цивилизованное тепло, комфорт и уют в квартирах. А герой моей зарисовки вдобавок - щедрое тепло своего сердца.